Запретный плод

— Я — не центр помощи всяким придуркам, — огрызаюсь.

— Мелинда, — папа чуть повысил тон. — В семье Роберта сейчас не лучшее времена, мы должны их поддержать.

— Пап, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, скажи прямо, в чем заключается проблема?

— Сестра Роберта умерла, — на выдохе отвечает отец.

 Я несколько мгновений просто смотрю на него и стараюсь переосмыслить услышанное. В этот момент какие-либо мысли отсутствовали, я ни о чем не думала, за исключением этой страшной фразы.

Затем, словно по щелчку, вопросы, ужасные картины, словно закружились в моей голове и, точно острыми осколками, впивались в мой рассудок.

Папа с тревогой и страхом смотрел на меня, а я просто отказывалась и мысленно отторгала эти гнусные слова, что не могли быть правдой.

— Что? — едва слышно спросила я.

— Дорогая, — папа сел рядом и крепко меня обнял, но я не шелохнулась.

— Что ты сказал? — я не узнавала собственного голоса.

— Энни умерла в конце минувшего месяца. У нее был рак, за помощью обратились слишком поздно, к тому же она ребенок, не думаю, что ей бы удалось справиться, если даже взрослые погибают, — папа говорил быстро, но я каждое его слово слышала достаточно четко.

— Бред, — шепчу я.

— Мне бы тоже хотелось в это не верить, но это правда.

 Я моргнула и ощутила, как по моим щекам скользнули слезы. Это чувство и вывело меня из минутной прострации.

  За год я успела привязаться к Энни. Она стала для меня в какой-то мере младшей сестрой. Она всегда была такой задорной, живой, талантливой и обаятельной.

 Да быть этого не может! Как Энни умерла, если она жить еще толком не научилась? Рак... Какое отвратительное слово.

 Господи, а я ведь в последнюю нашу встречу говорила ей о бледноте. Почему никто это не взял во внимание?! Почему это заметила только я?!

 Я начала и злиться, и плакать, и просто задыхаться от жгучей боли, что зародилась в моей груди. Умер не просто человек, о котором я слышала лишь с чьих-то слов, а девочка, с которой я была знакома, и которою любила.

У меня началась самая настоящая истерика. Отталкиваю отца и резко вскакиваю с кресла, утирая горькие слезы с глаз.

— Почему ты мне об этом сказал только сейчас? Ты знал об этом уже давно, верно?

— Да, знал, но, Мелинда, мы боялись тебя травмировать, — оправдывается папа.

— Что за чушь? Сколько бы вы еще молчали? Я бы всё равно узнала!

 Из кухни на крики выбежала мама и Адриан.

— Да, но мы хотели, чтобы это произошло, как можно позже.

— И вы решили лгать? — перевожу свирепый взгляд от матери к отцу.

— Нет, просто оградить тебя, — произносит мама.

— Вы же прекрасно знали, как я отношусь к ней, знали и всё равно молчали! — я уже совершенно не могла себя контролировать, мозг подчинялся лишь боли в сердце.

 Не жду каких-либо объяснений, а просто мчусь в свою комнату. Переодеваюсь, как можно быстрей, и, схватив куртку, спускаюсь в прихожую.

— Мелинда, ты куда? — в голосе отца слышна и паника, и нотка гнева.

— К Роберту, — бросаю я, и обуваю сапоги.

— Я с тобой, — отец появляется в прихожей.

— Не нужно, я сама справляюсь, — выхожу на улицу, громко хлопнув дверью.

 Делаю глубокий вдох, и в легкие тут же вторгается холодный воздух, что словно обжигает меня изнутри. Начинаю плакать еще сильней, и голова просто горит огнем.

 Я никогда не думала, что вот так вот отреагирую на смерть человека, которого я знала. Просто эта новость застала меня врасплох, и я проявила вот такую глупую импульсивность.

Вновь вытираю слезы руками и шествую вперед.

— Мелинда, стой! — слышу за своей спиной голос Адриана.

Не хочу останавливаться, ничего не хочу, кроме как побыстрей оказаться в доме Роберта.

— Мелинда! — Адриан нагоняет меня и крепко обнимает. — Подожди, куда ты пойдешь в таком состоянии?

— Пожалуйста, отпусти, — захлебываясь собственными слезами, прошу я.

— Никогда в жизни, — он целует меня в макушку.

— Адриан, пожалуйста, — отстраняюсь. — Мне нужно быть там.

 Адриан смотрит на меня с какой-то болью в глазах. Он чуть приоткрыл рот и беспомощно опустил руки.