Мой суженый, мой ряженый

Женя отряхнула куртку и подошла к нему.

— Давай, помогу тебе.

Пацан неохотно кивнул.

Она поставила велосипед и осмотрела его. Цепь была сорвана и болталась.

— Что ж ты ездишь на неисправной машине? — мягко укорила мальчишку Женя. — Так ведь и шею сломать можно.

— Другого нет, — пробурчал тот.

Она видела, что ему больно: лицо его было бледным, глаза напряженно щурились.

— Ты руку, случайно, не сломал себе? Дай, посмотрю.

— Да нет, все в порядке. — Пацан отодвинулся подальше, поддерживая пострадавшую руку под локоть.

— Спасибо, что принял огонь на себя. — Женя дружески улыбнулась ему.

— Не за что, — чуть более приветливо сказал парнишка. — Вы же все равно испачкались.

— Ну, это ерунда в сравнении с теми потерями, которые понес ты. Подожди-ка. — Женя достала из сумки чистую салфетку и потихоньку вытерла кровь с его щеки. — Надо будет дома смазать йодом. Попросишь маму.

— У меня нет мамы.

— Как нет? — Женя прикусила язык. Потом спросила неловко и с осторожностью. — Где же она?

— Уехала.

— С кем же ты живешь? С отцом?

— С сестрой. Ей уже восемнадцать.

Вот почему он ездит на сломанном велосипеде. Женя понимающе кивнула.

— А самому тебе сколько лет?

— Через месяц одиннадцать будет.

Пацан выглядел существенно младше, худенький, по-детски круглолицый, нос усыпан веснушками. Женю по-прежнему беспокоило, что он так и не опустил руку.

— Больно тебе, говори честно?

— Немножко. — Он поморщился.

— Давай отведу тебя в травмпункт. Здесь, кажется, совсем недалеко.

— Нет, не хочу. Само пройдет.

— А сестра твоя сейчас дома?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Вряд ли.

Женя глянула на часы. Пожалуй, ему самому уж точно давно пора быть дома, а не кататься на велике — время почти девять.

— Слушай, дай я тебя хоть провожу, — предложила она. — Ты же не дотащишь велосипед.

— Дотащу.

— Ну и упрямец, — рассердилась Женя. — Ладно. Пока.

Она, не спеша, пошла к остановке. Мальчишка ковылял далеко позади, слышно было, как глухо позвякивает болтающаяся цепь. Шагов через десять он и вовсе отстал. Женя остановилась и обернулась.

Пацан сидел на корточках, опустив лицо, велосипед снова валялся на асфальте.

— Я же говорила, давай провожу. — Женя вернулась и присела рядом.

Он на нее никак не среагировал, только прикрыл глаза.

— Что с тобой? — испугалась она.

— Тошнит.

— Значит, это все-таки перелом. Вот что, хватит дурака валять. Я сейчас остановлю машину и едем к врачу.

Случайный Женин знакомый ничего не ответил, но едва заметно кивнул.

Она подошла к обочине и подняла руку. У бровки затормозила «Волга». Женя объяснила водителю, в чем дело, тот помог запихнуть ломаный драндулет в багажник, затем подхватил парня в охапку и сунул на заднее сидение.

— Здесь рядом, — проговорил он ободряюще.

Езды, верно, оказалось минут пять. Они вышли, шофер затащил велосипед на крыльцо поликлиники, затем Женя дала ему полтинник, и он уехал. Мальчик стоял и ждал.

— Пошли, — ласково велела ему Женя и распахнула тяжелую дверь.

Врачиха смазала ссадину зеленкой, осмотрела руку и направила их на рентген. Тот показал трещину.

— Будем накладывать гипс, — сказала травматолог. — Говорите имя, фамилию ребенка, домашний адрес, телефон. Мы потом вам позвоним насчет номера страхового полиса.

— Скажи им, как тебя зовут, — шепнула растерявшаяся Женя на ухо пацану.

— Виталик.

— А дальше? — Докторша нетерпеливо нацелилась ручкой в регистрационный листок.

— Соколов Виталик. Улица Живописная, дом двадцать восемь, квартира три.

— Вы мать? — спросила врачиха Женю.

— Нет.

— А кто?

— Никто. Просто прохожая. Он на меня чуть не наехал на велосипеде, но в последнюю минуту резко вырулил. И упал.

— Ясно. Надо позвонить его родителям.

— Он живет с сестрой.

— Значит, сестре. Какой у тебя телефон, зайчик? — обратилась она к пацану.

