Итальянская свадьба

Пьета так торопилась, что единым духом преодолела на высоких каблуках шесть маршей крутых ступеней. Старенький лифт с его двустворчатой дверью и скрипучими деревянными панелями полз бы туда целую вечность, а она не могла ждать. И, что намного важнее, Николас тоже.

Отворив дверь в гостиную, она едва перевела дух. Как она и опасалась, невеста и Николас уже сидели там. Оба были слегка навеселе. На низеньком столике между ними стояла наполовину опорожненная бутылка шампанского.

— Мне так жаль, что я опоздала. — Пьета пыталась отдышаться. — Мне было необходимо отлучиться по делам, и меня задержали.

Николас выдал ей самую натянутую из своих улыбок. Он никогда не позволил бы себе сорваться в присутствии клиентки.

— Мисс Лэйни не терпится поскорее увидеть свое законченное платье, Пьета. Будь добра, проводи ее в Зеркальный зал.

С этой невестой пришлось помучиться. Когда она выбирала ткань и стиль платья, у нее бессчетное количество раз менялось настроение; она плакала навзрыд, недовольная формой своих рук и толщиной бедер, сбросила вес, потом набрала, потом снова сбросила. Платье претерпело массу изменений, но Пьета твердой рукой провела невесту через весь этот трудоемкий процесс, и теперь ей казалось, что это платье было, возможно, самой прекрасной из созданных ею вещей.

Свадебное платье висело там, где она его оставила: в Зеркальном зале. Сшитое из тончайшего атласа, с широким подолом, длинными рукавами на пуговицах, с такими же атласными пуговками по всей длине спины и, в качестве завершающего штриха, с черным атласным бантом до пола. Когда невеста увидела платье, ее глаза наполнились слезами.

— О, Пьета, вы с мистером Роузом исполнили мои мечты.

Пьета мягко улыбнулась:

— Давайте примерим его в последний раз, чтобы убедиться, что оно сидит идеально. Платье Николаса Роуза не должно жать, морщить или съезжать набок, когда вы двигаетесь. Оно должно быть самой удобной вещью, которую вы когда-либо надевали, равно как и самой изысканной.

Стоя перед зеркалом в своем свадебном платье, невеста снова залилась слезами. Пьета протянула ей коробку с салфетками. Она специально держала их в Зеркальном зале для таких эмоциональных моментов, как эти.

— Оно безупречно, не так ли? — спросила она.

— О да. — Казалось, невесте не хватает слов. — Неужели я и в самом деле могу забрать его домой?

— Не раньше чем мистер Роуз увидит вас в нем и мы убедимся, что он вполне доволен. — Пьета позвонила в декоративный медный колокольчик, висевший в углу Зеркального зала.

Николас выждал несколько минут, прежде чем торжественно появиться в зале. Сегодня он щеголял в аккуратно пригнанных брючках, черных замшевых полусапожках и черной рубашке в обтяжку. Это был стройный человек с густой шапкой щетинистых, преждевременно поседевших волос, проказливым нравом и капризно надутыми губами.

Он остановился в дверях. Его дурное настроение разом как ветром сдуло.

— Пьета, дорогая, — выдохнул он, окидывая платье восхищенным взглядом. — Я и в самом деле думаю, что этот наряд станет самым божественным из всех наших с тобой творений.

— Я тоже так думаю.

Он сделал шаг вперед и прикоснулся к рукавам. Они были искусно задрапированы, чтобы скрыть полные руки невесты.

— Оно такое стильное, такое современное и оригинальное. Я очень, очень счастлив, правда.

Теперь невеста лила слезы в три ручья:

— Это самое прекрасное платье на свете. Мне не захочется его снимать.

Он улыбнулся ей:

— Все невесты Николаса Роуза прекрасны. По-другому у нас и быть не может.

Потом он ушел, поручив Пьете принять последний платеж, упаковать платье в защитный чехол, а затем, уложив его в такси и усадив туда его хозяйку, отправить их домой. Пройдет несколько недель, и они получат конверт с пачкой фотографий невесты на ступеньках церкви, сжимающей в руках букетик и выглядящей еще более красивой и счастливой, чем она была сегодня. Представив себе эту картину, Пьета почувствовала, как ее собственные глаза наполняются слезами.

