Лучшие друзья (СИ)

– Лайсерг, а мы не опоздаем? – только сейчас осознав огромную разницу во времени, да и ещё не короткий перелёт, спросил Рио, сидевший практически в самом конце самолёта. Его юный, но весьма огорчивший всех протеже сидел чуть подальше, но, услышав это, развернулся лицом к байкеру, чтобы, как он и обещал, сказать правду.

– У нас есть время, так как на извлечение силы Хао понадобится достаточно много времени. Анна говорила, что даже для правителя другой галактики это сделать довольно сложно, – ответил Лайсерг, даже не замечая того, что он немного увлекся правдой и начал затрагивать опасную тему и произносить имя той, от которой губы Рио сжались в полосочку, а глаза покосились в сторону. Дител и сам спустя мгновенье понял свою ошибку, из-за чего очень медленно и аккуратно посмотрел в сторону, где Йо сидел около иллюминатора с самым спокойным выражением лица. Он смотрел на проплывающие мимо облака, скрывая свои эмоции и делая вид, словно он ничего не слышал, но Лайсерг всеми фибрами своей души ощущал то, что всё же Асакуру кольнуло упоминание о своей любимой и безрассудной девушке. – В общем, успеем, Рио, – пробежавшись по самолёту нервным взглядом и обнаружив одиноко сидящего в начале салона северянина, сказал наспех даузер, после чего встал и пошёл к Юсуи, дабы спрятаться от сильной, невидимой, но хорошо ощутимой ауры Йо, которая леденила кровь и заставляла сердце биться чаще.

– Долго ещё будешь дуться на него? – пересев с последнего ряда, шлёпнулся рядом с Асакурой Тао, говоря не громко, но доступно для понимания Йо. Он задал этот вопрос не с упрёком, а с таким тоном, будто решил просто поинтересоваться прогнозом его настроения относительно Дитела.

– Странно, – не отрывая взгляда от пейзажа за стеклом, произнёс в ответ Йо, – мне казалось, что ты скажешь что-то типа: «Наконец-то, ты увидел его истинную сущность», – необычное переселение душ поражало, ведь сейчас в какой-то степени Рен и Йо просто поменялись характерами. Тао стал более добродушным, а Асакура упрямым и хладнокровным. Но, скорее всего, это и есть дружба, когда каждый может дополнить друг в друге то, что делает нас такими непохожими.

– Мне жалко его, – а вот этих слов, сказанный с лёгкостью и неприкрыто выраженной обречённостью, Йо точно не ожидал услышать от Рена – человека, выкованного из стали с примесями гордости. Он даже не смог продолжить свой марафон безразличия ко всему, поэтому с вопросом в глазах посмотрел на Тао, который понял всё без слов и пояснил: – Он же дурак, а это не лечится, – ну слава духам, услышав это, Йо не смог сдержать тихого смеха, который выражал не потеху над детективом, а то насколько он был наивен, решив, что его друга вдруг одолела сентиментальность. Нет. Тао есть Тао, и так будет всегда. Прям человек-сарказм. – Но знаешь, – когда они перестали посмеиваться и радоваться тому, что после всего произошедшего они всё ещё могут смеяться, продолжил уже более искренним голосом Рен, – на дураков-то не обижаются, их пожалеть стоит.

И снова на лице Асакуры появилась сдержанная печаль и фрустрация. Он перенаправил свой взгляд в окно, сам толком не зная, чего он ищет в этих проплывающих мимо облаках. Может быть, ответы? Хорошо бы, если б кто-то помог правильно решить то, что, кажется, не имеет решения.

– В конце концов, мне кажется, что ты злишься не на него, – как-то уж слишком неожиданно продолжил Рен, – а на неё.

Но что если этим «кто-то» станет верный и лучший друг, который поможет разобраться в себе и разделит груз боли, дабы тебе стало легче?

Задумываться над словами друга, Асакура сейчас не хотел. Он лишь посмотрел вперёд поверх спинок сидений и увидел то, как Дител ведёт разговор с Треем. Даузер действительно ошибся, но он был искренен в своих намерениях, и сейчас он всеми силами старался наладить отношения с друзьями и вновь дать им почувствовать, что на него можно положиться.

