Самый хищный милый друг (СИ)

— Однако… Сразу семь ребер? М-м… Это больно… — Кирилл довольно ухмыльнулся.

— Тебе ломали ребра на ринге?

— Конечно. Потом главное не чихать, иначе глаза вылетают в окно и падают на тротуар.

— Будем надеяться, что наш беглец подхватит какой-нибудь вирус и будет чихать каждые три секунды.

— О-о… Да ты кровожаден, Стасюша!

— Я? Кто бы говорил! Его спасла верхняя одежда, иначе, подозреваю, ты бы перемолол его кости в мелкую крошку. Мне вот интересно, он мамочке тоже наплел про Мальдивы?

— Скорее всего. Прошло уже три дня. Если бы Ирина узнала, что я прикоснулся к ее драгоценному сыну, сейчас она бы уже доедала мою печень и легкие, как бультерьер.

— Значит, заботливая мамочка не в курсе. Возможно, она малышу еще и денежек подбросила на пятизвездочный отдых под пальмами.

— Стас, а на Ирину ты ничего не нашел? Когда эта фурия от меня отстанет?

— Когда ты, наконец, проявишь к девушке мужской интерес.

— Ты повторяешься. Не проявлю.

— Повторяюсь, — кротко согласился Стас. — Подкинь, пожалуйста, еще денег. Очень многих приходится напрягать. Не все граждане почему-то готовы помогать безвозмездно.

— Сейчас переведу тебе на карту. А груз на таможне так и завис.

— Зато трудовая отстала, и пожарники придержали коней.

— Это да. Спасибо, Стас.

— До Иришки тоже доберемся, не сомневайся. Пожалуйста, больше без самодеятельности. Надеюсь, ты не потащишься в санаторий, чтобы тихонечко доломать Вадиму остальные ребра!

— Чем это так вкусно пахнет? — Кирилл настороженно замер на пороге.

— Сварила борщ для великого труженика. Ты же хотел.

Кирилл некоторое время смотрел в одну точку и не двигался. Катя подергала его за руку.

— Мужчина! Что с вами? Ау! Придите в себя!

— Сердце почему-то остановилось, — признался Кирилл. Он подхватил Катю и поднял едва ли не до потолка, потом опустил чуть ниже, крепко прижал к себе, уткнулся лицом в грудь. — Борщ! Специально для меня! Я в раю. Так не бывает.

— Но больше ничего не успела, — предупредила Катя. — Весь день переводила сертификаты и сопроводительные документы. Все перевела, что ты прислал.

— Ты необыкновенная девочка! Изумительная и потрясающая! — Кирилл на мгновение отпустил Катю, но тут же схватил снова и набросился на нее с поцелуями. — Как же я по тебе соскучился, малышка моя любимая, весь день не видел! В офисе без тебя тоска. Мужики бродят потерянные, Антонина Романовна вздыхает.

— А дыру в стене заделали?

— Да. Словно и не было.

— Ой, ой, я же не могу целоваться! — пропищала Катя, когда страстный любовник добрался до ее губ.

— Прости, прости! Буду пока целовать сопредельные территории. Угадай, если бы мы решили украсить тебя табличками «Место для поцелуев», сколько нам понадобилось бы табличек?

— Это задачка из учебника эротической арифметики?

— Типа того.

— Затрудняюсь ответить. Тридцать шесть?

— Четырнадцать тысяч семьсот двадцать пять.

— Ты не ошибаешься?! — обалдела Катя.

— Компетентно заявляю, как кандидат физико-математических наук. У нас, ученых, все подсчитано. По одной табличке на каждый квадратный сантиметр твоего тела.

— Иди мыть руки, ученый. Борщ остывает.

Через десять минут Кирилл уже за обе щеки уплетал золотисто-красный наваристый борщ, удивляясь своему семейному счастью, а его крошка, на один вечер виртуозно вжившаяся в роль домохозяйки, сидела напротив, но ничего не ела.

— Значит, Вадим решил не афишировать? — спросила Катя. В искусственном свете ламп, висевших над барной стойкой, ее волосы, распущенные по плечам, сияли, как жидкое золото. За огромным панорамным окном сверкали огни вечернего города. — Он никому ничего не расскажет и не пойдет в полицию?

— Скорее всего, нет. Вот и славно! Одной проблемой меньше.

— Очень на него похоже. Конечно, если бы он заявил в полицию, ему пришлось бы объяснить, с чего все началось. Он меня ударил. А это так не соответствует его имиджу неотразимого обаяшки и джентльмена.

— Ударил! — с горечью воскликнул Кирилл. — Как будто он это один раз сделал… Знала бы его мамаша, коллеги, друзья, партнеры… Сколько раз он тебя ударил за два года?

Катя поморщилась, съежилась и обхватила себя руками.

— Но во вторник я его довела… Сказала ему гадость. Не удержалась.

— Постой, что значит — довела? Что бы ты ни сказала, что бы ты ни сделала, он в любом случае не имел права тебя бить. Этому нет оправдания.

— Но ведь ты побил Анжелу, когда узнал о ее измене, — тихо заметила Катя. Она пристально посмотрела на Кирилла.

Тот медленно поднял голову от тарелки с борщом и отложил ложку в сторону.

— Черт, — пробормотал он. — Эта дурочка тебе рассказала…

— Да.

— Черт, — повторил Кирилл. Он сильно смутился, так, словно его поймали с поличным. Брови сдвинулись, лицо окаменело.

Приплыли.

Кирилл тяжело вздохнул. Ему казалось, что земля уходит из-под ног. Он боялся посмотреть в Катины глаза, ему казалось, что любимую девушку уносит от него на льдине в холодный бушующий океан. Инцидент в офисе и так произвел на нее тягостное впечатление, ее напугали напор и жестокость, с которыми Кирилл набросился на противника

А теперь еще и это… Как объясниться? Как себя оправдать? Тогда, год назад, Анжела вовсе не обиделась, получив по попе, еще и порадовалась, что легко отделалась. Да и всыпал он ей, конечно, не сильно. Но что с того! Факт рукоприкладства имел место быть, а значит, теоретически Катя может поставить Кирилла в один ряд с бывшим мужем.

Отвратительно! Но кого винить?

— Катюша, прости меня! — взмолился Кирилл. — Да, с Анжелой… это… было… Но все равно! Поверь, я вовсе не такой, как этот мерзавец.

— Конечно, не такой, даже и сравнивать нельзя. Я знаю, знаю, — с тоской пробормотала Катя. Она выглядела так, будто из нее вынули важную деталь, и теперь ее организм функционировал с большим трудом.

Катя

Страх, как черные чернила, затапливает мое сознание, душу, внутренности… Мое сердце не отстукивает четкий ритм, как раньше, оно возится в груди и хлюпает в луже страха. Я тону в липком болоте. Не могу смотреть на Кирилла и не думать о том, что делал со мной Вадим. Не могу трогать руки одного мужчины и не вспоминать, как другие руки — такие же сильные и красивые — выкручивали мои запястья…

Но я решила не сдаваться. Кирилл сказал, что я агрессивный мышонок, значит, буду сопротивляться до конца. Не хочу превратиться в дрожащую амебу, парализованную жуткими воспоминаниями.

…Кирилл не ожидал, что после неприятного разговора мне захочется заниматься с ним сексом. Да, мне совсем не хотелось. Но я подумала, что пропасть между нами будет только увеличиваться, если не сделать шаг навстречу. А он его и не сделает, потому что чувствует себя виноватым.

В час ночи милый друг все еще сидел за компьютером, листал документы, негромко переговаривался по скайпу с Кристианом. Я подошла сзади, обняла за шею, положила голову на плечо…

Обрадованный моей инициативой, Кирилл проявил настойчивость ученого-исследователя и отметил поцелуями все четырнадцать тысяч семьсот двадцать пять воображаемых табличек-указателей. Я очень быстро вспыхнула и затрепетала под его нежными прикосновениями, удивляясь, какую необъяснимую власть он имеет над моим телом. Во вторник Кирилл ужасно меня напугал: на несколько минут превратился в дикого зверя — бешеного, яростного. Но сейчас, ночью, он опять был самым ласковым и внимательным любовником.

В субботу утром мой неутомимый бизнесмен успел съездить на две встречи — ну и что, что выходной день, работа все равно кипит.

Зато потом мы отправились на ледовую арену, где встретились с друзьями и полтора часа катались по кругу. Я радовалась ощущению полета и выписывала пируэты, а Кирилл смотрел на меня с восхищением. Но время от времени в его глазах мелькал вопрос — вчерашний разговор об экзекуции, устроенной им изменнице, оставил неприятный осадок.