Традиция предков

Спустившись, Бетти застала Симона разливающим кофе. Он протянул чашку, которую девушка с признательностью взяла.

– Итак, как долго, по-вашему, мы пробудем здесь вдвоем? – поинтересовался он.

– Предполагалось, что три дня, но я не знаю, когда растает снег. Тогда мой брат Ллойд сможет проехать к нам на джипе.

– А раньше не получится?

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Исключено. А вот дольше, чем на три дня, мы здесь застрять вполне можем.

Уловив в ее тоне беспокойство, Симон вопросительно поднял бровь.

– Болит рука?

– Нет, – отрезала Бетти, давая понять, что ей надоели вопросы.

– Ну и слава Богу. А в чем же тогда дело? – игнорируя ее нежелание поддерживать разговор, не унимался гость. – За непродолжительное время нашего знакомства вам удалось доходчиво объяснить, что вы обо мне думаете. Вот если бы вы показали мне, где я могу лечь спать… – Он заметил, как окаменело лицо Бетти. – Господи, а теперь-то что?

Девушка глухо произнесла:

– Здесь только одна спальня, с одной кроватью. Понимаете, родители вывезли почти всю мебель.

Бетти заметила легкое смущение, промелькнувшее на лице Симона, и неожиданно для себя обнаружила скромного ранимого человека, скрывавшегося под маской развязного и легкомысленного типа. Гипнотизирующий взгляд черных глаз, устремленный на нее, заставил девушку покраснеть.

– Что значит «одна кровать»?

– То, что я сказала, – буркнула Элизабет. – Старинная кровать, принадлежавшая моим предкам. Она оказалась такой громоздкой, что родители решили оставить ее здесь. Я привезла с собой постельное белье, но только один комплект.

Возникла мучительная пауза.

– Понимаю, – наконец тихо произнес Симон. – Вы хотите сказать, ваша мама сочла возможным, чтобы вы разделили ложе с вашей родственницей.

– Мама растерялась, получив письмо, – стала оправдываться Бетти. – Не знала, что делать. Не было времени, чтобы связаться с вами и все объяснить.

– Так вот почему вы места себе не находили! Мысль о том, что вам придется провести ночь со мной в постели…

– Я не собираюсь спать с вами в одной кровати! – возмущенно вскрикнула девушка. Ее лицо пылало от гнева. – И потом, я действительно была несколько… обескуражена.

– Не стоит беспокоиться на мой счет, – невозмутимо заметил гость. – Вы не первая женщина, с которой мне предстоит разделить ложе.

Не зная, что и сказать, Элизабет ошалело уставилась на него. Мало того что ситуация идиотская, двусмысленная, так этот свалившийся как снег на голову родственничек еще и подтрунивает!

– Да, в этом я не сомневаюсь. Но в отличие от вас мне еще не приходилось спать с… – Она запнулась на полуслове, однако, судя по реакции Симона, сказала достаточно.

– Уж не собираетесь ли вы сообщить мне, что вы – девственница, а?

Бетти зарделась. Какая нелегкая потянула ее за язык? Уж лучше бы промолчала. Она хотела придумать что-нибудь, что могло бы поднять ее реноме, но одного взгляда на Симона было достаточно, чтобы убедиться в бесполезности затеи. Его черные, как южная ночь, глаза проникали в самое сердце и были своего рода ловушкой.

– Девственница, – задумчиво протянул он, внимательно присматриваясь к Бетти. – Вам, наверное, двадцать пять – двадцать шесть?

– Угадали. Двадцать пять.

– Вы очень привлекательны. Стройные ноги… – продолжил он, оценивающе разглядывая ее фигуру. – Свитер мешает сказать что-либо определенное о груди, но, по-моему…

Девушка чуть не задохнулась от возмущения, слушая эти сомнительные комплименты.

– Вы с чем-то не согласны? – изумленно поднял бровь Симон.

– Когда мне понадобится ваше мнение о моем теле, я дам вам знать!

– Не стоит принимать мои слова близко к сердцу. Просто любопытно, почему у такой симпатичной девушки нет любовника. Когда мне было столько же лет, сколько и вам…

Ему, вероятно, тридцать четыре – тридцать пять, но из-за сильного загара и легких морщинок у уголков глаз Бетти могла и ошибиться. Не было ни седины в черных как смоль волосах, ни очевидного излишка веса.

– У меня нет ни малейшего желания слушать о ваших любовных похождениях, – решительно заверила она.

