У каждого свой рай

– Я рада. Для меня все ново. Какой замечательный вид!

Немного удрученный Грегори попросил меня замолчать. Вертолет летел над ярко-розовым от заходящего солнца морем. Оно, это солнце, скоро окунется в море и погаснет.

Мы летели над пальмовыми рощами, кое-где зажигались редкие огни.

Позже Грегори прокричал:

– Мы пролетаем над Пунтакана, посмотри вниз… А чуть дальше и наш дом…

Я заметила в черной массе девственного леса несколько строений. Пляж был окаймлен таким ярким морем, что оно казалось фосфоресцирующим.

– Средиземноморский клуб, – продолжал Грегори. – Поместье находится чуть дальше.

Мы летели в темноте, как слепая птица. Затем я заметила внизу много огней.

– Приехали…

Мы опустились почти вертикально.

– Идем, – сказал Грегори, когда вертолет застыл. – Он должен вернуться еще в Санто-Доминго.

Пилот ему что-то объяснил по-испански. Мы вышли и начали продвигаться в полусогнутом состоянии, настолько сильной была струя воздуха от пропеллера. Едва мы миновали вертолетную площадку поместья, как оказались на лужайке, пригодной для игры в гольф.

– Надеюсь, что здесь нет змей?

– Змей? Нет! Вперед.

– Я себе разобью нос… Зачем надо так бежать?

Он замедлил шаги.

– Ты считаешь, что мы бежим?

Мы подошли к легкой изгороди из колючей проволоки, Грегори нашел отверстие. Я зацепилась подолом платья, тотчас отцепила его и последовала за Грегори, который мне сказал:

– Вот и дом.

В пятидесяти метрах я заметила вытянутое одноэтажное строение. Через пальмовый лес мы продвигались по земле, покрытой корнями деревьев. Словно расставленные капканы, о которые мы спотыкались.

– Дай руку, – сказал он наконец, чтобы мне помочь.

Мы добрались до закрытого и малопривлекательного дома. Обошли его. Грегори открыл дверь. Мы оказались в просторном коридоре с настилом из плит и хорошей акустикой. До нас долетали приглушенные звуки, шепот. Я услышала мужской голос, кто-то говорил. Наверно, техасец, который без интонации и особенно без пунктуации рассказывал длинную историю.

– Если хочешь, можешь встретиться с ними сегодня вечером, – сказал Грегори, – это возможно. У тебя в сумке есть все, что надо, чтобы переодеться.

Я колебалась. Любопытно, но мне было не по себе.

– Я предпочитаю завтра.

Я устала. Дни, проведенные в Санто-Доминго, меня утомили своей насыщенностью. С Грегори все было непросто и имело особое значение. Мы прошли в другой конец коридора. Дом, должно быть, был построен вокруг патио. Грегори приоткрыл дверь.

– Нет, это не та.

Я последовала за ним. Он заглянул в другую комнату и, наконец, впустил меня в следующую с той же стороны. Я попыталась нащупать выключатель. Меня поразила роскошь в деревенском стиле. Посередине этой комнаты, пол которой был облицован фаянсовой плиткой, возвышалась резная кровать из черного дерева. Светло-лиловые простыни придавали ей полутраурный вид. Я вздрогнула.

– Тебе холодно?

Он искал кнопку кондиционера, чтобы убавить немного холодную струю воздуха. На комоде из черного дерева букет из экзотических цветов. Фрукты на подносе. И еще вода в термосе.

– Видишь, тебя ждали.

– Вижу.

Я осмотрела кровать. Перевернула подушки, чтобы убедиться, что меня не поджидает паук, когда я буду поворачиваться во сне.

– Ты что-то ищешь?

– Нет. Я смотрю, нет ли насекомых.

– Ты права, – сказал он устало. – Все это утомительно.

Я заметила на комоде огромное зеркало. Я искала источник однотонного звука. Это оказался маленький холодильник, как в гостинице.

– Не надо пить воду из крана. Ты это знаешь.

– Где ванная комната?

Он подошел к двери, которую я приняла с первого взгляда за стенной шкаф.

– Смотри.

Я подошла к нему и увидела ванну-бассейн. Надо было спуститься по ступеньке, чтобы войти. Мое восхищение доставило ему удовольствие.

– Это тебе действительно нравится?

– Я никогда не видела такой роскоши…

– Ты можешь принять ванну, если тебе хочется.

– Спасибо.

Я увидела две раковины. И душ за стеклянной перегородкой.

– У Хичкока меня бы убили за этой перегородкой. Банальная сцена.

– Какая?

Он выглядел уставшим.

– Все та же. Обнаженная женщина с закрытыми глазами под струящейся водой, убийца приоткрывает входную дверь…

Он смотрел на меня с явной неприязнью, которую я относила за счет усталости.

– Ну и что?

– Она моется, наслаждаясь водой, не предчувствуя опасности. Наконец замечает тень на перегородке. Если последняя не запотевает. Затем раздается страшный вопль, крупный план. С журчанием льется вода, окрашенная кровью.

Чтобы скрыть свое нервное состояние, Грегори зевнул. Хорошо воспитанный, он прикрыл рот рукой.

– Твои экскурсы в кино… – сказал он.

– Каждую субботу после обеда мой отец развлекался. Говорил маме, что мы прогуляемся и чего-нибудь поедим. Отводил меня в кинотеатр, в котором демонстрировали старые фильмы и хозяйку которого он знал. Поручал меня билетерше, с которой у него когда-то была связь, и направлялся к своей любовнице. Иногда я смотрела до трех фильмов.

Помню очень много. Кроме лица билетерши. Я с трудом его различала. Она мне говорила: «Никому ни звука». Мама никогда не могла понять причину моих кошмаров. Я возвращалась домой с головой, распухшей от историй, пресытившись любовными сценами. Я никогда не «выдала» своего отца. Даже будучи взрослой, ничего не говорила маме. Она убеждена, что у нее было несколько лет нормальной жизни, как она говорит, с папой.

Поскольку Грегори проявлял очень большой интерес к моей жизни, то я догадалась, что в нем было что-то от любителя подсматривать эротические сцены. Душой и телом. Тоска, которая охватывала меня, когда я думала о маме, наполняла меня тревогой. В каком мире она затерялась? Ох, если бы я могла с ней поговорить, сказать, что везу ей ожерелье.

– Мне бы хотелось, чтобы ты провел ночь со мной, Грегори…

– Мы занимались любовью утром.

– Ты не обязан заниматься любовью (я выделила слово «обязан»). Просто остаться здесь… Мне немного страшно. Я не переношу страха.

– Я приду позже, если ты хочешь. Мне надо с ними повидаться. Идем со мной. Ты встретишься с ними сегодня вечером.

– Нет, завтра. Но останься, Грегори, пожалуйста. В десять лет папа мне позволил посмотреть «Доктора Джекила и мистера Хайда». Я плакала двое суток после этого фильма. Мама не понимала, я не могла ей рассказать. С тех пор я плохо чувствую себя в помещении на первом этаже с застекленной дверью. Мне чудится лицо монстра, прилипшее к стеклу. Слегка приплюснутое, с безумными глазами.

Грегори притянул меня к себе и прикоснулся губами к векам.

– Ты замечательная.

Я готова была уступить. Мне нужна была ласка. Немного ласки.

Я продолжала оправдываться.

– События прошлого неожиданно оживают и вызывают у меня видения…

– Бесценные, – сказал он. – Тебе нет цены. Ты очень сильная. У меня никогда не было такой сильной женщины, как ты… Не бойся. Это недостойно тебя… Доминиканцы самые приятные люди в мире. Это гостеприимная страна.

– Я боюсь не доминиканцев, а…

– Что тебя пугает?

– Те, что живут здесь… Вы все немного…

– Ты нас не знаешь…

– Именно поэтому. Я размышляла.

– Рассуди. Кто может быть заинтересован в смерти преподавателя лицея без денег из Франции? Преступление ради преступления? Ритуальное убийство?

Теперь он забавлялся.

– Ты сама себе внушила страх. Смутные воспоминания, безотчетные догадки, все это в тебе, ты сама себя накручиваешь и сама себя раскручиваешь.

Он был прав.

– Почему ты не хочешь спать со мной?

– Мне нужно передохнуть немного.

– Передохнуть?

Я была ошарашена.

– От чего?

– Ты догадалась о многом, по существу ничего не зная. Ты проницательна… Какая проницательность…

Я отдалялась от него.

– Отдохни от меня… Я больше ничего не скажу… Никаких заклинаний, ничего.