Любовь как в сказке (сборник)

Любопытно же, кто там шепчется! Донских я сразу узнала, а второй очень тихо говорил — непонятно.

Я подошла поближе к окну и увидела две тени. Тот, что тихо говорил, оказался Ромкой. Да и кому еще там быть, можно было сразу догадаться. Они же неразлейвода.

— Саня, прекращай, что я, по-твоему, должен был сделать? — говорил Рома.

— Мог бы сказать ей…

О ком это они интересно? Неужто Донских обижен? Быть такого не может!

— Что сказать? — Рома повысил голос. — Если ты сам не шевелишься, позволь это сделать другим! Она не может сидеть в одиночестве и ждать, когда ты соизволишь…

— Можно подумать, она ждет! — фыркнул Саша.

Так вот про кого они! Значит, Рома рассказал о своей симпатии к Оксане.

Слушать, как они делят Оксану, мне было неинтересно, поэтому я пошла назад в палату, к своей кроватке, теплому одеялу и мечтам о Вадике, на худой конец, хоть к каким-нибудь мечтам.

Глава 8

Вымирающий вид

Есть на свете люди, которых слушают все без исключения, о чем бы они ни говорили. Аля одна из них. Наш отряд играет в пионербол с первым отрядом, во время перерыва все садятся неподалеку от площадки на траву и отдыхают. Я вместе с Жанной, Люсей и Оксаной сижу чуть поодаль от остальных, но это не мешает мне слушать, о чем болтает соседняя компашка. Женя-мочалка и еще две девочки — явно не глупые, когда Аля начинает говорить, обычно о какой-то безделице, слушают ее с открытыми ртами. Вот и сейчас Аля вертит перед подружками каким-то пластмассовым браслетом и вещает:

— Ой, девочки, моя мамуля купила его в Египте, когда ездила отдыхать со своим бойфрендом… только представьте — это кость! Самая настоящая кость верблюда! Вы хоть видели когда-нибудь верблюдов? У них есть горбик и они еще плеваться умеют!

— Я несколько раз каталась на верблюде, — негромко замечает Женя-мочалка.

Казалось бы, вот он — человек, который знает о верблюдах достаточно, чтобы всем рассказать, но этого как будто никто не замечает, все продолжают впитывать Алину чушь.

— А что сегодня было, просто смех, — улыбается королева Спелой пшеницы, — сейчас расскажу, будете смеяться!

Все послушно, без всякого усилия натягивают улыбки, и, кажется, даже я улыбаюсь. Сама не понимаю чему.

— Сплю я сегодня ночью, ворочаюсь… одеяло мое скрутилось в колбаску, лежит оно рядом, я обнимаю его и во сне думаю: «Надо же, как вырос мой плюшевый змей». Представляете, я решила вдруг, что нахожусь дома и обнимаю свою игрушку любимую!

— Идиотка, — закатила глаза Оксана, которая, как и я, прислушивалась к разговору девчонок.

— Да, мозгов кот наплакал, — усмехнулась Жанна.

Люся корректно промолчала, я тоже.

Мозгов-то, может, у нее и того меньше, чем кот мог бы наплакать, но окружающие ее заслушиваются. Мистика просто! Возле нее даже самым умникам лучше помалкивать, чтобы не чувствовать себя оплеванными, когда никто не обратит на их умности ни малейшего внимания.

Одно радует — мне Аля даже с ее ораторскими способностями не соперница. Я говорю редко, но метко. Так сказать, мы в разных весовых категориях.

В пионербол наш отряд выиграл! Нина-челюсть аж мяч от злости швырнула за территорию. Юля спокойнее восприняла проигрыш, даже подошла со мной поболтать. Какая-то грустная она ходит последнее время. Может, видит, что Ромка неровно дышит к Оксане, а может, просто, как я — печаль свою лелеет. Рома сам не особо весел, наверно, мучается от безответного чувства — бедняга. Оксане же все равно, она только о Донских и думает, бегает за ним как собачонка, стыдно за нее иной раз становится.

Во время обеда к нам подсел Вадик. Он уже неделю ест за нашим столиком. Так приятно! Мы с ним как маленькая семейка: ходим за руку, обнимаемся, целуемся при всех, два раза ходили на дискотеку, протанцевали около тридцати медляков! Я наконец-то научилась танцевать и целоваться одновременно — трудное это дело! Вообще, нелегко что-то делать одновременно — несовершенно устроен человек.

