Почти знаменита, или Через сплетни к звездам!

Это было сказано чисто и ясно, словно он не спал. Каждое из произнесенных слов словно повисло в воздухе, оставило огненный след.

Она попыталась разбудить его, успокоить, пообещать, что она все сделает, чтобы помочь ему, однако он уже храпел вовсю. «Он что, действительно сказал то, что я услышала?» Она никак не могла заснуть. Поднялась, налила стакан воды и встала у окна, раздвинув занавески. За окном по небу растекалось предрассветное серебро — самое тихое время суток. Она прижала ладонь к холодному стеклу, оставила след. Темные пики гор казались ближе, сияли белым в первых лучах солнца.

Так как Блейк ходил на вечеринки почти каждый день, новогодняя ночь стала для него приятным поводом, чтобы остаться дома. Почти каждый год он проводил этот день в отцовском доме в Саутгемптоне. По городу гуляют ледяные океанские ветры, сметают с пути последние воспоминания о липких летних пробках, о драках за последнюю газету в киоске, о похмельных отпускниках, поедающих свежие лепешки-пани- ни в кафе «Святой Амброзий». Зимой Блейк редко встречался со своими бывшими девушками, стремящимися выбраться из перенаселенного многоквартирного дома, или с агентами, умолявшими его прийти на какую-нибудь бессмысленную вечеринку, где вместо нормального туалета стоит био-горшок.

В Хэмптоне ничего на Новый год не происходит, и это Блейку очень подходит. Бетани удачно помирилась с ним, чтобы не скучать на праздники, и теперь не перестает жаловаться, что они не поехали на Сен-Барте, или в Аспен, или куда-нибудь еще, где она могла бы хвастаться тем, что обручена с человеком, который может себе позволить свозить ее на подобные курорты — если, конечно, захочет. Отец обычно устраивал большой праздничный обед, однако в этом году, так как теперь он персона нон грата, телефон молчал. Меж тем казалось, такое положение дел ни капли не беспокоит Стивена. Линдси считала себя слишком толстой, чтобы предстать перед светскими фотокамерами, так что тоже не возражала остаться дома. Блейк рад был приехать, так как это совершенно точно последний Новый год без младенца, появление на свет которого очень скоро все изменит.

Посмотрев по телевизору, как в Нью-Йорке опустился новогодний шар, они все довольно скоро отправились спать. Утром Блейк проснулся спозаранку и, сев в старый «рейнджровер», съездил в город, чтобы узнать, не случилось ли в мире чего интересненького. Может, какой-нибудь мелкий писака сорвал-таки большой куш, пока все акулы пера веселились. Никто не хочет оказаться вовлеченным в скандал в праздники, когда идет издательская борьба за каждую новость, а такие люди, как Тим, получают колонки в свои руки.

Блейку также интересно было узнать последние новости о детеныше китайской панды. Он даже видел сон, который больше походил на мультфильм, в котором он пытался накормить детеныша панды, а Бетани — превратить бамбук в браслеты.

Паркуясь на пустой стоянке прямо напротив магазина, он улыбался. Чего уж лучше — у кассы лежит свежая пресса. Все четыре газеты он прочтет сегодня. Чтобы в доме не случилось споров из-за чтения любимых разделов, он купил по два номера каждого издания. Оплачивая, он услышал, что некто позади вопросительным тоном произнес его имя. Блейк обернулся и был удивлен: это была симпатичная Элисон Уайт, менеджер по проверке фактов.

Она откинула с лица прядь волос цвета меда и улыбнулась, явив ему ямочку на щеке. А Блейк думал, что девушки с такими ямочками больше не рождаются на этой планете. Оказывается, они все еще на грани вымирания. Вдруг он осознал, что не знает об Элисон самых простых вещей. Куда она едет, где была? И почему он раньше не задавался этими вопросами?

Она сказала, что приехала к подруге, живущей в здешних окрестностях, и пока говорила, дважды употребила слово «подруга» — может, чтобы Блейк понял, что она свободна.

У нее в руках тоже пачка газет.

— Не знала, что ты поднимаешься до восьми утра, — сказала она. — Я была уверена, что ты на Сен-Бартсе или в Гштааде, где собрались все плейбои.