Тот продиктовал ей номер.

— Сейчас положим гипс, и я позвоню.

Через десять минут левую руку мальчишки украшала плотная белоснежная повязка. Врач позвонила домой, но там никто не брал трубку.

— Ну и что с тобой делать? — она озабоченно уставилась на Виталика.

Тот сказал:

— У меня есть ключ.

— Мало ли, что есть. А вдруг тебе станет плохо, а дома никого из взрослых.

— Я могу побыть с ним до прихода сестры, — предложила Женя.

— Точно? — Женщина взглянула на нее испытующе.

— Точно. Я сейчас абсолютно свободна.

— Ну хорошо. Вы мне, на всякий случай, паспорт покажите.

Женя сунула врачихе документ. Та кивнула.

— Мы можем дать вам машину.

«Скорая» отвезла их по адресу, и через пятнадцать минут Женя уже сидела в небольшой двухкомнатной квартире. Обстановка вокруг была совсем не бедная: новые обои, модная мягкая мебель, огромный зеркальный шкаф-купе.

— Твоя сестра работает? — спросила она у Виталика, который немного отошел от полученных травм, и слегка порозовел.

— Работает.

— А где?

— Точно не знаю. Кажется, в каком-то клубе.

— Что она там делает?

— Танцует.

— А папа куда делся?

— Умер. Давно, пять лет назад.

— Как же это ваша мама уехала, оставив вас совсем одних?

Виталик пождал плечами.

— Я откуда знаю? Ксюшка говорит, у нее роман.

— Влюбилась, что ли? — уточнила Женя.

— Ну да, влюбилась. В одного мужика. Я его видел. Он к нам на прошлый Новый год приезжал, а вообще-то он не здесь живет.

— А где?

— В Южно-Сахалинске. Мать туда к нему поехала.

— И тебя с собой не взяла? — не поверила Женя.

— Не-а. А потом — Ксюшка меня все равно бы не отдала.

— Как это не отдала? Матери?

— Она говорит — она моя мать. Я, правда, ее больше люблю. Она добрая.

— А мама — злая?

— Мама никакая. Ее и дома никогда не бывало.

— Ну и семейка у вас, — невольно вырвалось у Жени.

— Пить хочу, — сказал Виталик.

— Сейчас поставлю чайник.

Женя сбегала в кухню, приготовила чаю, слазила в холодильник — там оказалось довольно много продуктов: сыр, колбаса, домашние котлеты и творожок «Данон».

Они поужинали, потом включили телевизор. Чересчур самостоятельная Ксюша все не возвращалась. Женя уже стала недоумевать — на часах было без четверти одиннадцать. Ровно в четверть двенадцатого, наконец, в двери заскрежетал ключ.

В прихожую вошла симпатичная, совсем юная девушка, с копной шелковистых каштановых волос. Одета она была совершенно обыкновенно и очень просто, в длинное болоньевое пальто и ботинки без каблука, через плечо висела объемистая кожаная сумка. В руках девушка держала увесистый пакет с продуктами.

При виде Жени, вышедшей к ней навстречу, на лице у девчонки отразился испуг.

— Вы кто? Что случилось? — голос у нее был отрывистый и хрипловатый.

— Ксюша, вы не волнуйтесь. Я — Женя. Ваш брат… с ним произошла неприятность. Он упал с велосипеда….

— Виталька? — перебила девушка и, бросив пакет, прямо в ботинках кинулась в комнату. — Ты, дурень несчастный! Я же просила тебя потерпеть до завтра! — Она подбежала к пацану, который, понурив голову, с виноватым видом сидел на диване, пытаясь задвинуть подальше загипсованную руку. — Господи, это что? Перелом?

— Трещина, — успокоила ее Женя. — Ничего страшного. Врач сказал: две-три недели, и все пройдет.

— Только этого мне не хватало! — Ксюша принялась расстегивать пальто. Вид у нее был усталый и несчастный.

— Ксюх, — потерянно позвал Виталик.

— Что?

— Ты… не расстраивайся. Мне и не больно совсем.

— Горе ты мое! — плачущим голосом проговорила девушка и, обращаясь к Жене, прибавила доверительно. — Говорила ему, потерпи пару дней. У меня вся неделя занята была, завтра только выходной. Я уж и велосипед присмотрела, хороший, за две с половиной тысячи. А этот давно пора на помойку. Так ведь нет, олух царя небесного! Надо было сесть на развалюху и сверзиться! Спасибо, хоть шею себе не сломал!