Предназначены друг другу (СИ)

Зорька признала новую хозяйку и отдала молоко.

-- Ты, Римм, молоко себе забери, - сказал Влад.

-- Да куда столько? Знаешь, сколько одна Зорька дает! Озолотиться можно. А у вас две коровы!

-- Продавай тогда. Ты всех дачников знаешь. Половина дохода тебе, - Владислав задумался на минуту: - А что, Римм, хозяйство наше повисло на тебе полностью. Работы у тебя нет, сократили тебя недавно, я знаю. Поработай у нас, Зое не справиться. Да и не разрешу ей заниматься хозяйством. Вон вся похудела.

-- Да, - поддакнула Зоя, - мой Владик толстых любит.

-- Но тебя я всякую любить буду, - улыбнулся Влад. - Тебе забот с детьми хватает. И доить не умеешь. На отца надежды нет.

Зоя поддержала мужа:

-- Помоги нам, Римм.

-- Да неудобно как-то за деньги, - протянула невестка.

-- А нам бесплатно неудобно, - отрезал Владислав. - Раз не согласна, надо закруглять это хозяйство. Завтра же начнем поросят резать... Коров на мясокомбинат...

-- Ты что? - возразила Римка. - Зорьку ни за что нельзя. И не продашь. Нравная она.... И свиноматка породистая у вас. А поросята еще маленькие. Чего с них толку? Пусть подрастут. И цыплята тоже не выросли. Есть нечего. Одни перья... Ладно! Поработаю я на вас. Молоко, значит, пополам.

-- Пополам, - подтвердил Владислав.

У Римки явно мелькали какие-то мысли. Невестка, честно сказать, выгоды своей никогда не упускала. Но уставшей Зое не хотелось забивать голову еще и этими мыслями.

Сегодня отвели девять дней. Все дни после похорон пил тайком Сергей Петрович, но сегодня был трезв. Владислав воспользовался моментом, раскричался на него, пригрозил, что уйдет с Зоей домой.

-- Зое и так достается, - выговаривал сын. - Она еще и тебя должна караулить, отпаивать рассолом по утрам. Зоя детей бросает, тебе кружечку несет, плохо, видите ли, папе. А днем тебя с близнецами оставляют, надеются на тебя, а ты к бутылке прикладываешься!

-- Когда я с детьми, я не пью, что, алкаш я что ли, - обиделся отец. - Я только, когда они спят.

Но Владислав не слушал:

-- Ты раньше никогда не пил. Тебе денег было жалко на водку тратить, ты всегда так говорил. А теперь? Всю пенсию пропил?

-- Всю, - сердито ответил отец.- Видишь, сегодня трезвый.

-- Это ты к вечеру проспался. И пенсию пропил, и водку, что с похорон осталась, потихоньку берешь. У тебя уже друзья бомжи появились. Римке скажу, чтобы денег тебе с продажи молока не давала, - возмущался сын.

Зоя в это время расставляла посуду после очередных поминок.

-- Сергей Петрович, - попросила она, - в самом деле, не надо пить. Я видела, вы давление мерили. Высокое оно у вас. Да еще водку пьете. Мальчики к вам привыкли, не дай Боже, что случится и с вами. Как же мы без вас?

Пожилой человек покаянно молчал, потом пообещал:

-- Не буду, Зоюшка. Только не оставляйте меня одного. Боюсь я своего пустого дома. Раньше Галя шумела всегда. Он и большим не казался. А теперь тишина. Не могу я один.

-- Мы и так уже все дни у вас живем, - ответила Зоя.

Она уложила детей. Женщина устала за этот день, хотелось упасть на кровать и ничего не делать, но надо самой хоть немного сполоснуться. Придется еще идти в баню.

-- Ты иди, иди, - сказал Влад. - Там в бане вода горячая, еще много. Дети спят.

-- Хорошо, - благодарно вздохнула женщина. - Я быстро помоюсь.

В бане она села на чистую лавку, не в состоянии двигаться. Кто-то забыл сигареты на полке. Зоя взяла их в руки и держала, не зная, куда их деть. Сколько прошло времени, она не знала. Просто сидела и наслаждалась тишиной и покоем. В голове не было никаких мыслей.

Владислав начал уже дремать.

-- Пап! Где мама? - в дверях комнаты стояла Шурочка.

-- В бане, моется, - сказал Владислав.

Глянул на часы. Ого, уже полтора часа прошло. Где Зоя? Он встал.

-- Ты сходи, Владь, - раздался голос отца из другой комнаты. - Что-то долго Зои нет. Может, ей плохо стало, может, расстроена чем, побудь с ней рядом. Я послежу за детьми.

-- Я лягу с братиками, - раздался голос Шурочки. - А ты с мамой побудь.

Детской кроватки здесь не было. Мальчишки спали, огороженные подушками, на разложенном диване. Девочка быстро перебежала к братикам, легла с краю, заботливо обхватив ручкой Сережу.

-- Лариса, Ларисочка, - проговорила во сне в соседней комнате Ксюша, которую потревожила Шурочка.

Влад и отец вздрогнули, испугались. Мужчина поспешил в баню. Зоя все так же устало сидела на лавке с закрытыми глазами. Почувствовав приход мужа, слабо улыбнулась: "Владик! Я знала, что ты придешь". Влад сел рядом:

-- Устала?

-- Да, - кивнула женщина. - Я хочу домой, Владик.

Говорить по-прежнему не хотелось. Взгляд мужчины упал на сигареты, что автоматически держала в руках Зоя.

-- Зоя, ты курила?

Он был готов рассердиться. Курящие женщины никогда не нравились ему, терпеть не мог, когда от женщины пахло табачным дымом.

-- Нет, - ответила она. - Не курю, и никогда не курила.

-- Врешь, - сказал Влад. - Курила. С Антоном жила - курила.

-- Откуда знаешь? - Зоя все так же не двигалась.

-- Знаю. Помнишь, я целовал тогда тебя в беседке. Ты курила в тот день. Я сразу почувствовал.

-- Значит, Владька, ты мне не приснился в ту ночь в беседке, - открыла повеселевшие глаза Зоя. - Да, смелые мы с тобой люди. И бесстыжие. Но как хорошо было в ту ночь!

-- Не приснился, конечно! Сны не бывают одинаковые, - подтвердил мужчина и тут же спросил резко, без перехода. - Ксюша - моя дочь?

Умершая мать все-таки вселила в него сомнение. Да и фотографии Ларисочки это подтверждали. Зоя удивленно посмотрела на мужа:

-- Ты что? От Антона она.

-- А мать меня дураком назвала. Спросила перед смертью, когда это мы с тобой успели сочинить Ксюшку.

-- Я очень хотела бы этого. Но после нашего обоюдно одинакового "сна" в беседке до рождения Ксении прошло сорок две недели. От Антона она.

-- Зойка, - мужчина взял сигареты и бросил на окно. - Если будешь курить...

-- Да не курю я. Я же грудью кормлю...

-- И потом не будешь курить.

-- Не буду, - Зоя, не двигаясь, сидела на лавке. - Уже много лет не беру сигарету в рот, и не тянет. Не надо этого мне.

-- Заюшка моя, - подвинулся Влад, обнял теплые плечи жены. - Я, кажется, знаю, что нам сейчас надо.

Зоя сразу оживилась, блеснули в полумраке её глаза.

-- Ну все-то ты понимаешь, Заюшка моя.

-- Владька, я соскучилась по тебе, - жалобно протянула женщина. - Девять дней.... Чужой дом. Куча народа. Настоящая пытка...

-- Как хорошо, что здесь никого нет. Я хочу спокойно поцеловать твою грудь, приласкать тебя, чтобы никто не мешал, - Влад стал расстегивать пуговицы на халате, потом бюстгальтер. - Вот они, мои любимые, - довольно произнес мужчина, целуя полные груди жены.

-- Ой, Владька, - простонала Зоя, обхватив его плечи. - Ты всегда знаешь, что мне надо.

Забыв об усталости, женщина обняла своего мужчину, успев пробормотать:

-- Мы с тобой страшные грешники. Бесстыжие грешники... Всего девять дней прошло...А мы грешим...

-- Мать приказала жениться на тебе... - шептал Влад. - Мамка, она простит... Не могу я так долго без женщины... А насчет Ксюшки, надо все проверить. Мамка все знает... Моя Ксюшка дочка, моя... Раз мамка сказала, значит, так это.

Утром Сергей Петрович сказал, что не надо больше так беспокоиться о нем, он справится. Еду сам сварит, Римма будет помогать ему с хозяйством. Если хотят, то Влад и Зоя могут вернуться к себе домой. Пить он больше не будет. Зоя обрадовалась и тут же собралась домой. С облегчением вздохнул и Влад. Жизнь возвращалась в прежнее русло.

Побежало вечной струей время. Позади остались и сорок дней.

Хоть и обещал Сергей Петрович не пить, но это было не так.

Владислав был у отца и вернулся очень поздно. Отец после смерти матери продолжал грустить, но сильно не напивался, однако все видящая Римка донесла: прикладывается частенько к бутылке Сергей Петрович. Владислав переживал, дергался. Вот и сегодня он к вечеру пошел отца проверить. Отец был трезв. Они просидели весь вечер, проговорили. То, что рассказал отец, плохо понималось и не хотелось верить. Но все надо сказать и Зое. Да крепко сплела свою паутину жизнь.