Считай звёзды (СИ)

Что я чувствую к Остину? Верно, стоит постоять и подумать, иначе мне не удастся найти равновесие с собой. Остин — он один из моих близких друзей. Он вызывает в груди определенного рода теплоту, то есть я не равнодушна к нему, отклик есть, значит, и чувства присутствуют, вот только мне неясно, какие они? Просто, как друг? Или больше?

Провожу ладонью по шее, вздохнув, глаза не открываю, наслаждаясь временной темнотой в них, позволяющей полностью отдаться мыслям. Мне необходимо разобраться.

Это не было похоже на насилие, парень не собирался делать мне больно и не сделал. Собственно, я вообще ничего явного физически не ощутила, если честно, произошедшее, будто кануло в небытие, помню лишь звёздное небо и морозный ветер, вызывающий мурашки на коже. Грубо говоря, отвращения к нему не испытываю, а злость возникает сугубо на себя из-за неопределенности, ведь не понимаю, что в принципе между нами происходит. Да, Остин определенно заинтересован во мне, это стало проявляться в классе седьмом уж точно, но я не придавала этому значения, считая подобное только дружеской симпатией. Оказывается, парень испытывает ко мне далеко не дружеские чувства, так может… Может, стоит поговорить с ним? Звучит безумно, но еще безумнее заниматься сексом, при этом делая вид, что ничего не происходит. Помнится, как-то раз, чуть было не раскрыла перед ним своей неприятной боязни мужчин, это произошло так давно, но, может, он помнит, поэтому неуверен, хочу ли я чего-то серьезного?

Пальцами вожу по ключицам, веки приоткрываю, немного задрав голову, чтобы вода не попадала в глаза. Темные волосы прилипают к коже спины. Смотрю в потолок, ощущая, как собственные размышления помогают мне успокоиться, перевести дух и найти выход.

Если Остин хочет чего-то серьезного, то, почему бы и нет? Конечно, не все мы без тараканов, последние два года замечаю за ним некоторые заскоки, один из которых, например, касается его материального положения. Но парень рос в богатой семье. Ничего сверхудивительного в таком нет. В целом, Остин не отталкивает меня внешне, внутренне неплох, многие наши с ним увлечения совпадают, да и тем для разговоров достаточно. Столько лет бок о бок, между нами не будет никакой неловкости.

Моргаю, невольно нахмурив брови, когда в голову врезается один вопрос, способный сбить мой настрой в одно мгновение.

Если Остин хочет отношений, то чего хочу я? Что если это просто попытка как-то снять с плеч груз неправильности и оправдаться перед собой?

Нет, не думаю. Чувство неправильности возникает лишь от отсутствия разговора между мной и парнем. Уверена, когда мы обсудим, то даже легкая злость пропадет.

Нахожу ручку крана, перекрывая поток воды, остаюсь расслабленно дышать горячим паром, и вновь прикрываю веки, чтобы еще раз углубиться в себя.

А если это испортит нашу дружбу? Господи, я знаю его так давно. Мы можем попробовать, в случае, если не понравится и поймем, что это не то, что нам нужно, просто прекратим, оставаясь в прежних дружеских отношениях. В этом нет ничего сложного. Расслабься, Райли, ты слишком серьезно подходишь к данному вопросу. И вообще, нечего себя сейчас нагружать. Только разговор всё решит. И я точно поговорю с ним.

Как только открываю мокрые занавески, влажное тело подвергается нападению холода. Вылезаю, встав на коврик напротив раковины и зеркала, и хватаю полотенце, принимаясь вытираться. Всё в порядке, всё нормально. Тру лицо, выпрямившись, и опускаю руки, встряхнув мокрыми волосами. Смотрю на свое отражение, пристально изучая неуверенность в глазах. Ладно. Ничего страшного не произошло со мной этой ночью. Всё было… Ну, нормально. Поцелуи, касания. Никакой грубости. Остин тупо не подозревает, что я могу быть слегка против, ведь не говорю ему об этом.

Хотя… Я никогда и не говорила, что желаю чего-то подобного от него…

Дергаю головой, принимаясь вытирать волосы, чтобы после собрать в пучок. Сжатые губы растягиваю, заставляя себя улыбнуться. Это неплохо помогает. Если мне нехорошо морально, то вынужденная улыбка выглядит нелепо, но именно она способствует психологическому подъему. А за ним следует и физический прилив сил. Остается немного подождать.

Одевшись, покидаю помещение, оказываясь в холодном коридоре, и начинаю растирать плечи руками, продрагивая от весеннего мороза. Шагаю, слушая голос отца и Лиллиан в кабинете, дверь которого открыта, и замедляю скорость передвижения, вдруг кое-что осознав. Мне нужен был совет. Конечно, с отцом я не могу о таком поговорить, но с Лиллиан… Если я хорошо подберу слова, то, может, она подтвердит мои намерения, посчитав их верными в данной ситуации?

Именно в такие моменты невольно пропускаю мысли об отсутствии в моей жизни матери. Была бы она здесь, не было бы и сомнений, куда и к кому стоит податься. Я бы просто кидалась к ней, всё выкладывала, зная, что эта женщина точно выслушает и поможет прийти к решению.

Но мамы нет. Мама не здесь. Она не может помочь.

Торможу на пороге кабинета, внутри сочетаются запахи краски и табака. Лиллиан уж сильно много позволяет отцу. Даже я просила его курить на балконе. Женщина сидит за картиной, к слову, почти её заканчивает, а мужчина довольно носится на комнате, ищет, думаю, телефон. Чего это с ним? Что за улыбка на лице? Боже, не важно, смотри, он ведь явно счастлив.

И поэтому я сама улыбаюсь, постучав костяшками по поверхности дерева, чтобы привлечь к себе внимание.

— Доброе утро, — Лиллиан отвечает улыбкой, дернув у лица кончиком кисточки.

— Привет, — отец не отвлекается от поисков, переворачивая горы разбросанной бумаги. Вот это понимаю, творческий беспорядок, он не вызывает у меня никаких отрицательных чувств.

— Где пожар? — прохожу в кабинет, сложив руки на груди, и не могу игнорировать улыбку мужчины, который находит мобильный, повернувшись ко мне:

— Я закончил, — это выражение счастья на лице надо видеть своими глазами. Я шире растягиваю губы, понимая, о чем речь:

— Книгу? Уже? — быстро. Отношения с Лиллиан явно идут ему на пользу.

— Да, — отец нервно набирает номер, подходя ближе ко мне. — И я успеваю на конференцию писателей.

Женщина улыбается, немного отклонившись назад на своем высоком стуле:

— Боялся, что пропустит такое важное собрание, — смотрит на меня. — Радуется, как ребенок, — кажется, она сама никогда его таким активным не видела, но именно таким я люблю отца. Жаль, что подобное настроение он проявляет редко.

— Я позвоню им, — оглядывается на Лиллиан, положив горячую ладонь мне на плечо и сжав его, пока подносит трубку к уху. — Как поездка? — спрашивает шепотом, ожидая ответа на той стороне, и у меня нет желания нагружать его бесполезной информацией, так что выдаю коротко, но ясно:

— Отлично отдохнула, — и улыбаюсь, когда мужчина начинает говорить, похлопав меня по плечу, будто я его сынок, только что выигравший матч в детский футбол. Отец быстро покидает кабинет, видимо, решает выйти на улицу, чтобы параллельно с разговором покурить. Я провожаю его довольным взглядом, затем опять смотрю на женщину, которая пожимает плечами:

— Ничего себе, он может быть таким, — смеется, качнув головой, и подносит кисточку к палитре с красками, выбирая нужный цвет.

Наступает тишина, и мне от неловкости хочется начать чесать шею, что и собственно и происходит:

— Лиллиан, — вожу пальцами по коже, касаясь ключиц.

— М? — она отвлекается, внимательно взглянув на меня. Моргаю, выдавая что-то вроде долгого «а», и опускаю руки, обняв себя:

— Я могу спросить у вас кое-что?

Женщина активно хлопает ресницами, взгляд её становится таким удивленно-светлым, знаете, словно она только этого и ждала. Момента, когда я обращусь к ней, поэтому её улыбка становится настолько теплой. Ерзает на стуле, поворачиваясь ко мне всем телом:

— Да, конечно, да, — светится, похоже она заикнулась. Смотрит внимательно, ждет, а у меня нет желания её задерживать, поэтому подхожу ближе, ненадолго опустив взгляд:

— Один мой друг… — начинаю, никак не справляясь с постоянной неуверенностью. — Он проявляет ко мне интерес, — чешу затылок, встав напротив Лиллиан, а та кивает, давая понять, что внимательно слушает: