ShipS Life или Русские русалки в заграничных морях (СИ)

  Естественно история на этом не закончилась, а только началась. Оказалось, что нужных документов у них нет, что квартира, которую они снимали, не походит размерами, а зарплата недостаточна для содержания такой дорогостоящей собаки. Но французы просто не знали Алину, она была готова перелезть через стену, перегрызть колючую проволоку и похитить уже ставшего любимым пса под покровом ночи. А когда она узнала, что собак, попавших в питомник, и никому не приглянувшихся, через два месяца усыпляют, повергло ее в шок. Такой участи она не пожелала бы никому, даже таракану, а уж тем более такому красивому и несчастному существу, как Урикан.

  На протяжении недели, каждый день девушка ездила к нему на скутере через весь город, везя в багажнике какой-нибудь гостинец, и медленно, но верно, лед тронулся. Через несколько дней Урик стал робко вилять хвостом при ее появлении, а в конце недели уже готов был снести дверь тюрьмы в нетерпении, когда же Алина откроет замок, и можно будет вылизать ей уши. Почему-то именно эта часть тела подверглась порыву собачьих чувств. И через восемь дней, ушедших на то, чтобы без зазрения совести подделать все нужные документы, Алина стала гордой обладательницей одного очень счастливого бультерьера. А уж сама новоиспеченная собаковладелица так и сияла, когда забирала его домой, так что, когда вопрос о переезде в Россию стал уже решенным, и речи не могло быть о том, чтобы собаку оставить во Франции. Сашка же был так упоен ее возвращением, что был согласен жить в одном доме даже с динозавром, если бы хоть один такой экземпляр сохранился до наших пор.

  Доверяя досужим разговорам, страшным историям и неизвестно откуда берущимся новостям, люди думают, что любая собака бойцовой породы несомненно бросится на них при первой же встречи и если не убьет, то уж покалечит то наверняка. То, что вымысла во всем этом не менее, чем девять десятых, никого не волнует и любой прохожий перейдет на другую сторону тротуара, похватает все свои котомки на остановке или вообще повернет в противоположную сторону, даже если смертельно опаздывает, чуть вдалеке завидит пит-буля, стаффордшира или вообще этого дракона под именем бультерьер. Поэтому, Алина, вполне привыкнув к такой реакции на ее любимца, которая, впрочем, ее совсем не беспокоила, слегка удивилась, когда на Сашкином лице расцвела улыбка неимоверного обожания при виде здорового зубастого пса вылезшего из клетки, в которой он и провел весь полет.

  А удивляться было, собственно говоря, и нечему. Рыжий любил ее так давно и так сильно, что поколебать это не смогли ни долгая разлука, ни расстояние, ни замужество и уж тем более ни собака, которая раз принадлежала ей, то и на нее распространялась его нерастраченная любовь. И когда он приехал забирать ее в заснеженный аэропорт, то и Урикан с этого момента стал частью его семьи.

  Но их история началась намного раньше телефонного звонка, раздавшегося посреди ночи, и бесцветного от слез и отчаяния голоса, который произнес:

  - Я развожусь. Послезавтра буду в Питере. Встретишь?

  Этого-то можно было и не спрашивать. По его собственному утверждению, Рыжий готов был бегать по потолку при мысли о том, что после стольких лет, встреч и расставаний, она все-таки решила вернуться к нему. Алина была вовсе не так счастлива, хотя своими собственными руками долго и упорно разрушала то, что у нее было с Дамианом. Решить, кто именно был ей нужен больше, она была не в состоянии и тянула до последнего, пока уставший от скандалов и истерик муж не предложил пожить отдельно. И разъезжаться даже им не пришлось, Дамиан в то время находился в Америке по работе и просто решил не возвращаться. Случайно, а может и не совсем, прочтя письмо его матери о том, как правильно он поступил, и как сильно ей понравилась его новая подруга, Паола, Алина пришла в ярость и тоже собрала чемодан вместе, разумеется, с собакой.

  Знакомы они с Рыжим были очень давно, с первого курса Института, и уже тогда длинноногая девчонка в короткой юбке, отбиравшая у него мячик в спортзале, где их команда играла в баскетбол, запала ему в сердце. Но тогда Алина была смертельно влюблена в капитана, а не в него, да и другие не оставляли ее без внимания, так что ему никак не удавалось с ней ни даже назначить свидание, ни даже просто поговорить.

  Следующий раз жизнь столкнула их намного ближе, смешав карты так, что он оказался ее коллегой по работе. В этот раз она снова была влюблена и снова смертельно, на этот раз только расставшись с очередным молодым человеком, и не разбирая особо, закрутила роман с Сашкой. И если для нее это было лишь легким увлечением, то для него, однолюба по натуре, оказалось страстью на всю жизнь.

  Повстречавшись какое-то время, она оставила его ради другого, тем не менее сохранив, и прежнюю влюбленность, причинявшей ей, привычные молодости, муки, и дружеские отношения с Рыжим, которому часто изливала душу. Так Сашка сам того не желая стал ее лучшим другом, в бесконечных беседах узнавая все сокровенные тайны ее души, влюбляясь все больше и больше, но скрывая это ото всех окружающих и даже частично от самого себя.

  Цвет его волос, курносый нос и веснушки по всему телу, включая и лицо, не предавали ему вид Казановы, разве что зеленые, как крыжовник, глаза, могли бы принадлежать покорителю сердец, да и те прятались то за стеклами очков, то за линзами, но страдал он совсем не от этого. Алина и не подозревала о глубине его чувств, ей нравилось его упрямство и готовность всюду и везде ее сопровождать, даже в самых сумасшедших вылазках, когда в три утра в одной из иногородних командировок ей вдруг захотелось шашлыка. Его цинизм и черный юмор, профессиональную хватку, острый ум и образованность всегда ей импонировали. Надо сказать, что девушкой она была не глупой, а особо увлекалась чтением серьезной литературы, и если человек не знал, кто такой Томас Вульф, например, то и разговаривать, по ее мнению, с ним было не о чем.

  С Сашкой они тогда вместе работали и много ездили по стране, живя в одном гостиничном номере. Часто спали в одной кровати, когда после долгого ночного разговора 'за жизнь' ей было лень возвращаться к себе. В тот период своей жизни Алина начала выпивать, а он хоть и пытался этому помешать, но слушал. Слушал ее слезы о другом, ее жизнь, боль, обиду...

  Разрывы с любимым человеком бывают, скорее всего, в жизни у каждого. Кто-то переживает это тяжелее, кто-то легче, но в двадцать с небольшим все кажется гораздо острее. Алине казалось, что она горела в медленном огне, хотя всеми силами пыталась этому сопротивляться, и так уж получилось, что Рыжий знал о ней такое, чего никогда бы не подумал даже ее родной отец. То, что девушка похоронила мать, едва ей только исполнилось восемнадцать, наложило на характер Алины ничем неизгладимый отпечаток. Если теряешь родного человека, одно это может изменить тебя навсегда, но сознание, пусть даже и порой не соответствующее действительности, того, что ты мог бы помешать этой смерти, грызет тебя изнутри настолько, что ты уже никогда больше не сможешь быть прежним.

   Он не переставал удивляться, какой разной она была с людьми на работе и ним, днем, не расслабляясь ни на секунду, сохраняя на лице очаровательную улыбку, ни взглядом не выказывая того, что творилось у нее в душе, и ночью, сжимая кулаки до крови под ногтями.

  В итоге он знал ее настолько, что мог сказать заранее понравится ли ей та или иная книга и угадать, что Алина ест в офисе перед компьютером, когда они переписывались по интернету. Но однажды девушка призналась, что в России ей все надоело, что жить в одной стране со своим бывшим она больше не в состоянии, что нужны новые ощущения, мечты, моря и страны. У нее возникла идея провести каникулы во Франции, которые как она правильно подозревала, могли несколько затянуться. В глубине души Сашка пришел в ужас, но ничем это не выказал. Характерами молодые люди были очень похожи, но в одном все же сильно различались. Если Алина была готова бороться до конца, даже если все вокруг кричали о бессмысленности этой борьбы, она шла напролом несмотря ни на что. Часто от этого набивая себе многие и даже чересчур многие шишки, но и также часто выходила с победой там, где другие уже давным-давно сложили оружие.