Ничей ребенок

Джо остолбенел.

— Откуда тебе… как ты узнала о разводе?

— А я ничего о нем и не знала. До ужина с людьми из компании звукозаписи.

В глазах ее светилось удовлетворение. Теперь уже можно было не сомневаться, за кем останется последнее слово. Куда проще получить то, что тебе нужно, если иметь пару-тройку лишних козырей.

Джо вспомнил тот вечер, когда он попросил Дженни достать из кейса поправки к контракту. Конверт с бумагами по разводу лежал рядом.

— После того как я узнала девичье имя твоей жены, все оказалось довольно просто. Небольшое расследование, и теперь мне известно о тебе такое, о чем, пожалуй, никто и не догадывается.

Он с ненавистью смотрел на Дженни, с ужасом понимая, что совсем не знал ее. Рядом стояла не его менеджер, которой он привык доверять во всем, нет, сейчас это была злобная, разъяренная фурия.

— Твои поклонницы так старомодны, Джо, — примирительным тоном проворковала Дженни. — Они верят в воскресные проповеди и семейные обеды. И никого не волнует, что те же почтенные матроны по субботам пускаются во все тяжкие, наставляя рога своим законным мужьям. Все равно они остаются набожными прихожанками и хранительницами домашнего очага. Неужели ты думаешь, что эти столпы добродетели простят тебя? Плевать, что они сами делают, Джо. Важно то, чтобы их кумир оставался беспорочным и чистым. — Дженни на мгновение остановилась, выжидая. — Забудь о ней, и я не пророню ни слова, можешь поверить.

Ну что, милый, размышляла она, наслаждаясь сверкавшей в его глазах яростью. Я схватила тебя за яйца. Выкручивайся!

— Ты уволена. — Дженни показалось, что она ослышалась. — Собирай свои вещички. Ричи позаботится о билете в Нэшвилл или куда тебе будет угодно. Но чтобы только к вечеру твоей ноги здесь уже не было.

Губы ее исказила кривая усмешка.

— Я уничтожу тебя, Джо, — с неприкрытой угрозой прошипела Дженни. — И уверяю, твоей сучке тоже придется несладко. Ох как несладко. Первые страницы газет будут заляпаны твоими фотографиями. Посмотрим, что ты тогда запоешь своим богобоязненным фанаткам.

Круто развернувшись, Джо зашагал к гостинице.

— Ты пожалеешь об этом, Девлин! — прокричала ему вслед Дженни. — Мы еще сочтемся, вот увидишь!

У Джо зачесались кулаки. Мужчину на ее месте он убил бы не колеблясь.

— Она блефует, — сказал Ричи, когда они принялись грузить вещи в автобус.

— Я так не думаю. Дженни действительно сделает это, чтобы отомстить мне за Стиви.

— Ты собираешься ей что-нибудь рассказывать?

— Я должен. — Он утвердительно кивнул. — Рано или поздно эта история все равно дойдет до нее. Кроме того, мы уже по горло сыты всякими секретами.

— А что будет с тобой? Со всеми нами?

— Пока не знаю, да меня это и не особенно волнует. Выживем, думаю. Только не хочется, чтобы Стиви переживала. Она заслуживает совсем другого.

— Как и ты сам. — Ричи обнял брата за плечи и тут же смутился от неожиданного проявления чувств.

— Черт его разберет, Рич. Я понимаю, успех дается дорого, только вот почему платить за него приходится иногда другим?

ГЛАВА 25

— А как насчет Кэрол? — спросила Бет, помогая Стиви укладывать в коробку тарелки. Все вещи, за исключением одежды и детской кроватки, были уже упакованы и сложены в одной комнате в ожидании того момента, когда станет окончательно ясно, где Джо и Стиви решат жить.

— Пока я ей ничего не сообщала.

— Слушай, я знаю, у тебя уже был с ней нелегкий разговор, но ведь сейчас совсем другое дело. Ведь должна же она обрадоваться, узнав, что ты выходишь замуж? Поверь, все матери таковы. Моя бы под облака взвилась от счастья. Ты все-таки позвони ей. Время-то идет.

— Знаю. Позвоню.

— Когда?

— Вечером, обещаю тебе.

Стиви знала: чтобы сдержать слово, ей потребуется немало сил.