Когда Лайсерг сбегал от угнетающей и давящей на него ауры Йо, он толком и не задавался целью подойти к Трею, зная, что северянин намного вспыльчивее Рена. Однако стоило ему увидеть состояние друга, как в тот же миг он не смог допустить мысль об остракизме и невольно сел рядом, опасаясь за то, как Юсуи держит в раскрытых руках небольшой, но тяжёлый пистолет и смотрит на него прямым и отсутствующим в реальности взглядом.

– Трей, – аккуратно позвал его детектив, переведя взгляд малахитовых глаз с пистолета на профиль северянина, – всё в порядке?

Однако в ответ была лишь тишина и короткое мотание головой, говорящее о том, что с ним не всё в порядке. Дальнейших пояснений не последовало, а Лайсерг толком и не знал, стоит ли и вообще имеет ли он право допытываться до правды и лезть с ногами в душу друга, который вёл себя так необычно.

Спокойствие и подавленность – не его конёк, но именно эти два чувства возобладали над северянином, отобразившись на его лице.

– Я... я боюсь, – мало того, что заговорив, так ещё и сделав над собой невероятное усилие для признания собственной слабости, с трудом сказал Юсуи, сам не зная, почему именно Лайсергу ему захотелось открыться. – Я боюсь убивать людей.

Перед глазами детектива резко вспыхнуло воспоминание того, как северянин не смог подавить дрожь в теле, когда он сражался во втором раунде против дорэи, из-за того, что они убили друг друга, благодаря подсказки самого Дитела и смекалки Тао. Не каждый может видеть смерть и уж тем более не каждый может нести на своих плечах этот грех.

Теперь взгляд Юсуи, направленный на опасное оружие, которым ему абсолютно точно придётся воспользоваться, был вполне понятен и объясним. Он боялся убивать. До Рена, Йо и Рио, похоже, ещё не дошёл смысл их поездки. Они не осознавали, насколько трудно им будет пойти против природы, несмотря на то, кем является человек: другом или врагом. Убийство есть убийство, и это тяжёлый грех, с которым нужно уметь жить всю жизнь. Как ни странно, но северянин почувствовал весь груз предстоящих событий раньше своих друзей.

– Я знаю, как это сложно, – решил поделиться собственным опытом детектив, увидев, что Трей с особым интересом стал его слушать, чтобы понять, как можно побороть свой страх. – Впервые, когда я убил человека, несмотря на то, что он был преступником, я дней десять не мог прийти в себя, – Юсуи даже не старался перебивать даузера, лишь внимательно слушая его рассказ. – На тот момент я стоял перед выбором: либо выстрелю я, либо выстрелит он, но унесёт жизнь невинной девушки.

– И как ты справился? – аккуратно спросил северянин о том, как детектив преодолел десятидневные пытки своей запачканной чужой кровью души.

– Мой друг – Стэн – ударил меня по голове, кажется, книгой и сказал: «Если бы ты не выстрелил, погибла бы эта девушка! А у меня с ней завтра свидание!», – на секунду Юсуи выпал из реальности, ожидав услышать совершенно не это, но, судя по улыбке Лайсерга, эти слова дали ему гораздо больше, чем утешенье совести. – Хоть это и была шутка, но я понял, что, если бы я не сделал это, мог бы пострадать невинный человек, – дойдя до конца воспоминаний, англичанин несколько раз моргнул и посмотрел на пытающегося его понять друга. – У тебя же будет выбор намного серьёзней и в какой-то степени легче. Если ты не выстрелишь, ты умрёшь, и тогда некому будет защитить человека, которого ты любишь.

Закончив свой монолог, который ярко описывал и иллюстрировал фантазиями все последствия, молодой детектив замолчал, давая северянину время на размышления. Он думал долго, сотни раз прокручивая слова даузера в голове, но не из-за того, что не смог понять их значения, а из-за того, что он надеялся, что смысл этих слов крепко отпечатается на его душе и заставит его сделать то, что он должен ради счастья и спокойствия любимого человека.

– Я всё это знаю, но... – вдруг заговорил Юсуи, тяжело выдохнув и действительно как-то непривычно расклеившись. – Что если в самый решающий момент я не смогу нажать на курок?

В принципе смысл его первого утверждения и этого вопроса не сильно различался, именно поэтому Лайсерг немного растерялся, не зная, что ещё сказать другу, который видно, что старается, но не может победить в себе страх.