Лучше, чем друзья (ЛП)

Что?

Я, наконец, понял, что произошло в тот день.

Ты понял это только сейчас?

Думаю, да.

Мы не будет об этом говорить.

Я не могу поверить, что не понял тогда, что с тобой было.

Как ты мог что–то понять, если тогда мы даже не разговаривали?

Ты думаешь, я хочу говорить об этом?

Тогда, почему ты говоришь об этом?

Э–э, не бери в голову.

Нам лучше поторопиться и обсудить кое–что мужское, верно.

Нет. Э–э, мне нравится мясо.

Птенцы.

Футбол.

Огонь.

Передники.

Педикюр.

Эй, ты обещала, что никогда не вспомнишь об этом. У меня был волдырь, и я просто…

Оправдания, оправдания.

Ты отвратительна.

За это ты и любишь меня.

Ага, я же просто мазохист. И стопроцентно чистый человек

Перестань смеяться.

Серьезно, перестань смеяться.

Макеллан, это не смешно.

– Что, если я обрежу свои волосы?

Это был такой простой вопрос, который задал Леви, но он понятия не имел, что «что, если» вопросы значили для меня многое. Это была игра, в которую я играла сама с собой очень часто. Я делала это особенно часто летом, перед восьмым классом.

Что, если я не показала бы Леви школу в его первый день?

Что, если я бы я была спокойнее и раньше бы заговорила с ним, чтобы понять, что у нас было общего?

Что, если дядя Адам никогда не упоминал ночь среды в доме мамы Леви?

Что, если его мама не всегда будет рядом, когда я буду нуждаться в ней?

Но в том–то и суть «что, если» игры – вы никогда не сможет узнать ответ на этот вопрос. И, может быть, это даже к лучшему.

Потому что что, если правда гораздо хуже?

Что, если бы ты не забыла учебник по биологии в тот день?

Что, если он не шел бы дождь?

Что, если бы тот водитель не писал бы сообщение?

Что, если бы мама задержалась ​​всего на три секунды, прежде чем уйти в этот день?

Что, если и так?

– Ох, Макеллан? – Леви махнул рукой перед моим лицом. – О чем ты думаешь?

Леви снял резинку со своих волос, и она упала в нескольких сантиметрах за его спиной.

– Мне кажется, в восьмом классе все нужно начать сначала.

Я пожала плечами:

– Хорошая идея.

– Некоторые из моих приятелей дома, в Калифорнии спрашивали, когда я, наконец, отстригу волосы.

Дома, в Калифорнии.

Я заметила, что даже спустя почти год, как Леви и его родители приехали сюда, у них не было планов переехать назад в Калифорнию, но он продолжал ссылаться на Калифорнию как на "дом". Он не признавал то, что его дом теперь тут в полной мере.

– Ну, так что? – спросил Леви.

Именно тогда я поняла, что он двинулся к парикмахерской в торговом центре.

– Прямо сейчас?

Он колебался в течение нескольких секунд.

– Почему бы и нет?

Двадцать минут спустя, он сидел в кресле, его волосы были привычно связаны в хвост. Парикмахер схватил его, а затем состриг ножницами. И через несколько коротких секунд, хвост разлетелся.

Леви прошелся руками по затылку.

– Обалдеть можно,– его голос звучал немного отдаленно, будто он сам не мог поверить в это.

Парикмахер вручил мне волосы. Я изучала их, думая о том, как долго он отращивал их. О том, что Леви ходил так всю свою жизнь до встречи со мной. И тут меня осенило, что он действительно начал все с самого начала.

В некотором смысле, я чувствовала, что была вынуждена начать все сначала после аварии.

Но я все равно просыпалась в той же постели, ходила в ту же школу, дружила с теми же людьми. Существовало что–то обнадеживающее в пробуждении и знании, что ты дома. Надеюсь, что и Леви доберется до точки, где будет чувствовать себя так же.

Я с замиранием смотрела, как волосы состригали еще больше. Стилист концентрировался на углах его волос. Закончив стрижку и укладку, она повернула кресло Леви ко мне, и он посмотрел на меня. Я с трудом узнала его.

