Прекрасный секрет (ЛП)

Поэтому, когда он завибрировал там, куда я его зашвырнул несколько часов назад – на валявшуюся посреди комнаты подушку – прошло время, прежде чем я вытащил себя из транса и ответил.

Я споткнулся и выругался, глядя на экран, но все же ответил.

– Макс.

– Я только что разговаривал с Ребеккой, – сказал он вместо приветствия.

– М-м?

– Мама под впечатлением. Ребекка уже рассказала ей, что думает, Руби может оказаться твоей единственной.

Моя сестра в своем репертуаре.

– Она даже ни черта не знакома с Руби.

– Судя по всему, это не имеет значения.

Поднеся к губам стакан с джином, я сказал:

– Ох, ну уж вы-то оба никогда не выдавали необдуманных решений.

– Похоже, ты пьян.

Вглядываясь в жидкость в стакане, я ответил:

– Все к тому и идет. Еще я жалок.

– Ой, да брось ты. Рассказывай, что случилось.

– Руби порвала со мной.

Несколько секунд Макс молчал.

– Она не сделала это.

– Да, порвала. Наша связь в Нью-Йорке стоила ей работы, в то время как мне всего лишь погрозили пальчиком. И она думает, что теперь не попадет в программу Мэгги.

Он тяжело вздохнул.

– Вот дерьмо.

– А я отправился ужинать с Порцией после ночи нашего первого секса, не зная, что Тони поставил ее перед выбором: я или ее работа.

– И она выбрала тебя, – предположил мой брат.

Я хохотнул, держа у рта стакан.

– Именно.

– Придурок.

– Точно, – допив, я бросил стакан на пол. – Поэтому, разумеется, это была серьезная причина порвать со мной.

– Значит, ты собираешься налакаться до потери пульса и валяться на диване, утопая в жалости к себе?

– Ты же знаешь, как выглядела моя жизнь с Порцией, – начал я. – А с Руби… Я раньше никогда особенно не думал о детях или чтобы найти нечто, что есть у вас с Сарой, но с ней я захотел все это, – я посмотрел в окно на небо и недавно распустившиеся листья, подрагивающие на весеннем ветру. – Я никогда не буду в порядке после этого. Она меня изменила, а я… Я не хочу становиться прежним, – в телефоне повисла тишина, и я поднял свой стакан и снова наполнил его. – Поэтому напиться, чтобы забыть о своей потере – звучит неплохо.

– Или же, – предположил он со смехом, звучащим как «ты мудила», – ты мог бы отправить свою тупую задницу поговорить с Мэгги. Мать твою, Найл. Можно подумать, у тебя нет возможностей. Выясни, что ты можешь сделать, и исправь уже это. Вот что нужно сделать, приятель.

***

Мне потребовалось время, чтобы обдумать ­– и наконец протрезветь – что я хотел сказать, и сесть на поезд Лондон-Оксфорд. Маргарет Шеффилд была кем-то вроде моего героя, она работала в диссертационной комиссии, когда я ее защищал, и была мне куда большим наставником, нежели мой склонный к алкоголизму. Не смотря на то, что специализацией Мэгги было строительство зданий и сооружений, она приложила руку к проектированию и контролю за постройкой всех основных коммерческих зданий в самых престижных районах Лондона, и я высоко ценил, как легко ее карьера включила в себя технологии, архитектуру и масштабное градостроительство. Чем я больше всего гордился на сегодняшний день в собственной карьере – это когда на одной конференции коллега представил меня как «Маргарет Шеффилд нашего поколения».

Но я еще никогда не встречался с ней по настолько личным вопросам. На самом деле, если не считать того момента, когда на прошлой неделе я ворвался в офис Тони, я действительно никогда не общался с кем-то из моей профессиональной жизни о личном. Так что, несмотря на холодный ветер, когда я тащился по Parks Road в направлении к Thom Building, я горел от нервного напряжения.

Мэгги проработала здесь достаточно долго, чтобы заслужить лучший офис в одном из главных зданий, но предпочитала быть ближе к происходящему, как говорила она сама. У ее здания была необычная шестиугольная форма, но с восточной стороны оттуда открывался прекрасный вид на университетский парк. Даже просто снова находиться здесь, рядом со зданиями факультетов инжиниринга и материаловедения, вызвало у меня острую ностальгию. Я был так молод, когда тут жил. Молод и уже женат, и этим всегда отличался от своих сверстников, которые проводили свои дни в тяжелой работе и еще более тяжелых последствиях вечеринок.

