Блондинки от "Бергдорф"

Нужно отдать должное Джулии: при всей своей избалованности она поразительно великодушна к проступкам подруг. Так мило с ее стороны. Она настолько незлопамятна, что физически не способна таить обиду дольше нескольких дней.

— Поздравляю! Скажи папочке, что я в замке. Пусть он за мной приедет.

— Так ты совсем рядом? О Господи, я так завидую тебе! Говорят, там сногсшибательные интерьеры! Или все так же гнусно, как в Букингемском дворце? Я слышала, что у королевской семьи отвратительный вкус.

— Джулия! Позови папу! Моя машина сдохла, и я вломилась сюда, чтобы позвонить, а теперь меня приняли за воровку.

— У них правда повсюду дельфтский фаянс и лакеи?

— Джулия!

— О'кей, пижонка, я ему передам. Кстати, свадьба назначена на четырнадцатое июня будущего года. Ты — подружка невесты, так и знай.

Я положила трубку. Джулия помолвлена? И даже назначила день свадьбы? Почему обрученные не понимают, как неприятно одиноким людям слышать о подобных датах? Им и без того не слишком весело живется. И потом, все это так внезапно! Надеюсь, она знает, что делает!

Я подошла к двери и безуспешно подергала ручку, но в конце концов сдалась и уселась на маленькую, обитую гобеленом оттоманку у двери. И тут до меня донеслись голоса. Я насторожилась и приложила ухо к замочной скважине, но различила только отдельные слова: «…говорит, что машина сломалась… похожа на цыганку… одежда ужасно грязная… возможно, одна из тех забитых матерей-одиночек из Убежища… даже туфель нет…»

Я оглядела свою замусоленную одежду и грязные ноги. До чего все это грустно! А ведь когда-то я была воплощением гламура! Лиз Харли никогда бы не позволила себе так опуститься за время короткой поездки в деревню!

— …должно быть, вломилась… я вызвал полицию. Очень сожалею, сэр.

Полицию?

Я заколотила в дверь, отчаянно вопя:

— Эй! Выпустите меня отсюда!

Через пару минут в двери повернулся ключ. Убеждена, вы не поверите, что было потом! Все равно как если бы Майкл Джексон поклялся, будто в жизни не делал пластических операций или чего-то вроде того. В комнату вошел дворецкий, и даю слово, что не сочиняю ни капли: за ним следовал Чарли Данлейн. Вот в чем беда с этими одноразовыми приключениями: воображаешь, будто хочешь видеть его снова, но если это происходит, кривишься от омерзения, особенно представив, что когда в последний раз говорила с ним по-человечески, его голова находилась в том же самом месте, что и голова Чеда много лет назад. И что всего отвратительнее: Чарли выглядел просто лапочкой. Супер! Он был в своей ЛА униформе: потертые вельветовые штаны и майка.

Уровень сахара в крови у меня опасно понизился. По-моему, начиналась гипогликемическая кома или что-то подобное.

Кажется, Чарли был потрясен встречей не меньше меня.

— Какого дьявола ты в таком виде? Что с твоей одеждой? — спросил он.

Я на несколько секунд потеряла дар речи. Каждый раз я предстаю перед Чарли в самом невыгодном положении. И что, спрашивается, он делает у Суайров?!

Никогда еще не чувствовала себя так глупо. И не испытывала такого бешенства.

— А тебе что до этого? — рявкнула я. — Смылся втихую, даже не попрощавшись! Абсолютно никаких манер!

— Вы знаете молодую леди? — удивился дворецкий.

— Знаю. — Чарли не сводил с меня взгляда.

Зато я отвела глаза. То есть поймите меня правильно: я почувствовала, что сейчас либо растаю, либо заплачу. И чтобы окончательно не запутаться, стала думать о том, есть ли в Британии «Ночные комплекты».

Последовало неловкое молчание, прерванное очередным вопросом дворецкого:

— Могу я предложить вашей приятельнице хереса?

— Собственно, я бы не возражала против «Беллини», — оживилась я.

— Принесите ей чашку чая, — распорядился Чарли. Не хочу заниматься психоанализом или чем-то в этом роде, но факт остается фактом: некоторые люди не меняются. Чарли по-прежнему был категорически против «Беллини».

— Разумеется, — кивнул дворецкий, выползая из библиотеки.