Теперь его волосы были длиной около дюйма (2.5 см) и сверху появился более темный цвет, вероятно, потому что его "новые" волосы не видели много солнца.

– Что ты думаешь? – спросил Леви, широко раскрыв глаза.

– Мне нравится,– я бы ответила так, даже если бы такая стрижка была бы у большинства парней в школе.

– В самом деле? – он посмотрел на себя в зеркало. – Правда, нравится?

– Да, – я подошла и пробежалась пальцами по его волосам. – Это очень коротко, но тебе идет.

Леви задрожал от моего прикосновения, вероятно, не привык к тому, что кто–то был так близко к его шее.

Он вскочил со стула.

– Пойдем, сделаем что–нибудь.

– Хм, я думала, что мы уже делаем что–нибудь. Мы в торговом центре.

Он застонал.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Пойдем играть в мини–гольф или в парк.

Я взглянула на часы.

– Я не могу. Мне нужно убедиться, что все готово к сегодняшнему вечеру.

Его плечи опустились.

– Хорошо. Но мама действительно настаивала на твоем обеспечении. И она сердится на меня, когда я говорю, что тебе ничего не нужно.

– Я не хочу, чтобы она беспокоилась о чем–то. Это мой ужин для вас, чтобы поблагодарить, а так же это праздник для нас, потому что школа начинается уже на следующей неделе.

Он покачал головой.

– Ты – единственный человек, который волнуется из–за начала учебного года. Разве мы провели потрясающее лето?

Это было большое лето. Но я все еще жаждала дисциплины учебного года. Мне все еще нужно было отвлечься.

Я знала, что папа всего лишь пытался помочь, но я должна была все продумать до минуты. Я ходила на кулинарные мастер–классы в течение лета. Я делала салат, в то время, как лазанья пеклась в духовке.

– Ты уверена, что ничего не нужно? – спросил он в седьмой раз.

– Серьезно, пап, все нормально. Пожалуйста, займись чем–нибудь, чем угодно

Пойди, посмотри телевизор с Адамом.

Он усмехнулся.

– Ты говоришь в точности как твоя мать, – это был первый раз, когда он упомянул маму, не расстраиваясь. Вместо этого, он смеялся. Конечно, он смеялся надо мной, но у меня не было времени, чтобы расстраиваться по этому поводу. Я делала чесночный хлеб.

К счастью, звонок в дверь спас меня, и папа пошел, чтобы встретить Леви и его родителей. С кухни я слышала, как они здоровались.

– Пахнет удивительно! – миссис Роджерс заглянула на кухню.

– Не хочу вмешиваться, но пахнет действительно вкусно.

Папа последовал за ней с бутылкой вина в руке, скорее всего, подарок от родителей Леви. Потом я увидела и Леви, которого почти не узнала с этой его новой прической. Мне потребовалась секунда, чтобы заметить цветы в его руке.

– Ах, да,– сказал Леви, протягивая их. – Гм, для шеф–повара, – он протянул мне цветы, а щеки его слегка покраснели от смущения.

– Спасибо! – я торопливо схватила их.

Папа Леви подмигнул миссис Роджерс, прежде чем обнять меня. Я была особенно рада тому, что мистер Роджерс смог прийти. Он работал очень долго, и, как правило, не успевал домой к ужину в своем собственном доме.

Я прогнала всех из кухни, чтобы закончить с готовкой. Я не могла сдержаться от улыбки, когда их голоса и смех раздавались на кухне. Было так здорово, снова слышать радостный гул в доме. Каждый раз, когда я слышала стон Адама, я понимала, что Леви начинал говорить о предстоящем футбольном сезоне.

Таймер на печи зазвенел, когда я поставила салат на обеденный стол. Мы не ели там с моего десятого дня рождения. Не было причин доставать фарфор и сидеть там.

Я посмотрела на стол в последний раз перед тем, как звать всех и убедилась, что все было на местах. Я почувствовала некую гордость, когда все вошли и начали радостно шуметь.

Все хвалили мою лазанью, чесночный хлеб и, даже шоколадный пирог, который я купила на десерт.

– Торт тоже! – миссис Роджерс похлопала по своей тонкой талии, – я рада, что записалась в класс спина–к–спине на завтрашнее утро!