Я не сплю по ночам

– Ну правильно, ты должна помогать маме. Или нет?

Серафима презрительно потянула носом.

– Вы, старики, любите мораль читать. «Сходи в магазин, свари суп, вытри Максику нос!» Нет, это не для меня.

– А что тебе по душе? – Эта задиристая, похожая на пацаненка девочка – сходству не мешала даже раскиданная по плечам копна волос, – несмотря на свою озлобленность, чем-то привлекала Наташу. Может, вызовом, таившимся в глазенках Симы?

Прежде чем ответить настырной соседке, Сима по-мальчишечьи сплюнула сквозь зубы.

– Ненавижу всякие бабские дела! Я только с пацанами вожусь. Я и сама пацанка. Уже знаю, как жиклер продувать. А суп этот – ну его!

– Пацанка, а чем же ты станешь кормить своего мужа и детей, когда выйдешь замуж? – подначила Серафиму Наташа.

– А если и выйду, то за конкретного пацана, он меня будет по ресторанам водить... Да нет, кто меня возьмет... – Сима безнадежным жестом поддернула старые джинсы.

– Почему бы и нет? Чем ты хуже других?

– Теть, вы что, правда не понимаете? – с неожиданным недетским отчаянием в голосе уточнила Сима. – Я же нищая! У меня даже платья приличного нет. Папка наш на машине разбился, а мамкиной зарплаты только и хватает, что на еду да квартплату.

– Ну, прежде чем выйти замуж, ты вырастешь, получишь профессию, устроишься на работу...

– Меня из школы-то скоро выгонят, а вы – «получишь профессию»...

– За что же тебя собираются выгонять?

– Да навешала одной дуре по роже, – без тени раскаяния поведала Серафима. – А та жаловаться понеслась... Завуч мне и говорит: «Без родителей в школу не приходи». А я мамке не сказала, ей и без того тяжело.

– Если тебя выгонят, это рано или поздно все равно станет известно.

– Ну, это будет потом... А пока пусть мамка хоть из-за этого не переживает... Да, а дура-то эта, Анжелка ее зовут, еще своему папаше на меня настучала. Он орал, орал, а тронуть меня побоялся! – В голосе Симы послышалась гордость. – Ну а потом сказал, что в милицию пойдет. А мне наплевать. Завтра поймаю Анжелку, все кости ей пересчитаю.

– Чем же она тебя обидела?

– Чем-чем... Ты, говорит, нищета, с тобой рядом сидеть противно... У твоей мамаши, говорит, совсем нет вкуса: не соображает, что одеваться в искусственную шубу неприлично... Ну, завтра она попляшет: я и пацанов-то на раз кладу, а уж ее так отметелю... Надолго запомнит.

Возможно, задиристая «пацанка» Сима показалась бы кому-то не слишком приятным созданием. Но Наташа сумела разглядеть под ее напускной грубостью чистое и смелое сердце. Всей душой Наташа сочувствовала сейчас этой неудачливой семье. Мать с двумя детьми, пытающаяся выплыть после гибели мужа! Как это было знакомо и близко Наташе. «Что будет с этими людьми, если никто не поможет им в беде? Вот Сима уже составила себе план безрадостного будущего. Она недалека от истины. Что ее ждет? Приводы в милицию, драки, грубое общество дворовых мальчишек... Потом, может быть – алкоголь, а то и наркотики, ранняя половая жизнь, инфекции... Трагическая смерть... А ведь Сима не меньше любой из нас имеет право на обыкновенное человеческое счастье. Здоровье, достаток, возможность выбрать себе в жизни дело по душе... Собственный семейный очаг, наконец...»

Обыденная жизнь показалась Наташе гораздо более жестокой, чем ринг. Там, по крайней мере, не добивают упавших! Наташа осознала, что открывшаяся ей незаметная трагедия простой русской семьи не отпустит ее. «Я не смогу спокойно спать, если не сделаю для Симы и ее близких все, что сумею!» – призналась она себе.

– Скажи мне твою фамилию и номер школы, – решительно потребовала Наташа.

Сима испуганно попятилась.

– Че это вы задумали?

– Я сама поговорю с твоим завучем.

До отъезда еще оставалось несколько дней, и Наташа успела сделать немало. Просмотрев все шкафы, она отложила целую кучу детской одежды, игрушек; решив, что этого недостаточно, обзвонила подруг, и вскоре Сима могла наконец сбросить с себя истрепанную одежду. Наташа хотела было помочь соседям и продуктами, но Зинаида, мама Симы и Максика, отказалась от такого подарка наотрез.

