Свет с небес

Вцепившись руками в сильные мужские плечи, она начала двигаться, выжимая каждую кашпо наслаждения из их переплетенных тел.

Она мчалась к самым звездам.

— Я больше не могу.

Тихий шепот Нейла зажег торжествующую улыбку на губах Эллис. Она в изнеможении упала ему на грудь, а он прижал ее крепче, не отпуская, продолжая нежно ласкать шелковую кожу ее спины, нежную округлость ягодиц. Что это было? Просто объятие? Благодарность? Обещание? Или все вместе?

— Пора готовить ужин? — робко спросила Эллис. Лишь частично эти слова были продиктованы женским чувством долга, потому что в душе ей очень хотелось, чтобы Нейл возразил.

И он, конечно, возразил.

— Забудь об этом. Если проголодаемся, подкрепимся бисквитами. Ты хочешь есть?

...Я хочу тебя. Эллис проглотила эти слова прежде, чем они сорвались с ее губ и сказали Нейлу, что он значит для нее. Оказывается, время не имеет никакого значения. За одну короткую неделю она узнала этого человека лучше, чем многих других, с которыми годами виделась чуть ли не ежедневно. Не имело значения и количество сведений, полученных о жизни Морфи. Можно узнать совсем немного, зато главное.

— Нет, не хочу, — лениво-блаженно протянула она. — Но позже мы обязательно проголодаемся.

— Тогда и подумаем о еде. Я хочу быть рядом с тобой.

Он нежно обнял ее, а потом, взяв одеяло, бережно накрыл их обоих.

— Я тяжелая.

— Не очень, Рыжик. Так приятно, когда ты лежишь вот так, на мне.

Да, очень здорово лежать вот так на тебе, согласилась Эллис... Там, снаружи, за границей теплого кокона одеяла, теснились мучительные вопросы, прятались непонятные страхи и тени немыслимых потерь... Но сейчас Эллис не хотелось ничего знать о них. Мгновения, украденные у вечности, принадлежали ей, и только ей, и они останутся с нею до конца ее дней. Никто на свете не сможет отнять их у нее.

И тут внизу зазвонил телефон.

— Нет, — недовольно пробормотала Эллис, почувствовав, как напрягся Нейл.

— Я должен подойти, Эл. Может быть, это Фрэнк. — Он поцеловал ее в лоб. — Я сейчас вернусь.

Вздохнув, она соскользнула с него и, опершись на локоть, смотрела, как Нейл быстро натягивает джинсы. Потом он выскочил за дверь.

Повернувшись на спину, Эллис уставилась в потолок, пытаясь сосредоточиться на одной-единственной мысли: до чего же ей сейчас хорошо. Какую радость подарил ей Нейл. Какое блаженное тепло и усталость испытывает каждый мускул ее тела...

Но почему-то ничего не получалось. Тогда Эллис сказала себе, что пошла на все это с открытыми глазами, что готова заплатить самую высокую цену за свою любовь, и хотя живет сейчас в воздушном замке, но полностью отдает себе отчет в этом. Когда Нейл уйдет, а она снова останется одна, ей придется только смириться с этим.

Но она выдержит, справится... Она же точно знает, что ни на какие сокровища мира, ни на что на свете не променяла бы сказку, которую поведал ей Нейл. Князь тьмы подарил ей вихрь волшебных ощущений. И цена этого подарка — ее сердце. Что ж, она выдержит. Должна выдержать. И никогда не пожалеет об этом.

Но сейчас, когда она лежала одна, ожидая возлюбленного, призрачные тени снова обступили постель, подбираясь все ближе и нашептывая о немыслимой цене счастья. Холодное дуновение погасило слабое пламя счастья, печаль заняла место радости...

Дверь распахнулась, и Нейл подошел к кровати. Как он необыкновенно привлекателен, подумала Эллис. Честно говоря, все в нем казалось ей немыслимо сексуальным — начиная от широких плеч и кончая узкими бедрами и мускулистыми ногами. Никогда раньше она не подозревала, что у мужчин могут быть такие длинные, сильные ноги!

Морфи присел на край постели и улыбнулся, когда Эллис запустила пальцы в волосы на его груди.

— Это Фрэнк? — спросила она.

— Нет. — Улыбка исчезла с его лица.

— Это немой.

— Немой? — Ее глаза недоуменно округлились.

— Ну знаешь, один из тех идиотов, которые звонят, а потом молчат и дышат в трубку.