Я, вместо того чтоб наворачивать щи, любуюсь Вадиком. Он красиво ест — изящно! Ложкой о дно тарелки не бренчит, едой не плюется во время разговора. Что и говорить — Моя судьба идеален. И я должна ему соответствовать!

— Сбежим на залив? — спросил меня Вадик, отправляя вилкой в рот кусочек гуляша.

Я киваю и, скорее всего, краснею. Уж мне-то известно, у нас только и дел на пляже — целоваться без конца. Не жизнь — а сказка!

Девчонки мне завидуют, особенно Люся с Оксаной, а Жанна — нет! Недавно мы с ней разоткровенничались, она призналась, что у нее есть в городе парень, которого она очень любит. Кто бы мог подумать? Люся начала крутить с тем самым диджеем высоким. Они так забавно смотрятся вместе — как столетняя сосна и молоденькая березка. Ну и ничего! Зато он на руках ее носит! Вот только Люська по моему брату вздыхает. Это все я виновата! Дохвалилась! Мои стрелы угодили не в то сердце, тот я еще амур. Лучше не лезть, если не умеешь.

После обеда я забежала в палату, переоделась в шорты и футболку, почистила зубы — для поцелуев это самое важное, а потом мы с Вадиком перелезли через забор и пошли на залив. Сколько вожатая нас ни ругает, мы все равно ходим, куда хотим. Да чего она там понимает?! Ведь лето, солнце, каникулы, любовь — ЖИЗНЬ!

Сегодня ветрено, на заливе волны, высоко над головой шумят кроны сосен, и чайки пронзительно кричат. Мы сидим на теплом песке, только что закончили долгий поцелуй, смотрим на воду.

— О чем ты мечтаешь? — спросила я.

— Мечтаю? Как это? — Вадик удивленно покосился на меня.

— Ну мечтаешь… ты не знаешь, что такое мечтать?

— Да так, ни о чем особенном.

— Не верю, у всех есть какие-то заветные мечты, и у тебя должны быть!

Вадик пожал плечами, недолго молчал, в итоге так ничего не ответил и полез целоваться.

Я, конечно, не оттолкнула его, ведь поцелуи с ним — одно удовольствие, только никак не могла перестать думать… Почему он не ответил? Ведь мечтают все-все! Может, он думает, мечтать не пацановское дело? А что, если он вообще не мечтает? Разве такое возможно? Голова и нужна-то по большей части для того, чтоб в ней жили мечты.

— Расслабься, ты какая-то зажатая, — прошептал Вадик.

А я не могу ничего с собой поделать. Его отказ говорить про свои мечты так сильно меня задел, да еще это командное «расслабься». Я ему что, девочка для развлечения, для поцелуйчиков и обжималок? А как же просто по-человечески поговорить? Знатоки уверяют — на одних поцелуях далеко не уедешь! Нужно еще взаимопонимание, общие интересы, уважение — много чего!

Я решительно отстранилась.

Если не спрошу сейчас у него — взорвусь!

— Что с тобой? — полувозмущенно уставился на меня Вадик.

Все-таки его глаза очень холодные и теплыми не бывают никогда.

— У тебя не возникало желания просто со мной поговорить?

— Поговорить? О чем?

О чем?! Неужели он может так думать?

— А что, совсем не о чем?! — Внутри у меня все дрожит от негодования.

Как же так? Я ведь умненькая, да со мной обо всем можно говорить! Я знаю миллион тем, которые мне хочется с ним обсудить! Сколько же можно слюнями обмениваться?!

— Эй, ты чего завелась?! — недоуменно воскликнул Вадик. — Если плохое настроение, так и скажи, мое-то зачем портить?!

Он в самом деле не понимает?! Разве это так сложно?

Мне становится страшно. Словно жизнь моя висит на волоске, а я над пропастью. Сердце сжимается, оно словно чувствует, что ему суждено разбиться. Неужели это конец? Неужели счастье такое однобокое и не бывает полным? Зачем делить яблоко напополам, если хочется целое?

Вадик придвинулся ко мне ближе и погладил по коленке.

— Мне нравятся твои шорты.

— Правда? — Сердце сжалось особенно болезненно, в голосе столько надежды.

— Они открывают ноги, — пояснил он.

Ах, ноги… вот про что он… все про одно и то же.

— Ты красивая.

Я стесняюсь посмотреть на него. Мне еще никто не говорил, что я красивая — это так необыкновенно. Даже в висках пульсирует. От радости, наверно.