Мистер и Миссис (ЛП)

ним в офисе моего отца. Мы даже не знали, сколько прошло времени. Мой отец вошёл в

кабинет, извинился и спросил, почему мы не отвечали на его телефонные звонки и

сообщения. Это было похоже на то, словно мы потерялись в нашем маленьком мире, когда я

была рядом с ним. Я даже заметила шок на лице Филиппа, когда он достал телефон из

кармана костюма, удивленный тем, что он забыл про него. Мой папа даже пошутил, что

обычно тот всё время приклеен к его руке.

Филипп наклонился и прошептал мне на ухо: - Я бы ушёл несколько часов назад и

выбросил этот договор в окно, но теперь ничего не сможет меня удержать от этой сделки,

если это означает, что я буду ждать в офисе твоего отца часами, чтобы просто поговорить с

тобой.

Он всегда такой милый со мной. Я узнала о его жизни, которой он ни с кем не

делился. Даже Синди говорила, что за те годы, что они были знакомы, она не так уж и много

узнала о его прошлом. Никто, казалось, не знал этого, кроме меня. О борьбе, приёмной

семье, стремлении быть лучшим. О том, что он потерял.

И только когда я видела его на работе или в окружении других людей, я понимала,

что только мне известна его тайна. Он с ней тоже этим поделился? Мысль приходит сама

собой. Этакое напоминание о том, что произошло. Вот, что привело меня на эту скамью, где

я сижу в одиночестве большинство дней.

Из-за этих сладких воспоминаний я поверила тем словам, которые Синди сказала мне

за обедом в ту ночь. Филипп никогда бы не сделал что-то подобное. Но он это сделал. Я

видела это. Мой отец так же поступил с моей матерью. Понадобилось время, чтобы заметить

это, или, возможно, я просто витала в облаках, а правда была перед носом. Нам нравится

думать, что всё не так, как кажется. Филипп говорил мне, что у него есть тёмное прошлое.

Стало бы мне легче, если бы я могла себя вести так, как моя мать? Она казалось счастливой в

то время, как это было совсем не так. Но мне просто интересно, было ли ей больно?

Возможно. Почему она просто взяла и ушла? Мне всегда казалось, что это потому, что я

напоминала ей о моём отце. Она даже не удосужилась поприсутствовать на одном из моих

выпускных или даже на моей свадьбе. Всегда была причина, по которой она не могла этого

сделать.

- Хмм. Он - отец твоего малыша? – Я в шоке смотрю на Оскара. Он смотрит на меня

своими большими, нежными, карими глазами, его брови приподняты, а ухмылка играет на

лице. Он очень напоминает мне моего деда. Может быть, именно поэтому я так сблизилась с

ним. Он единственный человек в этом маленьком городке посреди глуши, с которым я

реально поддерживаю беседу, но, честно говоря, он просто не даёт мне иного выбора. Как и

сегодня, он обычно появляется с чем-то, чем можно перекусить, чтобы поесть, и мы сидим

тут.

Моя рука автоматически тянется к животу, который, как я думала, еще не очень

заметно.

- Я уже знаю некоторое время, но кажется, ты и не собиралась признаваться.

- Я думала, что хорошо это скрывала.

- Ты ещё совсем ребёнок. Поверь мне, дальше живот будет только расти. Я бы всё

равно узнал, у моей жены таких было восемь.

Я только улыбаюсь. Я всегда улыбаюсь, когда он рассказывает о своей жене. Его

улыбка начинает сиять на всё лицо при упоминании о ней. Мне это нравится. Я бы хотела

быть такой же, как они. Скромная жизнь вместе, без всего мира, который постоянно давит,

но я понимала, какая ответственность лежит на плечах Филиппа. Я знала, на что шла, выбрав

мужчину, которого любила и за которого вышла замуж. Он обещал мне, что однажды у нас

будет жизнь, о которой я так мечтала.

Я знаю, что у Оскара много детей, все старше меня, и я часто их путаю, когда он

говорит о них. Но это то, что происходит, когда вы даёте всем своим детям имена,

начинающиеся с буквы С. Трудно запомнить.

