Огонь Менестреля

— Он был там? Но зачем ему…

— Видимо, у него имеются на то свои резоны. Я уверена. У него они есть всегда.

— Тетя Вилли, мне бы хотелось побольше узнать об этом человеке. Он предал вас и маму во время войны. Но каким образом? Что именно он сделал? И зачем он приходил сюда? В конце концов, если он болтается у меня под окнами…

— Я устала, — заявила Вильгельмина и зевнула. — И иду спать. Думаю, тебе тоже пора ложиться. Рано утром тебе придется отправиться в Вашингтон.

Джулиана тяжело вздохнула и ничего не ответила. Уж лучше иметь дело с Мэтью Старком, чем с Вильгельминой Пеперкэмп.

После неожиданного вторжения Старка Райдер отчаянно пытался успокоиться. С него градом катился пот. Он стекал по лицу, по спине, под мышками. Мокрая рубашка прилипла к телу. Опять Райдер почувствовал, как его охватывает нерешительность. Его колотила дрожь. Боже мой! Неужели Старку известно все? У него участилось дыхание, но постепенно, призвав всю выдержку, он немного пришел в себя и направился наверх, где, встав под душ, смыл с себя липкий пот страха. Этот визит Старка, пытался он убедить себя, ничего не значит.

Чувствуя себя уже несколько лучше, он надел фланелевый халат и спустился в кабинет. Достав бутылку шотландского виски, он устроился в кресле перед мраморным камином. Потягивая виски и глядя на пламя, Райдер мысленно унесся в прошлое. Прошло двадцать лет. Неужели это было так давно? Он и сейчас совершенно отчетливо помнил каждое мгновение того ужасного, трагического дня, мог детально восстановить все разговоры, все события. Он сделал глоток, и жидкость показалась ему кислой — точно такой же кислый вкус во рту он ощутил, когда осознал, что вертолет, который он направил на посадку в обстреливаемую зону, вот-вот приземлится.

Он помнил, как в голове пронеслась мысль: незачем волноваться, вертолетом управляет Мэтью Старк. Стальной Парень отлетал уже год без одного месяца. Он побывал в разных переделках и был награжден Крестом Летчика. Бойцы чувствовали себя увереннее, когда Старк прикрывал их десант.

Задание было простым и безопасным — доставить подкрепление для взвода. Взвод находился вне зоны обстрела, и командовал им лейтенант Сэмюэль Райдер. Ничто не предвещало неожиданностей. Но зона вдруг стала опасной, а Старку никто не сообщил об этом. Он узнал, только когда было уже слишком поздно, и по ним уже вели огонь.

— Никто не виноват, — пробормотал Райдер в тишине кабинета. — Это война. Могло случиться все что угодно.

Райдер был командиром, но он тогда так перепугался, что поначалу даже не заметил, как вертолет расстреливают с земли. «Челнок» упал.

Тут даже Мэтью Старк не мог ничего сделать.

Райдер помнил крики — он и теперь слышал их в ночных кошмарах. Он бросился к ребятам — но слишком поздно… И до сих пор он чувствовал на своем плече холодную ладонь Отиса Рэймонда. Вертолетный стрелок отшвырнул его в сторону, и лейтенанта миновали пули АК-47, которые изрешетили тогда парней его взвода.

Всех их подобрали и доставили в лагерь ребята-спасатели. Райдер как командир взвода не раз лицом к лицу сталкивался с вьетнамскими «конгами» и солдатами НВА, но не испытывал такого страха, как тогда, глядя в глаза Мэтью Старка. Молодое, решительное лицо Стального Парня было бесстрастным, он просто посмотрел на Райдера своими черными глазами и не произнес ни слова.

Старшие офицеры наседали на него и требовали объяснить, что, черт побери, произошло, но Старк не оправдывался и никого не обвинял. Он чувствовал ответственность за вертолет и за людей, которые были у него на борту. Это он был пилотом, а не кто-то другой.

«Нас сбили, — сказал он. — Там шел бой».

Райдер подозревал, что на самом деле это событие потрясло Старка так же, как и всех остальных, и потом убедился в правоте своих подозрений. Через месяц Старк должен был уехать домой, но не сделал этого, а продлил срок службы. Он летал некоторое время на «кобрах», потом пересел на разведывательные вертолеты — ОН-6А и «Loach». Он вошел в состав «розовой» бригады, чья стратегия была нехитрой и очень эффективной. Первым летел «Loach» — охотник, который вызывал огонь на себя, чтобы обнаружить местонахождение противника. А затем за дело принималась новенькая «кобра» АН-1G, поливая противника автоматным огнем. Работа была очень опасной, особенно для охотников; разведчики несли огромные потери. Но им уже не приходилось перевозить людей. Мэтью Старк и военспец Отис Рэймонд, продолжавший летать со своим кумиром, выжили.

Сэм Райдер, который к тому времени уже вернулся домой, во Флориду, надеялся, что они погибнут.

Он наполнил бокал виски и отогнал воспоминания. Он научился хорошо справляться с неприятными воспоминаниями. Он забудет о Старке с Пронырой и отделается от Филиппа Блоха. Неважно, знает Мэтью что-нибудь или нет, все равно он ничего не сможет доказать, а значит, писать ему не о чем. Он обязан будет все хорошенько проверить, прежде чем публиковать что-то о Сэме Райдере, — раз уж их связывают такие отношения, без доказательств ему никто не поверит. И не хочет же Старк, чтобы его обвинили в желании отомстить.

Все обойдется. Единственное, что сейчас действительно нужно Райдеру, это чтобы Блох получил Камень Менестреля. Тогда он наконец угомонится и оставит Сэма в покое.

Блох должен получить Менестреля.

А как он достанет его? Но ты же назвал ему всех Пеперкэмпов. Он найдет их. Он найдет Джулиану.

— Джулиана.

Он едва слышно выдохнул это имя. Ну почему он никак не перестанет думать о ней? Нельзя впутывать ее в эту историю; она не имеет отношения к Менестрелю. У Блоха нет причин беспокоить девушку.

Если только он не считает, что камень находится у нее. Он не успокоится до тех пор, пока лично не убедится, что у нее нет алмаза. Пока не убедится, что его нет ни у кого из Пеперкэмпов, в том числе и у Джулианы.

Райдер глубоко вздохнул, залпом опрокинул в рот остатки виски и медленно проглотил. Остается надеяться только, что Блох сначала проверит мать и тетку и кто-нибудь из них выведет его на Менестреля.

И вообще, Райдер не обязан отвечать за действия Блоха.

Он налил себе еще виски и, прихватив с собой бокал, отправился в постель.

Глава 18

Катарина тяжело опустила пластмассовое ведро на тротуар перед своей кондитерской. Прямо на тапочки выплеснулась горячая мыльная вода, но она не обратила на это внимания. Было очень рано — едва рассвело — и холодно. Она бросила щетку в ведро и опустилась на колени. От этой процедуры, которая превратилась в настоящий ритуал, ее плотные вельветовые брюки на коленях изрядно потерлись. Старая, если не сказать архаичная, голландская привычка. Адриан с Джулианой подшучивали над Катариной и говорили, что тротуар перед ее кондитерской единственное чистое место во всем Нью-Йорке. Ее дважды пытались даже привлечь к ответственности за столь странную инициативу. И все же Катарина была убеждена, что чистый тротуар помогает бизнесу. Пусть ее старания и не приносят денег сами по себе. Зато в Нью-Йорке никогда, кроме как ранним утром, не бывает так тихо. И у нее есть возможность спокойно поразмышлять. Помечтать. Вспомнить.

Но сегодня на улице было холодно, она работала быстро и неистово, стараясь не думать, не мечтать, не вспоминать.

Рахель… Сенатор Райдер… Джулиана… Вильгельмина… Джоханнес. Бог мой! Что же происходит в этом мире?

Опять…

Несмотря на собачий холод и ранний час, когда только воры и молочники отправляются на работу, он уже стоял на своем месте на другой стороне улицы и смотрел на нее, ничуть не смущаясь тем, что она его видит. Это был молодой человек с приятным, смуглым лицом, среднего роста, одетый так, чтобы нисколько не выделяться на благопристойном фоне общего достатка, царившем в этом районе. Сегодня на нем были вельветовые брюки и мерлушковая куртка. Он выглядел усталым и продрогшим, и ей вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль подойти и пригласить его на чашку кофе. Но она вспомнила, какими юными и невинными порой казались нацисты и люди из «Зеленой Полиции», и остановила себя.