Красные листья

— Но я, к вашему сведению, не репортер скандальной хроники, — парировал Спенсер. — И, представьте себе, меня это интересует.

— Понимаю.

— А я все равно не понял. Почему Кристина интересовалась, пошли вы встретиться с Френки или нет, и вообще, почему ее интересовало ваше местопребывание?

— Не знаю. Вот именно поэтому все и непонятно. — На его губах снова появилась улыбка.

Спенсера это начало раздражать.

— Так все-таки из-за чего же расстроился Джим?

— А мне кажется, он не расстроился.

— Нет? А вот некоторые говорят совсем другое.

— Хм, мне лично он не показался расстроенным.

Уилл толкнул Спенсера.

— Ладно, хорошо, — сказал Спенсер. — И как развивались события после ухода Джима?

— Мы оставались там еще несколько минут, а затем ушла Кристина.

— А вы с Конни?

— Мы пошли в комнату Конни собирать вещи.

— Но вы же не оставались там до конца ночи?

— Нет. Мы навели порядок в комнате Конни, и я решил, что, если мы хотим уехать завтра утром, мне тоже следует собрать вещи. Так что я сказал ей, что ухожу к себе.

— Во сколько это было?

— Думаю, где-то около полуночи.

— И вы направились в свою комнату?

— Нет, не сразу, а примерно минут через пять-шесть. Дело в том, что мы забыли там, в комнате отдыха, наш кувшин с разменной монетой для игры. Пришлось сходить, забрать его, а затем я поднялся к себе.

— А потом?

— Потом? Уложил вещи, послушал немного музыку и пошел попрощаться с Кристиной.

— В котором часу это было?

— Примерно в двенадцать тридцать, я полагаю.

— Во сколько вы покинули ее комнату?

— Не знаю. Может быть, без десяти час.

— Поздновато.

— Ага, было довольно поздно.

— А затем?

— Затем я спустился снова вниз, в комнату отдыха.

— Зачем?

— Взять себе пива.

— Там кто-нибудь был?

— Да. Парень по имени Том. Он хороший парень. Он смотрел по телевизору «Крепкий орешек». Как раз недавно начался. Кажется, в двенадцать тридцать. Так что я взял пиво, мы с ним немного поболтали, я посмотрел фильм, не помню уж, сколько я там просидел. Потом сходил в туалет и после этого поднялся наверх в комнату Конни. — Альберт сделал паузу. — Дверь была не заперта, но в комнате ее не было. Что делать, я пошел обратно в комнату отдыха. Парень этот заснул, но я его разбудил и сказал, что он пропускает отличный фильм. Мы посидели немного, посмотрели. Я выпил пива. Затем появилась Конни, оказывается, она искала меня.

— Во сколько это было?

— Не знаю. Давайте прикинем. Значит, так: кино к тому времени шло уже часа полтора. Я думаю, это было, может быть, без четверти два. Да, где-то около этого, потому что к тому времени, когда мы возвратились в комнату Конни, было уже два часа ночи.

— И что сказала Конни, где она была?

— Она сказала, — Альберт говорил, медленно растягивая слова, — что искала меня по всему общежитию. Я сказал, что был здесь. Она хотела знать, почему я не вернулся к ней в комнату. Я сказал, что заходил, но ее там не было, поэтому я ушел посмотреть немного кино.

— И как долго она вас искала?

— Она сказала, что примерно полчаса.

— Полчаса? — Спенсер обменялся взглядами с Уиллом. — Это очень долго.

— Понимаю.

— И где, она сказала, она вас искала?

— Вот этого она не говорила. А я не спрашивал.

— И чем вы занимались после того, как она нашла вас?

— Мы пошли наверх, в ее комнату. Я остался там. А на следующее утро мы уехали на Лонг-Айленд.

— А Кристину вы больше не видели?

— Хм, нет.

— А в среду утром?

— Нет.

Спенсеру не терпелось поговорить с Конни. Он попросил Уилла снять отпечатки пальцев Альберта и взять образцы его волос и крови.

— Я бы хотел поговорить с Френки. Где он живет?

— В одном из домов студенческого братства Фи-бета-эпсилон. В самом конце квартала братства. После Президент-Хауса. Но вы его не застанете: он еще не вернулся.

Спенсер вскинул голову и удивленно спросил:

— Еще не вернулся? Почему?