Я потираю живот. Я хочу этого ребенка. Эта мысль заставляет меня волноваться,

возможно, потому что я помню все те моменты, когда Филипп говорил о желании увидеть

меня с нашим ребёнком, но я просто не хочу, чтобы люди задавали вопросы. Вопросы, на

которые я не хочу отвечать или вовсе думать о них. Мне нравилось избегать их. Возможно,

это не очень хорошо работало, но я пока справляюсь, и у меня ещё есть время. Пора взять

себя в руки.

- Ну, - подталкивает меня Оскар плечом, затем достает коробку из белой сумки,

открывает её, чтобы показать булочки с корицей, и предложить мне одну. Я беру одну из

коробки. Булочка ещё тёплая, и я откусываю большой кусок. Голод появляется и исчезает.

Иногда я чувствую, что могу съесть что угодно, а иногда мне приходиться насильно

запихивать в себя еду.

- Он отец, - признаюсь я.

- Мне очень нравится, как ты его изображаешь. Он не выглядит так хорошо даже по

телевизору.

Моё лицо дёргается, когда он изучает картинку. Ему всё известно.

- Ты знаешь, кто я такая? - Он просто кивает головой, как будто это неважно. – Как

долго тебе это известно?

- Как только я впервые увидел тебя.

- Вот как, - я откидываюсь на спинку скамейки. У меня нет слов. Мы не так уж и

известны, но время от времени Филипп делал новости для работы. Оскар не первый человек,

от которого я слышала, что Филипп выглядит устрашающе. Он большой парень. Его рост

больше шести футов, он широк в плечах. Никакой худощавости. Я часто сравнивала его с

танком, но это всегда заставляло меня чувствовать себя в безопасности. И опять же, мой

Филипп был всегда нежен. Его глаза никогда не покидали моих. Или покидали? Теперь я не

уверена в этом. Я знаю, он ищет меня. Мне даже пришлось позвонить в полицейский отдел

Нью-Йорка, чтобы он не подал заявление о пропавшем без вести человеке. Затем я заставила

своего адвоката отправить ему документы о разводе. Передать, что я соглашусь на всё, что

он захочет. Я не собираюсь бороться с ним.

После этого я ничего от него не слышала, и мой адвокат сказал, что он ещё не

ответил. Я не настаивала. Я просто хотела побыть в одиночестве как можно дольше. Я всё

ещё пыталась принять тот факт, что я беременна. Я до сих пор была в растерянности. Я сама

узнала об этом только месяц назад.

Время, казалось, сливалось воедино с бесконечными днями печали. Так было до тех

пор, пока я не отпустила всё и не основалась на новом месте.

- Он выглядит ужасно.

- Я не смотрю телевизор и не читаю газеты. - Чёрт, у меня нет даже телевизора в

крошечной студии, в которой я живу над маленькой типографией. Тем не менее, я не

понимаю, что слова Оскара заставляют меня чувствовать. Счастье от того, что он выглядит

ужасно или раскаяние, потому что я всё ещё люблю его, и мне ненавистна сама мысль

навредить ему, даже если он причинил мне боль.

- Я не могу с собой ничего поделать. Смотрю новости каждую ночь.

- Я собираюсь сказать ему, - отвечаю я, защищаясь. Я не хочу, чтобы он думал, что я

не дам общаться ему с ребёнком, потому что я этого и не посмею сделать. Мне просто нужно

взять себя в руки. Привести мысли в порядок. Я продолжаю думать, что время уменьшит

боль, но я начинаю понимать, что ничего не поможет.

Единственная вещь, которую я знаю - я не буду похожа на мою мать. Она сбежала.

Взяла и оставила меня. Возможно, это не была жизнь, которую я хотела, семья, о которой я

мечтала, но я должна приложить все усилия. Я должна взять себя в руки. Вернуться в город и

сделать то, что я должна сделать, чтобы мы оба были частью жизни ребёнка. У этого ребёнка

будут оба родителя. Я просто надеюсь, что Филипп будет больше заниматься жизнью этого

ребёнка, чем нашим браком.

Это убило бы меня, если бы ощущение новизны, которое дает появление ребенка,

исчезло, как произошло с моей матерью. В любом случае, это было бы лучше, чем вообще не