– И что ж, ни одного мужчины в жизни? – гнул свое гость. – А сейчас…

Нет, это уже слишком.

– По правде говоря, у меня есть мужчина: я помолвлена. Видите ли, Бенджамин слишком уважает меня, чтобы… затащить в постель.

Услышав жизнерадостный смех, Элизабет обиженно замолчала. Красные пятна выступили на ее щеках.

– Уважает? – переспросил Симон. – Да у него, видно, избыток уважения. Что он за человек?

– Воспитанный, респектабельный, трудолюбивый, – с гордостью сообщила она. – И это не ваше дело.

Гость как-то странно посмотрел на Бетти, дьявольский огонек заиграл в его глазах.

– О, понимаю. И полагаю, этот достойный, преисполненный чистых помыслов господин не одобрил бы, конечно, если бы узнал, что его невеста проведет наедине с другим три дня и три ночи.

Девушка собралась возразить, что Бен все поймет, но вспомнила о его щепетильности, граничащей с ханжеством, если дело касалось секса. Надо надеяться, никаких слухов и сплетен, неприятных ее жениху, не будет, потому что никто чужой об этом не узнает.

Она взглянула на Симона и увидела, что тот с нескрываемым любопытством наблюдает за ней.

– Конечно, Бенджамин все поймет, – солгала Бетти, пряча глаза. – Он доверяет мне и, кроме того, не может быть и речи о чем-то… ну, скажем, предосудительном. Ведь это недоразумение.

– Возможно, жених верит вам, но очевидно и то, что он не хочет вас. И сам факт помолвки мне кажется несерьезным и ни к чему не обязывающим.

– Если секс не является основой отношений, то это не повод издеваться над ними, – зло буркнула девушка.

– Насколько я понимаю, секс в данном случае вообще исключен, – невозмутимо возразил Симон. – Боже правый, я-то думал, что женщины, подобные вам, исчезли еще в прошлом веке. А как родители относятся к вашей помолвке?

– Они… им нравится мой выбор, – покривила душой Бетти.

– Звучит как-то неубедительно. Мне кажется, вы дали маху с этой помолвкой.

Девушка не верила своим ушам. Она слышала, что латиноамериканцы обычно откровенны в своих высказываниях, но не до такой же степени? Прямолинейность Симона граничит с грубостью. И если уж нельзя выгнать наглеца, то хотя бы надо попытаться поставить его на место. Однако Симон сам вдруг резко переменил тему разговора.

– Случайно не найдется что-нибудь поесть? Я завтракал очень рано, а в самолетах никогда не ем.

Он говорил таким тоном, будто часто летал и много путешествовал, чем, к недовольству Элизабет, пробудил в ней нечто похожее на любопытство. Как она уже заметила, его одежда, несмотря на кажущуюся простоту, была дорогой и хорошо сшитой. Глядя на ее владельца, было невозможно понять, что он за человек и чем занимается.

– Есть пицца, но ее надо разогреть. – Девушка встала, чтобы уйти на кухню. – В письме вы упомянули, что у вас здесь есть дела. Какие, если не секрет?

– Я занимаюсь археологией. Если бы вы знали, как много скрывают горы…

– И вы решили заодно заскочить к нам и покопаться в прошлом нашей с вами семьи?

Симон лишь насмешливо улыбнулся в ответ на ее агрессивность. Да, крепкий орешек, с толку не собьешь. Но как заставить его хотя бы соблюдать приличия, размышляла Бетти, ставя пиццу в духовку и не забыв на сей раз про прихватки.

– У нашего рода очень древняя история, не ограничивающаяся двумя столетиями и Американским континентом, – дружелюбно начал гость. – Мне известно, что из Европы предки приехали в Скалистые горы, и я подумал: неплохо бы попытаться найти родственников.

– Бенсон достаточно распространенная фамилия в Штатах, – меланхолично заметила Элизабет.

– Мне мать говорила, что наш пращур приехал именно из этой части Америки. Его звали Сайрус, как и вашего отца. Это ведь редкое имя. А в семейных дневниках…

– В вашей семье тоже принято вести дневники? – Лицо Бетти просветлело, и враждебность к Симону неожиданно исчезла. – О, мне бы хотелось заглянуть в них! Мама попросила Ллойда снести наши с чердака. Она подумала, что, возможно, вы заинтересуетесь ими. По традиции, все женщины нашей семьи ведут записи…