Постучав в ее открытую дверь, я с облегчением увидел, как она мне широко улыбается.

– Найл! – она встала, обошла свой стол и крепко меня обняла. Мэгги никогда не была любительницей рукопожатий, и, не сдаваясь, долгие годы приучала меня к своему расположению.

Когда оно отодвинулась, я спросил:

– Надеюсь, у тебя найдется свободная минутка?

– Конечно, – улыбнулась она. – Твое письмо меня заинтриговало полным отсутствием деталей.

– И… ­– начал я, – если у тебя есть время, может, выпьем кофе?

Ее брови взметнулись вверх, а глаза заискрились интересом.

– Складывается впечатление, будто разговор будет не строго профессиональным.

– Да. Но… и профессиональным тоже, – вздохнув, я объяснил: – Я пытаюсь быть гибким.

Она рассмеялась и надела джемпер.

– Что ж, это потрясение века. Личный разговор с Найлом Стеллой. Такое нельзя упустить.

Мы направились в маленькое кафе на Pembroke Street, по дороге в двух словах обсуждая последние два года. Тема будущего Руби лежала тяжестью на сердце, и, несмотря на усилия Мэгги вести ни к чему не обязывающий разговор, на ее вопросы я отвечал кратко и напряженно. Я немного расслабился, когда мы вошли в кафе и, заказав чай и круассаны, сели за небольшой столик.

– Итак, – начала она, сидя напротив меня и улыбаясь. Он ее чашки клубился пар. – Со светскими разговорами покончено, как я полагаю. Для чего ты приехал?

– Речь о студентке, подавшей заявку на участие в твоей программе, и стажере в Ричардсон-Корбетт.

Она кивнула.

– Ты о Руби Миллер.

– Да, – я был удивлен, что она сразу поняла, о ком речь, но потом вспомнил, что упомянул о стажере. Мэгги явно читала письмо Тони. – Я сам с ней не работал. Как ты знаешь, она была в отделе Тони.

– Я получила его письмо, – нахмурившись, сказала она, подтвердив мою догадку. – Он думает, от нее не стоит слишком многого ожидать.

Моя кровь закипела, и я наклонился ближе, поняв, что она только что увидела, как мои руки сжались в кулаки.

– Да, речь пойдет об этом, – сказал я. – Полагаю, он слишком много от нее ожидал.

– Чертов Тони, – по выражению лица Мэгги было видно: она все правильно поняла. – А ты был тем самым отвлечением, о котором упоминал Тони?

– Пожалуйста, пойми, – нетерпеливо сказал я. – Я бы никогда не заговорил с тобой о деле, если бы не чувствовал, что кто-то оказывает давление на твои профессиональные решения. Тони повел себя здесь просто отвратительно. Полагаю, и я. Но я боюсь, что ты упустишь замечательного студента, если прислушаешься к советам Тони. Руби умная и талантливая.

Мэгги изучала меня взглядом, отхлебывая свой чай.

– Могу я задать тебе личный вопрос?

Сглотнув, я кивнул.

– Я к тебе навязываюсь, просто приехав сюда. Конечно же, спрашивай меня, о чем угодно.

– Ты здесь, потому что Руби заслуживает место в моей программе или потому что влюблен в нее?

Тяжело сглотнув, я изо всех сил старался поддерживать зрительный контакт и признался:

– И то, и другое.

– Значит, те чувства, о которых шла речь, были не только с ее стороны.

– И да, и нет. Я не знал о них, и она призналась, когда я и сам что-то ощутил.

Она кивнула и посмотрела на толпу студентов, идущих мимо кафе.

– Я не ожидала, что ты будешь говорить от имени своей девушки. Даже не знаю, удивлена ли я или в восторге.

– Она не моя девушка, – выдавил я. Мэгги озадаченно повернула ко мне. – Больше нет, – уточнил я. – Потеря работы, потеря места в твоей программе, моя эмоциональная несостоятельность… подозреваю, это заставило ее сменить приоритеты.

– «Сменить приоритеты»? «Потеря места в моей программе»?