Ящик Пандоры. Книги 1 – 2

Он был уважаемым членом общества и чувствовал себя защищенным. Теперь он уже не жалел о том, что его бросила жена. У Валерии был друг, который снабжал его любыми девочками на выбор. А когда доктор Дан неожиданно обнаружил, что неравнодушен и к мальчикам, у Валерии нашелся другой друг, который помог ему и с этим. Он все еще не мог подняться до уровня Верхнего Ист-Сайда, обитательницы которого уезжали делать аборты в Японию, Мексику или Европу. Однако, у доктора Дана была своя твердая «социальная база».

Единственной неприятностью было то, что из-за нервного стресса, свойственного врачам его специализации и обусловленного полулегальным образом его жизни, он приобрел некоторые сомнительные привычки. Ну, во-первых, у него случались запои. Он был игрок, это во-вторых. Секонал и «колеса» – третье. Поначалу эта комбинация казалась ему вполне нормальной. Вечерком – пьянка. «Имею право, как и любой мужик!» Утром, чтобы подняться на ноги, пригоршня «колес». Игра – для развлечения.

Но однажды он потерял особенно много денег на скачках и с горя выпил больше обычного. Наутро ему потребовалось закатить больше «колес», чтобы встать. А от таблеток у него расстроились нервы, и ему потребовался секонал для общего успокоения.

С получением всего этого он не испытывал проблем. Были бы деньги! Среди его знакомых – он сошелся с ним еще в те времена, когда был легальным врачом, – был некий Перри, который занимался продажей медикаментов. Так вот этот Перри не брезговал и бизнесом «налево». Он снабжал «колесами» и легкой наркотой, наверное, половину города. Правда, работа эта была очень вредной и нервной. Перри знал, что если его накроет за этим делом та фармацевтическая фирма, на которую он работал, ему конец. Поэтому цены он назначал кусачие, так сказать, за риск.

А с деньгами у доктора Дана в последнее время была определенная напряженка. Игра на скачках съедала почти весь его заработок, с каждым разом все меньше и меньше оставляя на таблетки, в которых он нуждался и без которых чувствовал себя разбитым и не мог работать.

К тому же этот год начался очень плохо. Две недели назад он спустил на дорожке ипподрома все свои сбережения, и вынужден был по уши залезть в долги, заняв у знакомого букмекера. На «колеса» денег не было, а Перри – пес – наотрез отказывался давать их ему в кредит и настаивал на том, чтобы доктор покрыл неоплаченный счет за прошлый год. Дан надеялся, что Перри не известно точно, как сильно его клиент нуждается в «колесах». Впрочем, Перри был не дурак. Он увеличивал цены на свой товар по мере того, как у клиента увеличивалась внутренняя зависимость от «колес».

Поэтому выход оставался только один: необходимо было срочно заполучить две тысячи долларов. Срочно! Все зависело от Оливии Ойл. На эту лошадь Дан возлагал все свои надежды.

Он поставил на нее сотню баксов при ставках тридцать к одному.

В эти минуты лошадей уже, наверно, выводят из конюшен. Если Дан выиграет, ему хватит, чтобы одновременно расплатиться с Перри и с букмекером. Возможно, останется еще достаточно, чтобы провести уикенд в Лас-Вегасе. Ему дико необходим сейчас отдых.

Когда же наконец явится эта девчонка!

Как только он об этом подумал, раздался звонок. Он немедленно выбросил окурок, вскочил со стола и подбежал к домофону.

– Я подруга Валерии, – раздался в трубке искаженный помехами тоненький голосок.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Лаура.

– Хорошо.

Он кивнул и, нажав кнопку, открыл ей входную дверь внизу.

Затем он торопливо надел свой медицинский белый халат и маску. И дело не только в том, что благодаря маске он останется неузнанным клиенткой. Марлевая ткань скроет водочный перегар, учуяв который, девчонка может запросто завернуть обратно.

Он встал в прихожей и стал ждать. Во всем теле ощущалось напряжение. В животе что-то перекатывалось и булькало. Желчь. Он так и не успел с самого утра что-нибудь перекусить. Только кофе, «колеса», сигареты, да один секонал.

Через пару минут он услышал робкий стук в дверь. Он открыл ее и отступил в сторону, давая ей войти. На ней была недорогая шерстяная курточка. Впрочем, Валерия оказалась права: девочка и впрямь «чистенькая». У нее были короткие темные волосы, очень нежная кожа и большие черные глаза, которые с испугом смотрели на него.

– У вас есть деньги? – спросил он.

Он исказил свой голос, понизив тембр. К тому же его приглушила и маска. Он старался как можно меньше разговаривать со своими клиентками. Дан хорошо знал, что его габариты и тяжелые очки в роговой оправе, выглядывающие из-под маски, пугают их. Это его вполне устраивало.

Она вытащила из кармана несколько банкнот и пересчитала их на его глазах. Три двадцатки, две десятки и четыре пятерки. Дан взял их, сложил пополам и сунул их своими пожелтевшими от табака пальцами в карман. Затем он запер входную дверь и показал ей, как пройти в операционную.

– Повесьте вот сюда вашу куртку, – сказал он. – Пройдите туда, разденьтесь и ложитесь на стол.

Пока она раздевалась, он прошел на кухню. Чуть сместив маску, он плеснул в чашку из-под кофе еще немного водки и выпил залпом. Он уже чувствовал действие на организм принятого секонала. Ну что ж, по крайней мере сегодня у него не будут дрожать руки. Он ополоснул их в раковине и прошел в операционную.

Будучи обнаженной, она здорово смахивала на ребенка. Она была очень маленькая и выглядела испуганно. Впрочем, бросив взгляд на ее груди и изгибы бедер, он понял, что ей никак не меньше восемнадцати. Если честно, то это было просто очаровательное хрупкое тельце. Она, приподнявшись на локтях, смотрела ему в лицо своими большими, широко раскрытыми глазами.

– Вы мне… что-нибудь дадите? – спросила она еле слышно. Он отрицательно покачал головой.

– Это не обязательно. Ложитесь нормально и попытайтесь расслабиться.

Он никогда ничего не давал своим клиенткам. Ну, во-первых, наркоз стоил денег, а во-вторых, откуда он мог знать, на что у каждой из них аллергия? Он не хотел, чтобы девчонка загнулась у него на столе из-за какого-нибудь рядового анестетика. К тому же боль при абортах вполне терпима. В конце концов они сами виноваты. Знали, на что шли. Ничего, не умрет. Всего-то делов – поскрести чуть-чуть. А судороги быстро пройдут.

Она откинулась назад и устремила глаза в потолок. Он бросил еще раз взгляд на ее обнаженное тельце, затем укрепил скобы и, взяв ее ноги, одну за другой расставил их в этих скобах. Он накрыл ее простыней, взятой из металлического шкафа и почувствовал, как по всему ее телу пробежала сильная дрожь.

– Расслабься, – повторил он. – Через несколько минут все закончится.

Он и так сказал уже слишком много. Но ему было жаль бедняжку.

Дан повернулся к стерилизатору. Все свои инструменты, включая зеркальце, он тщательно стерилизовал. И дело тут было не только в профессиональной аккуратности, но и в осторожности. Эти девчонки не знали, кто он и где его найти, но если он занесет инфекцию грязным инструментом и девчонка заболеет, ее рассерженный дружок или папаша при желании могут доставить кучу неприятностей.

Натянув стерильные перчатки, он снова взглянул на девушку.

Она неподвижно лежала на столе, вытянув руки вдоль тела. По ее лицу разлилась бледность.

– Холодно, что ли? – спросил он. Она отрицательно покачала головой.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Не шевелитесь до тех пор, пока я не скажу, что можно.

Он вытащил из стерилизатора зеркальце и ввел его между ее ног. При помощи марлевого тампона он смазал операционное поле антисептиком. Вдруг в глазах у него помутилось. Он остановился и помотал слегка головой, чтобы прийти в себя.

Преодолевая слабость в руках, он расширил шейку матки, ввел внутрь кювету и ловкими, но осторожными движениями руки стал соскребать. Он услышал легкий стон, который издала бедняжка. Смешанный стон боли и страха. Он оскалил зубы, боясь, что она в любую секунду может закатить истерику, примеров чего в его практике было хоть отбавляй.