Выбор есть всегда (СИ)

- Не верю, - рассмеялась я и тоже оглянулась, схватила свою сумочку, она была серая в горошек.

Эдвард послушно замер, когда я подползла к нему вплотную и с трепетом, боясь касаться его кожи, прижала сумочку к его груди. Он магнетически улыбнулся и расширил глаза, и не моргал, пока его радужка медленно не потускнела, став просто… серой.

- Вау… - прошептала я. - Впервые с подобным встречаюсь. - И нехотя убрала руки от его горячей, нагретой солнцем, немного влажной кожи.

Мы затеяли непринужденный разговор, постепенно узнавая друг друга. Никакого смущения я не ощущала рядом с ним, быстро расслабилась и чувствовала себя естественно. Как будто мы с ним знакомы давно.

- А в Лос-Анджелесе ты работаешь? - спросила я не без интереса.

- Учусь в Калифорнийском технологическом институте.

О, студент. Я не смогла подавить разочарования. Взглянула на парня искоса, пытаясь определить, сколько ему лет? Возможно, он несовершеннолетний? Слишком гладкая кожа, миловидные черты лица – может, ему нет и восемнадцати.

Эдвард улыбнулся, не замечая моего терзания.

- А я уже работаю, - сказала я тогда, сдержано и тоскливо, потому что внутренне уже попрощалась с шансом на курортный роман, - в перспективной фирме, пока на должности простого менеджера. Я закончила университет год назад.

- Двадцать два или двадцать четыре? - просчитал тут же Эдвард, откидываясь на спину и кладя руки под голову, при этом мышцы на его груди и руках красиво подчеркнули подтянутое тело. Я едва не подавилась слюной, не в состоянии прекратить бесстыже его разглядывать.

- Двадцать четыре, - резковато ответила и добавила, чтобы саму себя остудить хоть немного: - А тебе семнадцать?

Эдвард рассмеялся так заразительно, что я не удержалась и засмеялась вслед за ним.

- Что, не угадала?

- Двадцать, - сказал он.

И мне тут же полегчало, настолько сильно, словно с шеи отвязали огромный камень, позволив дышать. Не семнадцать. Он совершеннолетний!

- Но я собираюсь учиться в магистратуре, - добавил Эдвард задумчивым голосом, - это еще два дополнительных года, так что работа в перспективной фирме в ближайшее время мне не грозит.

Ох, подколол. Я оценила здоровый сарказм и улыбнулась, парень оказался не без чувства юмора, это понравилось мне.

- А тебе разве не нужно рыбу ловить? - спросила я, щурясь от оранжевых лучей заходящего низкого солнца.

- Ты меня прогоняешь?

Я повернулась, испугавшись, что обидела его, и поспешила исправиться:

- Нет, нет. Просто удивлена, что ты здесь.

- Напрашиваешься на комплименты?

А ведь он был прав, мой вопрос выдал мою заинтересованность, мне хотелось, чтобы парень признал - я нравлюсь ему, и потому он пришел на этот пляж. Не очень красиво с моей стороны.

- Нет, конечно! - солгала я, и теперь точно смутилась, чувствуя, как загорается лицо.

Но Эдвард улыбался. Лежа с закрытыми глазами, он объяснил:

- Лето - длинный промежуток времени. Каждую ночь одно и то же. По-моему, я заслужил выходной.

- Если тебе не нравится рыбачить, зачем себя заставлять? - удивилась я.

- Я должен помочь отцу, - пожал плечами парень, а затем поднялся на ноги, приглашая меня искупаться. На его красивом лице расцвела лукавая улыбка. - И я не говорил, что мне не нравится.

Мы плавали на мелководье, болтая ни о чем и обо всем, брызгали друг на друга прозрачной водой. Смеялись, играли в «камень, ножницы, бумага», и я будто вернулась на десять лет назад, во времена безмятежной юности. Напряжение большого города отпустило, тревогу снова сменило чувство легкости и свободы. Этот остров и дикий пляж, и особенно этот парень благотворно влияли на меня, я расслабилась и не хотела, чтобы чудесный вечер заканчивался.

Солнце зашло за горизонт, но мы не спешили расходиться, ни один из нас не желал останавливаться. Я узнала, что Эдвард страстно увлечен физикой, а также умеет играть на фортепиано и скрипке; его мать до сих пор любит отца, но ни один из них не готов пожертвовать своим образом жизни ради другого - мать Эдварда привыкла к комфорту большого города, отцу жизнь на острове по душе. Узнала, что Эдвард очень любит Гавайи и отлично знает каждый его уголок, но жить предпочтет, как и мать, в городе.

Сама я с удовольствием рассказывала о себе, кроме той части жизни, которая касалась Джейкоба. Мне казалось, его имя, произнесенное вслух, испортит мгновение. Эдвард не был похож на легкомысленного подростка, чтобы я была уверена, что он не уйдет в ту же секунду, как узнает, что я… обручена. Да и я… как бы смогла флиртовать с ним, если бы он знал, что у меня в городе остался другой мужчина? И пока я молчала, пока мой обман не был раскрыт, мне было легче заглушить вину - и перед самой собой, и перед Джейком, и перед Эдвардом.

Кольцо на безымянном пальце внезапно стало вызывать дискомфорт, словно это была метка, поставленная Джейком и обрезавшая мои крылья. Все произошло слишком стремительно, меня не спрашивали, хочу ли я стать женой, а просто констатировали факт, решив все за меня. Я не успела обдумать предложение Джейка и дать ему ответ, как уже превратилась в невесту. Джейк даже не поинтересовался, готова ли я к замужеству. Теперь казалось, что он набросил мне на шею петлю, как будто предвидел заранее, что нашим отношениям что-то угрожает. Хотел привязать меня к себе, таким образом гарантировать мое возвращение. Но если тремя днями ранее, в Атланте, предложение Джейка принесло мне радость, пусть и немного заставившую растеряться, то теперь все казалось неправильным, как будто я поспешила, ошиблась в выборе своего жизненного пути.

Если бы можно было узнать заранее, что нас ждет, если бы знать свое будущее, жизнь стала бы намного проще. Буду ли я счастлива с Джейкобом, стоит ли мне ответить ему «да»? Или это тупиковый путь, и когда-нибудь я пожалею, что не попробовала что-то иное? Может, не будь Джейк первым моим мужчиной и единственным, мне было бы легче понять, чего я хочу?

Увы, будущее недоступно, недостижимо, как далекие звезды на небесах, как другой берег океана, когда у тебя нет корабля. Все ошибки приходится познавать на собственном опыте, и никогда не знаешь, верный ли ты делаешь шаг.