Сердцу не прикажешь

Прошло, к обоюдному удовольствию, немало времени от первого порывистого объятия до момента, когда оба они оказались совершенно раздетыми.

Фриско начала первая — огладив ладонью грудь Лукаса, она затем стащила с него гладкую скользкую рубашку.

Лукас не заставил себя долго ждать с ответом. Нежными и очень ловкими руками он снял верхнюю часть костюма Фриско.

Одежда, никем не замеченная, бесшумно упала на пол.

Поочередно, с возбуждающей медлительностью, они освобождались от всех прочих одежд, которые также покорно оседали на полу.

И только одно Лукас отказался снимать с Фриско.

Пальцы его нащупали экзотический венок, обнимавший шею девушки. Сорвав один лепесток, он смял его в пальцах, вдохнул терпкий приятный аромат и помотал головой.

— Это мы оставим, — прошептал он и нежно провел розово-белым лепестком по телу Фриско. — Пусть аромат цветов мешается с запахом наших тел.

Воображение Фриско, ее чувства были так напряжены, что в словах Лукаса она услышала долгожданное обещание и возбудилась больше, чем могла бы возбудиться от множества бокалов шампанского.

Она поежилась, предощущая тот момент, когда грудь Лукаса придавит ароматные цветы к ее груди, когда она сможет ощутить разливающийся в воздухе сильный аромат, перемешанный с грубыми запахами людей, которые занимаются любовью. В ответ на слова Лукаса она ничего не ответила. Ее молчание было приглашением.

Неожиданно для себя она обвила рукой тело Лукаса и сама притянула его к себе.

Лукас тотчас же ответил сильным объятием и, подняв ее на руки, осторожно понес на постель. На ту самую постель, в которой он провел несколько тоскливых ночей.

Высвободив одну руку, он ловко сдернул покрывало и затем, стараясь все делать с предельной нежностью, положил Фриско на середину ложа и сам застыл над ней.

Готовая, желавшая близости, с нетерпением ждущая того мгновения, когда будет наконец всецело принадлежать ему, Фриско разомкнула губы, ожидая прикосновения его губ.

Улыбнувшись, Лукас решительно покачал головой и чуть отпрянул, давая понять, что ни для поцелуев, ни тем более для обладания ею время еще не подошло. И предотвращая какое бы то ни было недовольство Фриско, он принялся ласкать языком ее обнаженное тело.

Его язык и губы работали согласно и усердно, не оставляя ни одного участка тела без нежного внимания. Руки Лукаса также не оставались без дела. Извиваясь от прикосновений языка и рук Лукаса, Фриско чувствовала, как нестерпимый жар наполнял все ее существо, однако это ощущение было настолько магическим, что она готова была терпеть, пока хватит сил. Но вот чувства переполнили Фриско: далее сдерживаться оказалось невыносимо — и она громко закричала, требуя остановить эту сладостную пытку, требуя Лукаса к себе.

— Лукас, ну пожалуйста… прошу тебя… — взмолилась она и, ухватив его за талию, попыталась приблизить к себе. — Я больше не выдержу… Я хочу тебя… ужасно хочу!

Обнаружив свое мучительное нетерпение, так тщательно скрываемое за внешней медлительностью, Макан-на лег между ее раздвинутых ног, обхватил губами ее приоткрытые губы, вонзил ей в рот свой язык и в то же самое мгновение их тела соединились.

Фриско так истосковалась по его телу, что немедленно воздела ноги, обхватив ими Лукаса, и принялась двигаться, подлаживаясь к его ритму. Несколько божественных минут она ощущала разливавшееся по телу блаженство, перемешанное с запахами цветов и пота. Прежде загнанное вглубь напряжение понемногу исчезало.

Затем внезапно ее чувства напряглись до предела, по всему телу прошла мощнейшая волна горячего электричества — такая сильная, что Фриско невольно закричала, — и тело ее начали сотрясать сладчайшие конвульсии, никогда прежде не испытанные ею.

— Понравилось?

— Мммм… — неопределенно промычала Фриско не вынимая соломинки изо рта. Затем оторвалась и при-знесла: — Восхитительно.

Лукас подумал, что то же самое он мог бы сказать про нее. Однако воздержался. Улыбнувшись, он кивнул ей головой и отпил из своего бокала.