— Что ж, похоже, мы встречаемся в самых необычных местах. Может, объяснишь, что ты здесь делаешь? — Чарли облокотился на каминную полку, перед Каналетто.

Господи, до чего же хорош, да и кто бы не был хорош с Каналетто на заднем фоне?

Все же я была tres раздражена. Ну почему стоит появиться Чарли, и я вечно выступаю в роли провинившейся школьницы перед суровым, но справедливым наставником?

— Мои родители живут в деревне. Я прилетела на папин день рождения. А дурацкая машина сломалась. Я решила позвонить домой. А ты что делаешь у Суайров? Знаком с графом?

Последовала пауза.

— Я и есть граф, — выдавил Чарли.

— Прости?

— Это длинная история, но в понедельник я покинул Нью-Йорк в такой спешке, потому что узнал о смерти отца. Моя мать, Кэролайн, дозвонилась мне, как только смогла, — помнишь, ты сама брала трубку? Я вылетел первым же рейсом. Получилось так, что я унаследовал титул.

До меня дошло не сразу. Значит, таинственная Кэролайн — это вечно отсутствующая мать Чарли, и никакой другой девушки нет? Уже легче.

— О Господи, мне так жаль, — пробормотала я.

На душе было гадко. Подумать только, я капризничаю из-за одноразовых похождений, грублю Чарли, врываюсь в его дом, а его отец, оказывается, умер! Последние несколько дней, вероятно, были для него сплошным кошмаром.

— Чарли, ты о'кей? — прошептала я.

— Вполне. Мой папаша был странной пташкой и большим чудаком, так что особенно близкими нас не назовешь, но все же грустно.

— Почему же ты никогда ничего не рассказывал?

— Мы жили в Америке, и отец никому не говорил, что он граф. Да и назывался Данлейном, нашим фамильным именем. Не станешь же распространять по всему ЛА правду о каком-то безумном английском титуле! Кроме того, я почти не помнил об этом месте: отец почему-то скрывал его существование. После его смерти выяснилось, что я унаследовал это поместье. Я не был здесь с шести лет, так что до сих пор не могу оправиться от потрясения.

Ну почему одноразовые приключения всегда оказываются куда более запутанными, чем вы себе представляли? Если я правильно поняла, мистер Ночной Комплект и есть Маленький Граф, соседский мальчик мамочкиных грез. А я-то воображала, что Чарли — всего лишь обычный, милый, нормальный парень! Оказалось, что все это время он скрывал тайну, успешно пряча от меня свое истинное лицо. И еще называл меня избалованной!

Я предпочитала прежнего Чарли, молодого многообещающего кинорежиссера из ЛА.

Послышался стук каблучков, и в библиотеку вошла привлекательная женщина средних лет в облегающих голубых бриджах для верховой езды, грязных охотничьих сапогах и белой мужской рубашке. Волосы были забраны в сетку на затылке. Ходячая реклама Ральфа Лорена, только еще шикарнее.

— Я Кэролайн, мать Чарли. А вы, должно быть, живете в деревне?

Я вдруг припомнила старую вражду мамочки с матерью Чарли, иначе говоря, графиней Суайр. По-моему, она так и не угасла. О Боже, дело принимает неприятный оборот.

— Ма, — вмешался Чарли, — она моя приятельница из Штатов. Ее родители живут в Олд-Ректори.

Я оцепенела. Графиня поджала губы. Кэролайн знала, что я знала, что она знала, что я дочь Парня со Стульями.

— Что-то не так? — осведомился Чарли.

— Фу, кто только сказал, что сельские обитатели ведут спокойную жизнь? Я так наработалась, что едва держусь на ногах! — воскликнула графиня, проворно меняя тему и с обиженным видом усаживаясь в кресло в стиле какого-то Людовика. — Дом так велик, что только за полчаса можно добраться из одного конца в другой.

В открытую дверь постучали. Вошел дворецкий с серебряным подносом, на котором стояли чайник и чашки.

— Мисс, ваша мать приехала, чтобы забрать вас домой, — сообщил он, ставя поднос перед Кэролайн.

— Дорогая! Я решила выручить тебя сама, — пропела мамочка, влетая в комнату в сопровождении Джулии. — Папочке пришлось поехать в город за вином для завтрашнего праздника. Иначе он приехал бы сам.