Нас просто не было. Книга первая (СИ)

Преподаватель Александр Валерьевич смотрит на меня удивленно, с улыбкой:

— О, а вот и товарищ Зорин вернулся! Как служилось?!

— Лучше всех! — хмыкнул, обводя взглядом группу. Все притихли, смотрят на меня, кто удивленно, кто радостно, и только одни голубые глаза недовольно прищурены. Здесь, Стервь Белобрысая, сидит, нахохлилась. По иронии судьбы единственное свободное место рядом с ней. Иду вальяжной походкой, здороваюсь направо и налево.

— Так, продолжаем лекцию, — недовольно произнес препод, — потом его затискаете.

Сажусь рядом с ней, выкладываю на стол тетрадь и ручку. Бл*, я за этот год, наверное, писать разучился, хоть прописи иди и покупай, и сиди черточки обводи по ночам, высунув язык от усердия.

Кристина сидит рядом, словно кол проглотила, только ручкой нервно постукивает по столу. Чувствую, что бешу ее своим присутствием, и внезапно понимаю, что мне пох*р.

Правильно я все-таки сделал, что в армию свалил. В голове, будто все в порядок привелось, приоритеты правильно расставились, хр*нь ненужная ушла.

Разлюбил ли я ее? Да куда там! Дыхание от одного ее вида перехватило, и сердце в груди заметалось. Вот только тоски больше не было, да и чувства безысходности тоже. Словно новыми глазами посмотрел на реальность и принял ее, отпустив внутренние противоречия.

У нас у каждого своя идея фикс. Своя несбыточная мечта. У кого-то машина дорогая Феррари — Ламборджини, у кого-то полет на Марс, а у меня вот Зараза эта белобрысая.

Да люблю, и да, на взаимность рассчитывать глупо. И что? Помирать что ли теперь от тоски и отчаяния? Еще чего! В жизни столько всего интересного, что зацикливаться на чем-то или ком-то одном, отказываясь от всего остального, смысла нет.

И вот сижу я на этой лекции, не понимаю вообще ни хр*на, рядом Кристина сидит, так и пышет недовольством. А у меня настроение выше крыши, мне хорошо, мало того, я тупо счастлив. Во-первых, дома. Во-вторых, «свободен». В-третьих, друзья-подруги рядом. И пусть кое-кто так и остался равнодушным ко мне, но это уже не трогает.

В перерыве остался на своем месте, специально. Кристина у стены сидела, и я своей тушей ей выход загораживал. Надо сказать, армейские нагрузки даром не прошли. В ширину раздался, в плечах развернулся. Итак никогда хилым не был, а тут просто горой мышц оброс. Девки, с которыми возвращение отмечал, пищали от восторга, тянули шаловливые ручки и кокетливо просили, то кубики на животе показать, то бицепс напрячь. А мне что? Мне не жалко.

Тинка губы поджала, но ни слова не говорит, выпендривается как всегда, а мне смешно. Она как ребенок, ей Богу, маленькая капризная девочка. Ну сиди, сиди. Не хочешь просить, чтоб я подвинулся и пропустил тебя — дело твое. Я даже пальцем не пошевелю.

Вокруг все обступили, чего-то выспрашивают, а я отвечаю. Разговор каким-то образом переключился на то, к кому же я из армии спешил вернуться.

С ухмылкой разворачиваюсь к Кристине:

— Да к ней конечно же! — говорю насмешливо глядя на нее, — люблю и жить наср*ть.

Произношу эти слова, глядя на нее в упор. А чего такого? Она же все равно непробиваемая, не поверит, что серьезно говорю. Да и плевать! На душе облегчение такое, словами не передать. Пусть в такой нелепой форме, но все-таки о своих чувствах сказал, теперь хоть изнутри распирать не будет.

Все вокруг ржут, думая, что я над ней прикалываюсь. Хотя на самом деле, так оно и было. Действительно прикалываюсь, по-доброму, без злобы. А чего мне с ней ещё делать-то? Правильно, больше нечего.

Тинка моментально вспыхивает, прожигает разъяренным взглядом. А у меня в голове, словно переключатель сработал. Да, люблю ее, но не прыгать же перед ней на задних лапках? У нас ничего не было, нет и быть не может, так с какой стати мне вокруг нее плясать и пылинки сдувать? Буду глумиться, тем более она так очаровательно злится, когда ее против шерсти гладишь, одно удовольствие наблюдать

— Что, от долгого воздержания сперма в голову ударила? — прохладно спрашивает она, рассматривая свой маникюр.