Было уже очень поздно. Или рано. Смотря по тому, откуда отсчитывать. После самой восхитительной и самой освобождающей сексуальной гимнастики, какой только доводилось ему когда-либо заниматься, Лукас немного вздремнул и, проснувшись, медленно потягивал вино. С каждым глотком все более росло его возбуждение, так что он вновь чувствовал желание прийти к Фриско, повторить все с самого начала.

На удивление, хотя, может, тут и удивляться-то было нечему, его нежности вызвали горячий отклик с ее стороны.

Через несколько минут она уже извивалась под Лукасом: пальцы ее были запущены в его волосы, из горла вырывались прерывистые стоны, свидетельствовавшие о глубине ее наслаждения.

«Да, Фриско — удивительная женщина, — думал Лукас. Вспомнив что-то, он улыбнулся. — Она — великолепная тигрица».

Фриско и впрямь вонзила свои ногти в него. Затем вонзила еще раз… И эта внезапная боль была такой острой и такой восхитительной, что Лукас буквально наслаждался.

Первый раз он испытал боль от вонзенных в его тело ногтей незадолго до того, как впервые подвел Фриско к самому порогу оргазма. Она царапала его, кричала, выражая тем самым свою благодарность и свое удовольствие. И хотя в тот именно раз Лукас не сумел вместе с ней кончить, это не имело особого значения. Он был удовлетворен, доставив столько наслаждения ей.

Нежными поцелуями и прикосновениями он помог Фриско успокоиться.

Затем за дело взялась она сама.

Лукас и представить себе не мог, что Фриско способна так быстро восстановить силы. Для него было полнейшей неожиданностью, когда она вдруг приподнялась, опрокинув его на спину.

— Теперь моя очередь, — сказала она, и Лукас улыбнулся.

Вид Фриско был настолько восхитителен, что Лукас лишь огромным усилием воли сумел сдержать себя, но все равно его хватило ненадолго.

Лежа внизу, он успел подумать, что и в этом случае Фриско показывает себя опытной женщиной. Она скользила губами и языком по всему его телу: умело покусывая, делая ловкие выпады кончиком языка.

Когда же Фриско принялась целовать наиболее чувствительный участок тела, Лукас начал машинально выгибать спину, стараясь съехать пониже… Тогда как ее губы двигались вверх. Едва только язык Фриско впервые коснулся жезла Лукаса, по его телу прошла сильная судорога.

— Фриско! — выдохнул он и не узнал собственного голоса.

— Тебе приятно, Лукас? — в ее голосе звучал сдавленный тигриный рык.

— О, ты… ты такая… — между двумя выдохами сумел вымолвить Лукас. — Иди сюда, иди ко мне.

— А как надо попросить?

— Прошу тебя… — Остатком бодрствующего сознания он сумел понять, что она нарочно медлит, желая, чтобы он униженно просил ее, однако в эту минуту Лукасу было все равно, решительно все равно. — Фриско, я прошу тебя…

В последний раз проведя языком по его напряженному и мелко дрожавшему телу, она взобралась наверх. Оседлав Лукаса и стараясь держаться подальше от его вытянутых губ, Фриско еще более усилила пытку — теперь при помощи рук.

Когда же она нагнула голову и принялась целовать его соски, Лукас готов был потерять сознание. Чувствуя, что более сдерживаться не может, он взмолился:

— Фриско, пожалуйста…

Она улыбнулась.

Ему, впрочем, было уже все равно. Он только и мог думать о том, чтобы она приняла наконец в себя его пылающий член. Когда же Фриско наконец смилостивилась, Лукас застонал от наслаждения, ощутив, как на него надвигается ее нежная плоть.

Сил достало у него лишь на считанные движения — однако эффект был потрясающий.

Затем оба почувствовали, что им непременно следует вздремнуть.

Отхлебнув глоток шампанского, Лукас подумал сейчас о том, какое впечатление он произвел на Фриско.

— Скажи, а ты уже пробовал камамбер? Очень вкусно!

Лукасу пришлось сделать над собой определенное усилие, чтобы не рассмеяться: так естественно прозвучали эти слова Фриско. Вслух же, однако, он ничего не сказал, опасаясь нарушить состояние блаженства, разлитое по всему его телу.