– За вещи спасибо, а на корку хлеба я и сама способна заработать.

– А чем вы занимаетесь?

– В кабаке одном посуду мою.

– Не похоже, чтобы эта работа вас устраивала.

– Что греха таить! Приходится на двенадцать часов оставлять детей одних. Бывает, и в ночную смену хозяин ставит. Так все сердце изболится: что там дома? Симка вон совсем от рук отбилась. А что поделаешь, сама я виновата: в свое время не позаботилась получить образование, куда меня теперь возьмут?

– А пойти в фирму, где я работаю, курьером вы бы не захотели? Восьмичасовой рабочий день, хорошая зарплата, обед за наш счет, – предложила Наташа.

– Вижу, вы женщина добрая... Но послушает ли вас начальство?

– Начальство у нас – это я. Если вы согласны с моим предложением...

– Господи, да еще бы!

– То вы приняты.

На душе у Наташи стало полегче. Однако о том, что Зину вызывают в школу, она говорить не стала. Подозрительно следившая за разговором своей мамки и красивой соседки Сима с облегчением перевела дух: не привыкшая ждать от взрослых добра, она боялась, что эта роскошная тетка попросту забудет о своем обещании.

Наташа нашла время и для того, чтобы сходить в школу.

– Явились, мамаша, – вместо приветствия услышала она.

– Неужели у вас хватит совести искалечить Серафиме жизнь? – спросила Наташа, когда недоразумение выяснилось. Завуч, оказавшаяся вовсе не злой, а только невероятно уставшей женщиной средних лет, махнула рукой:

– Все, что можно, она в своей жизни искалечила сама. Любой конфликт разрешает кулаками! Кстати, сейчас должен подойти папа Анжелы. Вы не меня, а его попробуйте уговорить не давать делу законный ход!

При виде папы Наташа не могла удержаться от усмешки. Вот что значит постоянно видеть вокруг себя молодые, сильные тела спортсменов, их литые мускулы! Этот жирненький господин, ненамного старше Наташи, походил на раздраженного суслика.

– Какое право эта дрянь имела бить мою дочь? – патетически вопросил он.

– Ну, насколько мне известно, Анжела начала первой, – заметила Наташа.

– Че ты врешь-то! Че ты врешь!

По его говору было заметно, что родом он не из Питера.

– По-вашему, девочка должна была спокойно выслушивать, как оскорбляют ее мать?

– Она прежде всего должна быть благодарна, что ей, поганке, позволили сидеть за одной партой с дочерью приличных людей, – фыркнул суслик.

– Вы в корне не правы, – попыталась успокоить его завуч.

– Прав я или нет – не ваше дело. Я вот, например, сдавал деньги на ремонт школы, а эта алкашка, Симкина мамаша, нет! Почему же к нашим детям должно быть одинаковое отношение?

Наташа как зачарованная смотрела на эту пародию на мужчину и не могла поверить своим ушам и глазам.

Завуч, видимо, уже сталкивавшаяся с подобными личностями, заговорила первой:

– Пожалейте Симу, не обращайтесь в милицию, а весь наш педагогический коллектив проследит, чтобы она больше не трогала вашу дочь. Мы переведем Симу в параллельный класс и...

– Нечего ее жалеть! Пойду в милицию. А оборванку эту измордую, если поймаю.

– Вы способны поднять руку на ребенка? – с холодным презрением уточнила Наташа.

– Это в приличных семьях они в четырнадцать лет дети. А такая, как Симка, небось давно уже баба! А бабе плетка нужна.

– Попробуйте ударить меня, – предложила Наташа. Суслик хитро осклабился:

– Вас? Чтобы вы меня потом по судам затаскали? Фигушки, не подловите.

– Успокойтесь, я вот при свидетеле обещаю вам, что не буду жаловаться, если вы меня побьете.

Суслик озадаченно уставился на Наташу, а затем вдруг решился:

– А давайте! Только чур, потом не плакать.

Вместо ответа Наташа скинула с себя пальто.

Разумеется, она была снисходительна: львице не пристало всерьез обижаться на крысу. Убираясь прочь, папа Анжелы дрожал не столько от боли, сколько от страха и унижения. Ему не удалось даже прикоснуться к этой девчонке! А она осыпала его толстые щеки хлесткими пощечинами.