— А ведь я могла бы стать кинозвездой. — Не дождавшись ответа, Кэрол потерлась головой о грудь лежавшего рядом с ней в постели мужчины. — Ты слышишь меня?

Мужчина буркнул что-то, но Кэрол этого было мало.

— Меня и назвали по имени одной из них. — Она игриво пощекотала его волосы.

Бурчание повторилось.

— Тебе даже не интересно, кто это была?

Сильные руки развернули ее так, что теперь она лежала почти поперек кровати.

— Послушай, цыпа, все, что мне было интересно, я уже про тебя выяснил. Ты ведь не думаешь, будто я заторчу здесь надолго? Завтра мне опять в путь.

— Кэрол Ломбард. Она была замужем за Кларком Гейблом.

Это повторялось постоянно. Кэрол жила в вечном ожидании приходящего на следующее утро одиночества и неизбежной фразы «я тебе позвоню». Она, собственно говоря, уже давно к этому привыкла. Зато по вечерам она редко возвращалась домой одна.

— По-моему, телефон, — заметил мужчина.

— Может быть, — безразлично отозвалась Кэрол. Меньше всего ей хотелось сейчас отрываться от этого мускулистого горячего тела.

— Думаю, стоит все же выяснить, кто звонит. Я никуда не пропаду.

— Хорошо, хорошо. — Она поднялась, накинула выцветший халат, посмотрела на постель. В темноте лица мужчины было не разобрать. Кэрол даже имя его никак не могла вспомнить. Хотя какая разница — многие ее гости часто сами придумывали себе имена.

На кухне, под тусклым светом, падавшим из встроенной над плитой лампы, Кэрол сняла трубку телефона.

— Алло, — с зевком произнесла она.

Привет, это я. Разбудила? Я знаю, уже довольно поздно, но у меня новости.

— Которые не могут подождать до завтра? — с раздражением спросила Кэрол у дочери.

Последний раз Стиви говорила с матерью несколько месяцев назад, и за это время в их отношениях ничего не изменилось. Кэрол по-прежнему интересовала лишь она сама.

— Думаю, да. Не могут. Через несколько дней меня не будет в Денвере. На следующей неделе я выхожу замуж. Так что мне просто нужно поставить тебя в известность. Я понимаю, Кэрол, что времени остается совсем мало, но мне бы было приятно, если бы ты приехала в Джорджию, где живут родители Джо. Я пришлю тебе билет и денег, чтобы ты купила что-нибудь из одежды. Для нас это будет значить так…

— Ничего не выйдет, Стиви, — натянуто сказала Кэрол. — Видишь ли, добавила она после паузы, — уже слишком поздно.

— Да-да, конечно. — Стиви услышала в трубке щелчок. Только потом до сознания дошло, что Кэрол даже не спросила, кто ее муж или где они будут жить.

Она стояла у окна и безжизненно смотрела в темноту ночи. Многократные отчаянные попытки разбудить в матери какие-то теплые, родственные чувства всегда оканчивались провалом. Кэрол так и осталась для нее далекой и непонятной. За долгие годы Стиви удалось узнать лишь разрозненные частички прошлого ее матери.

В семнадцать лет вершиной желаний Кэрол было оказаться в Голливуде, она считала, что судьба предназначила ей громкую славу кинозвезды. В Игле об этом говорили все: мать, преподаватель театральных курсов, подруги, даже Фрэнк Паркер — двадцатидевятилетний ковбой, с которым она познакомилась в Шайенне. Недельное знакомство закончилось браком, и в самом начале их совместной жизни Фрэнк пообещал непременно устроить ее в Голливуд — как только накопит достаточно денег. Однако через год, объездив с мужем бесчисленное количество городков, где он выступал в родео, Кэрол начала сомневаться в том, что ее мечта когда-нибудь осуществится. Напоминания о данном слове делали Фрэнка все более раздражительным и замкнутым, когда же она сообщила, что ждет ребенка, муж, сказав, что вернется через несколько часов, вышел из номера мотеля в Уичита-Фоллс навсегда. Больше она о нем ничего не слышала.

Рождение дочери тоже не принесло с собой радости. Еще девочкой Стиви как могла боролась с материнским безразличием, гадая в душе, чем вызывала в самом близком человеке если не отвращение, то, по крайней мере, явное недовольство. Ей было невдомек, что, глядя на дочь, Кэрол вспоминала о своих так и не сбывшихся грезах.