— Удачи вам, будьте счастливы… И не забудьте после свадьбы сдать платье в сухую химчистку, и потом его надо хранить в упаковке из материала, не содержащего кислот. — Этими словами Пьета неизменно напутствовала невест, когда они и их платья покидали салон, устремляясь к новой жизни.

3

Когда все домашние в полном составе собирались за кухонным столом, со смехом и оживленными спорами уписывая что-нибудь вкусненькое, приготовленное по рецепту Беппи, он чувствовал себя счастливейшим человеком на свете. Сам он любил восседать в торце стола — с женой по правую руку и двумя дочерьми по левую. Но сегодня за столом сидел еще один человек, и, несмотря на то что Беппи очень старался не подавать виду, недовольство уже начинало проявляться. Потому что, хотя ему нравился Иден Дональд, это был не совсем тот человек, которого он прочил в мужья своей дочери.

Отец Идена был шотландец, а мать приехала из Ганы. Он работал строителем. Кожа цвета молочного шоколада, россыпь веснушек на носу, толстые губы и темные, с золотистым отливом, длинные дреды. Всякий раз, когда он приходил и усаживался в дальнем конце стола, атмосфера слегка накалялась. И сегодняшний день не был исключением.

— Итак, Иден, — начал Беппи тоном, не допускающим возражений. — Ты и моя дочь уже поговорили со священником у Святого Петра и записались на венчание?

— Нет. Пока еще нет. — Похоже, Иден слегка смутился.

— Что ж, в таком случае вам надо поторопиться. Церковь Святого Петра очень популярная, и вы можете не выбрать удобную дату, если еще протянете.

Иден кивнул. Ему было с самого начала сказано, что он и Адолората будут венчаться в церкви Святого Петра, итальянском соборе в Клеркенвелле, а свадебный банкет устроят в «Маленькой Италии».

— Эрнесто сказал мне еще кое-что. Вы непременно должны это сделать. — Беппи так волновался, что почти не ел. — Вам надо посещать специальные курсы для будущих супругов. Он говорит, это обязательно.

Адолората подняла глаза от тарелки.

— Пап… — начала она, но потом замолкла.

— Да, cara. Я знаю, ты очень занята в ресторане. Если у тебя нет времени, я сам поговорю со священником.

— Нет, пока не надо. — Она подцепила вилкой тонкие листики лазаньи, прослоенные мясным фаршем и помидорной массой, сочащиеся соусом бешамель. — Мы с Иденом подумали, что сначала нам следует подыскать другое место.

Беппи смутился:

— Другие церкви. Но почему?

— Нет… Не другие церкви. Какое-нибудь совсем другое место… как концерт-холл или отель. Даже частный клуб. Существует много прекрасных мест.

— И вас там будет венчать священник?

— Ну, это будет гражданская церемония, папочка. Но самое потрясающее — это то, что…

— Mannaggia chi te muort! — Беппи брякнул стакан с вином на стол с такой силой, что он разбился, и по скатерти растеклась лужица «Бароло».

— Это только идея, папочка. Мы просто хотели над этим подумать. — Теперь ее тон был почти умоляющим.

— Ты хочешь оскорбить меня и мою семью? — Беппи теперь обращался напрямую к Идену. — У тебя совсем нет ко мне уважения?

Иден смотрел на него, не отводя взгляда, но ничего не говоря.

— Va bene, va bene [12]. — Беппи воздел руки к небу. — Если моя дочь говорит, что она выходит за тебя замуж, так тому и быть, но она сделает это в соборе Святого Петра, и нигде больше. Это понятно?

Никто не произнес ни слова. Беппи опустил голову и подчистил со своей тарелки всю лазанью до последнего кусочка. Потом, бросив вилку на стол, резко отодвинул стул и пулей вылетел из комнаты.

Несколько мгновений на кухне царила гробовая тишина, а потом Кэтрин проговорила своим негромким страдальческим голосом:

— Ты хочешь разбить сердце твоему отцу, Адолората?

— Нет, мама. — Адолората чуть не плакала.

— Тогда почему вы с Иденом думаете о том, чтобы пожениться в каком-то другом месте, кроме Святого Петра?