— А то! — с готовностью соглашаюсь, — ты б меня неделю назад видела, когда только вернулся. Вот там да! Твое счастье, что под … скажем так… горячую руку не попала. А то бы все, тю-тю, не сидеть бы тебе здесь.

Она опять смотрит так, будто прибить хочет, все опять смеются, а мне… Мне действительно весело.

Так и пошло дальше. Что ни день, я над ней прикалывался, то так, то сяк, заявляя, что безудержно в нее влюблен. Она сердилась, все остальные угорали. Теперь, когда мы были в одной группе, деваться Кристине было некуда, и ей все труднее было удержать на лице свою невозмутимую маску. Она бесилась, злилась, обещала прибить меня, если я не оставлю ее в покое.

А мне было все равно. В студклуб вернулся, отжигал там по полной, тренажерка несколько раз в неделю, волейбол, баскетбол, футбол, все подряд. Гулял направо и налево. В общем жил, дышал полной грудью.

Отличный год выдался.

Потом защита диплома, выпускной.

Естественно не смог удержаться и повалил к Кристине. Надо же попрощаться, перед тем, как наши пути окончательно разойдутся! Как всегда, облапал, не смотря на ее вопли и сопротивление, чувствуя в груди гремучую смесь. С одной стороны, отпускать не хочется, а с другой, облегчение невообразимое оттого, что, наконец, этот фарс закончится, и исчезнет она из поля зрения навсегда.

Одногруппники метались, пытаясь решить, что делать с армией. Кто-то думал, как побыстрее отслужить, кто-то мечтал откосить, и один я сидел спокойный как древний мамонт. А чего мне дергаться? Я свой долг Родине уже отдал, поэтому посвятил себя поиску работы.

Так и растворились мы в суете дней, каждый поглощенный своими проблемами, заботами, мечтами.

О Кристине все это время не слышал, и даже почти не вспоминал. Один раз только нарвался на нее в торговом центре, когда она выходила с подружками из бутика, неся огромные блестящие пакеты с каким-то шмотьем. Мы встретились взглядом, как всегда равнодушно кивнули друг другу, а потом невозмутимо разошлись, каждый в свою сторону. Вот и все.

Правда, потом пол ночи заснуть не мог, думая о ней, размышляя о том, могло ли у нас все сложиться иначе, но вскоре отпустило.

В тот день сидел дома и не знал чем себя занять. Суббота, утро, делать нечего, идти никуда не хочется, и вдруг раздается звонок.

— Да? — отвечаю, взглянув на незнакомый вечер.

— Тёмка, привет! — раздался радостный писк. Я сначала не понял кто это, а потом дошло. Машка Семенова. Внезапно.

— Привет, — улыбаясь, отвечаю ей. Забавная девочка. Миленькая, задорная, открытая, полная противоположность… ну вы сами поняли кому, — чем обязан?

— У нас день группы сегодня, все идут! — затараторила она, — в шесть «Под Крышей». Я тебе всю неделю названивала, но ты то недоступен, то игнорировал мои звонки.

— Не игнорировал, Маш. В командировке был. Вчера поздно вечером вернулся.

— Надо же, какой деловой, кто бы мог подумать, — недоверчиво усмехнулась она, — ну что, ты с нами?

— Естественно, — ответил не раздумывая. День группы? Пропустить? Да ни за что!

— Супер! Ну все, мы тебя ждем. Пока-пока, — прощебетала она и отключилась, а я задумчиво крутил телефон в руках, глядя на стену перед собой, будто там что-то интересное нарисовано было. Все, значит, придут? Все-все? И кое-кто с вечно задранным к потолку носом?

Что ж, это будет интересно.

Созвонился с друзьями из группы, обсудил с ними программу на вечер, и довольный пошел готовиться.

Встреча однокурсников в шесть, но мы начали ещё в четыре. Собрались нашей дружной шайкой в одном из залов бара «Под Крышей», ну и стали вспоминать веселое студенчество, наши похождения, косяки. Ржали так, что люди за соседними столиками начали подозрительно коситься в нашу сторону.

Около семи вспомнили, что мы, вроде как, на день группы пришли, и он уже, вроде как, давно идет, поэтому собрались и дружной, шумной толпой отправились в другой зал.