— Не знаю почему.

— Но ведь на носу сессия?

— Ага.

Спенсер задумчиво почесал щеку.

— А где живут его родители?

— Тоже не знаю. Где-то в Бостоне.

Спенсер почувствовал, что за всем этим что-то кроется, но не знал что именно. Но определенно что-то там есть, догадывался он, задавая следующий вопрос:

— Еще кое о чем должен спросить тебя, Альберт. Это вы убили Кристину Ким?

— Нет! — Альберт ответил очень быстро и с чувством. — Она была моим другом.

— Вам известно, кто ее убил?

— Конечно, нет.

Спенсер и Уилл оба кивнули.

По пути на выход Спенсер сказал Альберту:

— Два дня назад мы получили заявление о пропаже собаки. Понимаете, какое дело, у хозяйки, а ей девяносто два года, пропала собака. И отсутствовала уже в течение двух часов. Эта старая вдова просто сходила с ума.

— Надо же, — сказал Альберт. — И что, нашлась собака?

— Да. Мертвая, — ответил Спенсер. — Но разве не обидно, что Кристина не принадлежала этой девяностолетней вдове?

Спенсер заметно устал и с Конни был краток. Уилл хранил молчание. После того как Конни сказала Спенсеру, что она из Колд-Спринг-Харбор на Лонг-Айленде, он долгое время сидел, уставившись в свой блокнот и делая вид, что читает записи. Но он думал о Кристине. Она говорила ему, что ее прежняя соседка по комнате была из Колд-Спринг-Харбор. Спенсер вспомнил это, потому что был полицейским, а также потому, что был из Фармингвилла тоже на Лонг-Айленде.

Глубокая пропасть размером с Китай разделяет Колд-Спринг-Харбор и Фармингвилл, хотя города эти отстоят друг от друга всего на двадцать пять миль.

Спенсер сказал Конни, откуда он.

— Фармингвилл… — сказала она и сделала вид, что углубилась в размышления. — Кажется, я что-то слышала о нем. Это где-то близко от шоссе один десять?

«Даже рядом не лежало», — хотелось сказать Спенсеру.

— Это на шоссе один десять. Правильно? — спросила она.

— Вы, наверное, перепутали с Фармингдейлом.

— Ах да, — хихикнула Конни, — какая я глупая.

После этого Конни попыталась вовлечь Спенсера в разговор о Лонг-Айленде. Типа, когда он приезжал туда в последний раз, скучает ли по этим местам, что привело его в Хановер? Но Спенсер тут же перекрыл ей фонтан. Ему нужно было добраться до главного.

Он позволил Уиллу задавать Конни вопросы вроде: как давно она знает Кристину, каково это было — жить с ней в одной комнате, не знает ли Конни кого-то, кому не нравилась Кристина и кто мог бы причинить ей вред?

— Нет, — сказала Конни, слегка покачивая головой, при этом ее нарисованные брови вздрагивали. Сама же она пыталась улыбаться настолько любезно, насколько возможно. — Нет, ее все очень любили. Она нравилась каждому. Она нравилась всем. Она была вот такая — всем нравилась, уверяю вас. Она всем внушала симпатию. — Лицо Конни слегка скривилось, и она добавила: — Никто ничего не мог с собой поделать. Единственное, что оставалось, так это влюбиться в нее. И она была очень красивая.

Лицо Спенсера напряглось. Ему хотелось согласиться с Конни. Насколько он знал Кристину, она действительно внушала большую симпатию. И была очень красивая.

— Я знаю девушек, которые завидовали ей, ревновали к ней. Но мы многое ей прощали — ее красоту и то, что в нее влюбляются ребята, — потому что знали, какая она хорошая. — Конни сделала паузу. — Я знаю девушек, которые любили сплетничать о ней прямо за ее спиной, ну, вы знаете, какого рода это были разговоры, часто недобрые. Например, почему она не причесывает волосы или почему она не применяет хотя бы немного косметики.

— Зависть — это, конечно, плохо, но, наверное, еще не повод для убийства. Как вы считаете?

Конни широко раскрыла глаза:

— Вы думаете, ее кто-то убил? Я в это не верю. Нет. Не здесь, не в Дартмуте. Зачем? Я думаю, это был несчастный случай.

Спенсер внимательно следил за выражением ее лица и с явным недоверием в голосе спросил: