Лучшие друзья (СИ)

Он так и знал, хоть всё в груди дрожало, в голове зарождались абсолютно непристойные его статусу желания, но он всё равно знал, что всё закончит именно этим разочарованием. Глупо было надеяться, что девушка признается ему в любви. Нет. Она была идеальной для него во всех смыслах, и чем сложнее с ней было, тем сильнее ему хотелось стать её рабом навечно. Да, любовь аристократа сильно отличается от любви обычных парней, которые, даже любя, не могут жертвовать своим собственным эго.

– Я никогда не думал так, – прикрыв глаза, так как дыхание девушки до сих пор отчётливо чувствовалось на его левом ухе, сказал Шварц, отчаянно борясь с желанием поцеловать эту сумасводящую японку, вытягивающую из него все чувства.

– Никогда? – будоражив кровь в жилах и вызывая непреодолимое влечение, растянула эти слова медиум, так смешно выглядя со стороны. Она совращала Шварца, но, пользуясь тем, что он не может видеть её лица, делала это с закатанными к потолку глазами.

– Никогда, – словно в бреду отозвался Генрих, однако в тот же миг его иллюзия тут же развеялась, когда девушка быстрее, чем скорость звука, отстранилась от него и с натянутой улыбкой превосходства хлопнула в ладоши.

– Чудно, давай готовить, – и после этих слов Анна быстро обошла парня, направившись к холодильнику с самой довольной и самоуверенной улыбкой, прекрасно осознавая, как сейчас плохо Шварцу, скорее всего, чувствовавшему себя, как маленький ребёнок, которому так жестоко не подарили столь желанную игрушку.

(Музыка: New Kids On The Block – Dirty Dancing)

Что ж, это было очень жестоко со стороны Анны, однако Генрих постарался скрыть свой сокрушённый вид и с явным энтузиазмом подошёл к девушке, которая доставала из шкафов и холодильников необходимые компоненты для готовки, снова задаваясь вопросом: на этой кухне может хоть чего-то не быть?

Свинина, морковь, лук, обязательно чесночок, бульон, соевый соус и, конечно же, лапша – вот одни из главных ингредиентов японского рамена, который приправляют самыми разнообразными специями, будь то имбирь или острый красный перец.

Готовить – само по себе было занятием не для Анны, а уж учить готовке – тем более. Но Анна на то и Анна, что могла выкрутиться из любой ситуации, поэтому, просто раскрыв книгу рецептов, она предложила Генриху посоревноваться. Каждый будет готовить сам, но друг для друга. Предложение было странным, однако Шварц его с удовольствием принял, оставляя на губах девушки удовлетворённость своей смекалкой. Раз он говорит, что не умеет готовить, значит, даже это блюдо ему будет не под силу. И Анна не ошиблась.

Трудности у аристократа начались с того момента, когда он открыл витрину, полностью забитую одинаковыми, красивыми скляночками с разными специями. Найти среди неподписанных сосудов нужное – было просто уму непостижимо. Это то же самое, что дегустировать еду на наличие яда.

На помощь Генриху пришла гордая и самодовольная японка, которая, не раздумывая, взяла нужную приправу, хотя в глубине души и сама не зная, то ли она взяла, однако вслед ей было кинуто: «Надо заставить повара подписать их все». Да-да, аристократ предпочёл сделать из себя жертву безответственности его персонала.

Дальше было хуже, ведь Шварцу было весьма трудно понять, что значит «резать мясо вдоль волокон». Где вообще эти волокна? По мнению парня, перед ним лежал просто кусок свинины, который нужно было аккуратно порезать, но усмешка девушки заставляла его понять, что всё-таки ему придётся понять, что такое волокна.

Но не всё так плохо было дальше, когда очередь дошла до нарезки моркови и лука. Холодным орудием аристократ владел искусно, что заставляло Анну фальшиво делать вид безразличия и прятать своё удивление.

Жарить и варить у Генриха тоже получилось вполне прилично, и неважно, что кухонный стол был весь, грубо говоря, загажен очистками и луковичной шелухой, просто аристократ наслаждался тем, что было для него в новинку. Он не раз видел, как повара – профессионалы своего дела – постоянно жарили на сковороде овощи, при этом мастерски шевеля их интенсивным движением руки и подбрасывая вверх, после чего снова ловя их на сковороду.

Как там говорили Цезарь? Пришёл, увидел, победил? В случае с Генрихом действия были несколько иными: пришёл, увидел, решил, что тоже так сможет, повторил, едва не уронил. Однако, несмотря на всё взлёты и падения, эмоции и чувства на кухне и в главную очередь между парнем и девушкой были просто фантастическими и непередаваемыми.

На этот недолгий, но счастливый час стёрлись границы добра и зла, пропали миссии и лживые маски, остались лишь светлые чувства и колкие шутки в адрес друг друга, но даже они не омрачали момента, когда между этими двумя зарождалась дружба. Да, у Генриха были вперёд идущие планы, а у Анны, к сожалению, назад, но золотая середина дружеских отношений между ними зарождалась однозначно, словно создавая крепкий и прочный фундамент.

Когда с бульоном и свининой было покончено, Шварц погрузился в изучение инструкции по приготовлению лапши в то время, как медиум всего лишь махнула рукой, гордо фыркнув и заявив, что она и так знает, как это делается. Но Генрих не поддался на её провокацию, решив всё же дочитать до конца, чтобы знать, какие опасности вроде переварки его могут поджидать.

Самое волнительное, что тяготило душу парня, было то, что Анна готовила намного быстрее, успевая делать несколько вещей одновременно. Аристократ даже заглянул ей за спину, чтобы убедиться, что у неё на затылке нет третьего глаза, которым она следит за кипящей лапшой. Отсюда логично, что у Шварца не раз убегали то бульон, то вода из-под лапши.

Собрать блюдо воедино было, пожалуй, самым лёгким... для Анны, которая попросила Генриха смешать в блендере тонизирующий и вкусный смузи, пока сама помогала ему с его блюдом, решив, что от этого их соревнование не испортится.

Яблоко, сельдерей, вода и петрушка – всё это оказалось на Шварце, когда тот включил блендер на максимум, плотно не закрыв крышку. Смех, который разносился по всему особняку и, скорее всего, разбудил всех членов ордена, был ни с чем несравним. Пока аристократ, шокированный произошедшим, с каменным лицом «обтекал», Анна впервые не смогла сдержать истерического смеха. Так, конечно, приличные девушки не смеются, однако медиум была не в силах стоять на ногах, видя зелёное лицо парня и его закипающую в глазах злость, обращённую к этому несчастному блендеру.

Смотря на то, как хоть и сдержанно, но всё равно с детской обидой посмотрел аристократ на кухонный прибор, медиум на несколько секунд, пока Шварц умывался и приводил себя в порядок, задумалась, как в жизни может быть такой парадокс. Генрих – это новое зло, собирающееся с силами и грозящее своими помыслами и планами всему человечеству, но в то же время Генрих – это простой человек, знающий цену эмоциям и доверяющий своё сердце лишь избранным. Как жаль, что всё так вышло.

Вернувшись в реальность, где момент истины настал так неожиданно, что девушка даже растерялась, Анна спешно ещё раз осмотрела своё блюдо, подметив то, что оно очень, ну очень... отличается от картинки в книги, однако это не ввергло её в отчаяние.

Да, однозначно она была уверена в своей победе, это было очевидно с первого взгляда, ведь у Генриха всё шло как-то не так, и он едва добрался до конца, наверное, в мыслях поклявшись себе, что никогда в жизни больше не притронется к плите, а кухню будет обходить за три километра. Но это были лишь мысли девушки, которые плохо отображали действительность.

– Что ж, давай приступим? Блюдо называется «Я очень старался», – поставив свой «шедевр» перед Анной, застыл в ожидании Генрих, смотря на то, как девушка подцепила лапшу и затянула её в рот. Это... было... просто... великолепно! Анне, которая даже перестала жевать, но прекрасно ощущала вкус абсолютно съедобного, да ещё и невероятно вкусного блюда, захотелось закричать злодейке-судьбе и обвинить её в субъективности. – Настолько всё ужасно? – усмехнувшись, спросил Шварц, который не мог понять, почему девушка так неоднозначно реагирует.