Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени (СИ)

— Счастлива за тебя, — послушалась Инесса и кинулась ему в объятия, успокаиваясь и вытирая слезы. — Я рада за тебя. Просто вдруг осознала, что между нами больше никогда ничего не будет.

Просто минутка слабости, понимала Инесса. Одно дело — тайно вздыхать по нему, и совсем другое — регулярно спать с ним, нуждаясь в нем все сильнее…

— Ты любишь не меня, а свою любовь, — сказал мужчина деликатно, прекрасно понимая истинную причину ее слез. — Иначе мы бы уже давно были с тобой парой. Ты же сама отказалась.

— Я отказалась, потому что ты счастлив с ней, а со мной тебе хорошо. А я хочу, чтобы ты был счастлив.

…

Пятый день путешествия — Наташа уже с интересом смотрится в зеркало. И крася губки блеском, делает вот так: «Ч-ч-чмок!»

— Ты еще не готова? Малыш, зачем ты губы мажешь, мы же идем завтракать?!

Завтрак с восьми до двенадцати, поэтому Наташа не спешит.

— Обалденный отель! — похвалила она, когда Макс защелкнул дверь номера.

— Да, после всего, что мы уже повидали в Италии… — иронизировал тот.

Набирая себе в тарелочку мюсли со шведского стола, с упоением любовалась своими кольцами: обручальным с узором — на правой руке, а с брильянтиком — на левой. В этом зале все так и сверкает, отражая сотни маленьких лампочек нескольких роскошных люстр, и Наташины колечки и заколочка в волосах выглядят на редкость гламурно. А бесшумно шагая по толстому красному ковру, чувствуешь себя актрисой на вручении престижной кинопремии. Это ее мечта: пройти так однажды, только на самом деле. Круглые массивные столы с белоснежными скатертями без единой складочки и мягкие стулья придают солидности и тебе, и всем окружающим, а атмосфера царского дворца дарит ощущение, что ты находишься на званом обеде у правящих персон.

— Мне понравилось, как ты вела себя сегодня ночью, — признался Максим, размешивая в чашке чая кубик сахара.

— Мне хотелось забыться, — понизила голос девушка.

— Удалось?

— Да.

И сама же через пару минут вспомнила кокетливо:

— Когда-то мы боялись дотронуться друг до друга.

— Да я, вроде, не боялся, обнимал тебя постоянно, — возразил Макс с улыбкой.

— Знаешь, когда-то я даже не мечтала о том, что есть сейчас. Мои мечты ограничивались прикосновением твоей руки, или, максимум, единственным поцелуем, который бы я потом вспоминала всю оставшуюся жизнь…

Словно завернувшись с головой в одеяло, Наташа пряталась от реальности под покровом их с Максимом истории любви. Хотелось прогнать из памяти все лишнее, не относящееся к теме, и оставить только это — Главное. Единственное, что приносит сейчас радость.

Этот день они целиком провели в самостоятельных прогулках по городу. Посовещавшись, решили, что не будут для галочки посещать достопримечательности, указанные в туристических буклетах, а посмотрят жизнь, такую, какая она есть. Хотя скрыться от достопримечательностей в этом городе невозможно: их тут слишком высокая концентрация на каждый квадратный километр. Флоренция считается культурной столицей Италии; этот город единственный смог сохранить и исторический облик, и практически все свои шедевры живописи, скульптуры и архитектуры эпохи Возрождения.

Из отеля они вышли на набережную реки Арно и вскоре оказались внутри старого моста Понте Веккио, который вчера видели со стороны. По обе стороны там трехэтажные домики с магазинчиками, а посередине стоит памятник, на ограде которого защелкнуто множество замочков с именами. Это такой обычай у влюбленных: повесить замочек со своими именами, а ключ выбросить в реку.

Потом по узкой улочке, сверяясь с картой, стали подниматься в гору. Целью был — Бельведерский форт, около которого должна была быть смотровая площадка. Но, видимо, зашли куда-то не туда и около крепости уперлись в закрытые ворота. Не особенно переживая из-за неудачи, двинулись по дорожке на следующую смотровую точку — площадь Микеланджело. Оттуда открывалась великолепная панорама реки Арно, города со шпилями церквей и куполами соборов, горами вдали. Пели птицы, ярко светило солнце, кругом зелень и клумбы с цветами — здорово! Тут стали подъезжать автобусы с туристами, и парочка двинулась вглубь холма — там виднелся парк и строения. Они спокойно зашли в две пустые и открытые церкви. Рядом было необычное кладбище с интересными надгробиями.

— Знаешь, про ислам недавно читал… — начал Максим, и Наташа вытащила наушники. — Мне понравилось, как было описано отношение к смерти. Считается, что оплакивать умершего нельзя — его душа от этого мучается. Нужно просто отпустить. Я бы тоже хотел, чтобы мои близкие не плакали из-за моей смерти, а отпустили меня. Чтобы ты не плакала.

— Думаешь, ты умрешь раньше меня?

— Я же старше.

— А у меня менее устойчивая психика, — выдвинула девчонка свой аргумент и улыбнулась. Нет, умирать уже не хочется, и, пожалуй, он прав: у мужчин и продолжительность жизни меньше. — Ты мне всегда казался человеком науки, — призналась она удивленно, присаживаясь на скамейку изысканной формы и вытягивая уставшие ноги. — У тебя всегда на первом месте был разум, логика… А тут вдруг в религию подался, «про ислам читал»…

— Не подался в религию, а просто начал изучать все религии мира, — возразил мужчина. — А вообще-то, то, что у человека есть душа — это как раз научно доказанный факт. Несколько десятков граммов весит, по-своему у каждого человека. И я, как полагается, склоняюсь в сторону науки: что после смерти душа попадает в космос, превращается в таинственную темную энергию, которую так жадно хотят найти ученые-физики. Но любим-то мы душой, а не телом, и я очень боюсь, что моя душа после смерти тела будет продолжать переживать за близких, которым моя смерть причинит боль.

— Людям причиняет боль не чья-то смерть, а их собственный эгоизм, — сказала Наташа, подумав. — Они оплакивают свои несбывшиеся планы на этого человека. Я хоронила близкого друга, так что знаю, о чем говорю.

— Я запомню твою мысль, она мне кажется, может, и не совсем правильной, но интересной. Надо будет обдумать, — кивнул Максим. — Я тебе еще про буддизм как-нибудь расскажу, тоже меня увлек. И про ислам еще — их отношение к сексуальности. Но это потом, в России. Сейчас, думаю, не стоит тратить на это время.

Сделав еще несколько снимков, двинулись назад.

На городском рынке нарочно долго рассматривали товары, чтобы насладиться атмосферой: это они, торговцы, настоящие, живые, а не эти ваши скульптуры! Максим восхищался открытостью и доброжелательностью местных жителей, а Наташа сказала, что, возможно, это притворство. Она теперь во всем предполагала двойное дно.

— А французы к туристам прохладнее относятся, — рассказала она. — Ничего не изображают. Поэтому я им верю. Я почувствовала на себе смену отношения в зависимости от моего русского акцента. Это было не очень приятно, зато честно.

Когда, уставшие, примостились в кафе покушать, и Наташа в очередной раз принялась что-то черкать в дневнике, у Максима зазвенел телефон. С работы? Как они вообще четыре дня без него продержались, хмыкнула Наташа. Бухгалтер Анна, извинившись, уточнила у директора что-то по делу (он три минуты говорил на неинтересном Наташе деловом языке), потом, видимо, спросила, как им отдыхается.

— Да отлично! — с удовольствием принялся Максим делиться впечатлениями. — С погодой везет, хотя вот сейчас тучки что-то собираются! Не верится, что только пятый день — уже столько эмоций! Все бегом, бегом… Первое впечатление в Неаполе — большая мусорка! Кучи мусора повсюду, по вечерам магазины закрываются, и возле них вываливают все дерьмо, которое накопилось за день… — рассмеялся. — Да не в буквальном смысле дерьмо! Мусор!.. Нет, я музеи не очень люблю. Мы так, дикарями много гуляем… Ну, может, и не музеи как таковые. Мне нравится искусство, если это только одно произведение, над которым можно долго стоять и размышлять. А такое нагромождение, как в музеях — это так пошло! — что-то послушал и опять рассмеялся.