— О! Этот немой уже звонил сюда пару раз!

— Тебе? — Нейл нахмурился.

— Ты должна была сказать мне об этом.

— Зачем? Что бы ты сделал? Ясно ведь, что ничего! — Она задумчиво улыбнулась. — Это просто какой-то мальчишка, которого я отчитала в библиотеке.

Он нахмурился еще сильнее.

— Или человек, который досаждает тебе своими выходками. Тот, который побывал здесь сегодня.

Эллис вовсе не хотела думать об этом. Она гнала от себя прочь мысли об ужасной кукле и ненависти, которой дышала последняя выходка неизвестного.

— Нейл, но он же не может причинить мне вред по телефону.

Морфи задумчиво покачал головой, потом тяжело вздохнул.

— Нет, конечно же, нет. Но с каждым днем он становится все наглее. Да ты и сама заметила это.

— Да.

Эллис закрыла глаза, пальцы ее на груди Нейла сжались в кулак.

— Заметила. Но что же я могу поделать, Нейл? Вот ты говоришь... Я ведь не могу спрятаться, не могу убежать... не могу ничего... Только ждать и надеяться, что ты защитишь меня, если он придет сюда. И больше ничего! Господи...

Нейл сгреб ее с подушек, прижал к груди. Судорожно всхлипывая, она уткнулась ему в плечо.

— Я буду с тобой, Эллис, — сказал он.

Это была клятва.

Светлый период его жизни закончился ночью. После нескольких вполне сносных дней Нейл проснулся от приступа жестокой боли. Невольный стон вырвался из его груди, прежде чем он успел подавить его. Он заставил себя повернуться лицом вниз и молча терпеть. Ведь это его долг — стойко сносить очистительные муки тела во искупление проклятия, лежащего на душе.

— Черт! — выдохнул он, когда боль раскаленным копьем пронзила спину и отдалась в ноге. Он должен встать. Пройтись... Но нельзя оставлять Эллис одну. Нельзя рисковать ее безопасностью.

Он не вынесет риска потерять ее.

Эта мысль слепящей молнией вспыхнула в его голове. Не вынесет риска потерять ее! Господи, да ведь он не заслуживает ее! Она сама не захочет, чтобы он остался с ней.

Ведь он так изуродован, так болен, так разбит, раздавлен своими потерями, что порой не знает, зачем вообще живет... Какой женщине нужен такой мужчина?

Нет, он недостоин мисс Эллис. Недостоин ее нежности, ее света, ее тепла, ее заботы. Вообще недостоин ничего — ведь он даже не сумел спасти свою семью...

Но он не потеряет Эллис! Нет, он будет рядом, когда ей потребуется зашита. Именно поэтому он лежит сейчас здесь вместо того, чтобы попытаться успокоить боль прогулкой... Ради Эллис он вжимается в матрац, вместо холодного равнодушия зимней ночи, привычного одиночества и долгих миль пустынных улиц.

Но ведь это же безумие, думал Нейл. Разве не помешательство считать, что телесными муками можно искупить вину за гибель жены и детей? Даже его бывший шеф однажды сурово отчитал его, и все из-за того, что Морфи упорно видел себя виновником происшедшей трагедии.

— Если тебе так необходимо обвинить кого-нибудь, — яростно орал тогда шеф, — то обвини этого чертового придурка, копа, который позволил Лэрри Сантино узнать твое настоящее имя! Обвини того, кто сделал бомбу! Или того, кто подложил ее в твою машину, наконец. Но ты не смеешь винить себя в том, что в меру сил пытался делать то, что должен был делать!

Шеф был прав... Умом Нейл понимал это. Вот только ноющее сердце и опустошенная душа оказались невосприимчивы к доводам рассудка. Как бы глупо и нелогично ни казалось это со стороны, Морфи по-прежнему считал себя одного виновным в случившемся. Порой он видел в этом известную долю эгоизма.

Ведь он сделал не больше того, что каждый день делают тысячи безвестных агентов... Просто, к несчастью, именно он отправил в тюрьму Тони Сантино. Если бы не он, это сделал бы другой агент... и тогда взорвался бы другой автомобиль. Таковы правила игры. Вот и все.

Но если бы он не был агентом, тогда бы...

Именно эта мысль терзала его. Если бы он был электриком, шофером или фармацевтом, Джейн и ребятишки были бы живы.