Плейбои?

— Лечь пораньше, встать пораньше — все, что нужно деревенскому мальчику для здоровья, богатства и мудрости, — отреагировал он глупейшей поговоркой по непонятной даже ему причине.

Она так мила, что он опасался — вот-вот начнет распевать бойскаутские песни.

— Как минимум, два качества из трех у тебя есть, — с очаровательной улыбкой сказала она.

Вне офиса, кажется ему, он видит ее словно через контактные линзы с большим увеличением и четкостью. Он всегда знал, что она симпатичная, но не замечал нежного румянца на щеках и трогательной родинки.

Он сказал, что хочет узнать последние новости, она промолчала, ожидая, что он что-нибудь добавит. Бетани всегда его перебивает, не дает закончить. Да и не слушает, скорее всего. Блейк принялся рассказывать Элисон о своем интересе к судьбе маленькой панды, чем изрядно удивил ее.

— Я тоже об этом читала, — сказала она, округлив ярко-зеленые глаза.

Почему он не замечал их цвета?

Ему хотелось пригласить ее поболтать о панде, сыграть в «Эрудита», просто посидеть друг против друга. Он позвал ее в гости, но она отказалась, сказав, что на сегодня у нее уже есть планы. Может, когда вернемся в город, предложила она, однако он побоялся упустить этот момент — подумал, что в городе он покажется ей бесцветным (каким он себя и ощущал), хотя его насморк прошел — он целую неделю не баловался коксом.

После обеда, когда они гуляли по пляжу, разглядывая узоры на льду, он рассказал об Элисон отцу.

— Она, кажется, гораздо приятнее Бетани, — заметил отец, который в последнее время говорил то, что думает. И добавил:

— За те деньги, что ты унаследуешь, заведи себе жену, которая хотя бы счастливым тебя сделает.

В предпоследний день перед сдачей материалов в печать, по мере роста суеты, нервозность в редакции «Экзаминер» усугубилась. Гевин пытался закончить статью для первой полосы и задействовал целую армию менеджеров по проверке слухов, дабы те сделали самую нудную работу — обработали все его интервью.

— Закончила? — спросил он одну из менеджеров, подошедшую к его столу.

Та покачала головой и вручила Кейт факс с ее именем, написанным наверху страницы. Это копия распечатанного электронного сообщения из «Коркоран групп», адресованного маклеру по продаже недвижимости, где говорилось, что не следует приобретать дома в Челси, так как там полно «тех еще ребят», гомиков и наркоманов. Адресант факса вымарал свое имя, но, скорее всего, это конкурент брокера, которому адресовалось письмо. По верхнему краю листа также написано: «ОН ГОЛУБОЙ!». Кейт уже водила информаторов на обеды, так что апломбом ее не удивишь. Однажды, когда она обедала в Верхнем Ист- Сайде, к столику, чтобы поздороваться, подошел симпатичный чернокожий мужчина, на что после брокер сказал: «Я знаю, он черный. Но он состоит во всех правильных клубах».

Кейт показала факс Лейси.

— Проверь, — сказала та, явно заинтересовавшись, — такое можно запросто высосать из пальца.

Через несколько часов у Кейт была готова история. Она заполучила цитаты и подтверждение и вся пылала от возбуждения. Возможно, это то, что нужно. Возможно, это и есть ее первая статья на первую полосу. Это полностью ее материал, и это не проходная заметка. Это — идеальная для «Экзаминер» новость. В теме присутствуют деньги, власть и противоречия — а для хорошей статьи довольно и двух этих ингредиентов. Она начала писать лид, однако сначала ответила на звонок, так как думала, что может звонить некто, связанный с историей.

— Я тут работаю над материалом о Марко и раскопал кое-что. Тебе не понравится. Хочешь, расскажу? — спросил Тим.

Бурлившее в ней возбуждение мгновенно скрутилось в тугой клубок в животе. Ему известно, что она не может отказаться услышать секрет, особенно касательно Марко, даже если это знание причинит боль сразу, как войдет в уши, проползет по извилинам ее мозга, доберется до сердца и оттуда медленно, словно яд, прокачается по кровеносной системе.