Последний танец

– Если вы имеете в виду другую женщину, то тут я вынуждена огорчить вас. Их было так много, что вам вряд ли удастся вычислить какую-то одну. – Берил криво усмехнулась. – Берн до конца жизни был ловеласом.

– И с кем же он развлекался в последнее время?

Глаза Берил потемнели от ярости.

– Я не шпионю за людьми, мистер Девейн.

– Не обязательно шпионить, чтобы узнать правду.

– Когда-нибудь я с удовольствием выслушаю ваши соображения на этот счет. – Она взглянула на часы. – Но мне пора. Моя парикмахерша не любит ждать.

– Спасибо, что пришли, миссис Чапмен. – Джонни поднялся.

– В следующий раз, – холодно проговорила Берил, – я пришлю к вам своего адвоката.

Бесполезная угроза. Если ей нечего скрывать, зачем же она явилась? Да просто желая выведать, что известно ему.

Берил остановилась у двери и обернулась к Джонни, злобно прищурившись.

– Джонни Девейн, вы с Дафной Сигрейв вечно прятались от ее отца. Ты и сейчас ничуть не изменился.

Джонни от души рассмеялся.

– Надеюсь, нет.

Пусть они с Дафной уже не те безумно влюбленные друг в друга подростки, ему все равно приятно сознавать, что хотя бы один человек в их городе думает иначе.

Он не встречался с Дафной с той самой ночи на пляже. Она не упомянула ни о буклете гостиницы, ни о старых автобусных билетах. Поняла ли Дафна, что именно предлагает ей Джонни? Верит ли она в то, что им необходимо использовать эту возможность, поскольку другого случая не будет?

Позавчера Джонни позвонил ей – спросить, как дела, в надежде, что Дафна откликнется на его предложение. Но она этого не сделала.

«Еще не поздно», – хотелось крикнуть ему. У них еще есть время. Автобус уже давным-давно ушел, но он, Джонни, остался. Ведь он не мог уехать без Дафны. С годами Джонни понял одну простую истину: то, от чего ты бежишь, в конце концов остается с тобой навсегда. Он не повторит прошлых ошибок. На этот раз Джонни будет бороться за женщину, которую любит больше жизни.

В два часа дня Джонни все еще сидел в своем офисе за столом, закатав рукава, и возился с бумагами по делу о вооруженном ограблении. Рядом лежал нетронутый сандвич.

Погруженный в размышления, он не сразу услышал телефон. Из задумчивости его вывел голос секретарши по внутренней линии:

– Мистер Девейн, это директор колледжа, где учится ваш сын. Вторая линия.

Охваченный смутным беспокойством, Джонни снял трубку и нажал мигающую кнопку.

Мистер Гленн сразу приступил к делу. Джей Джей ввязался в драку. Ничего серьезного, оружие в ход не было пущено. На этот раз ребят отпустили и не стали наказывать. Джей Джей ждет отца возле кабинета директора.

Укоризненный тон мистера Гленна вывел Джонни из себя. Сколько раз ему приходилось слышать те же слова во время учебы в школе! А в чем состояла его вина? Как правило, он ввязывался в драки с ребятами постарше, которые никак не могли взять в толк, что если задеть гордость Джонни, рост и сила уже не имеют значения. Но никто ни разу не выслушал его оправдания – в школе существовало неписаное правило: в драке всегда виноват трудный подросток. И ни о какой презумпции невиновности не могло быть и речи.

Пришлось пройти множество дорог, которые на самом деле вели домой, чтобы наконец утвердиться и престать доказывать всему миру свою правоту. И пока ему не представят все факты, он не станет извиняться за поведение сына.

– Я сейчас приеду, – бросил Джонни в трубку.

Он ехал через весь город к своей старой школе и вспоминал, как полицейские поймали их с Дафной ночью у ремонтных мастерских. Хорошенькую картину они, должно быть, являли собой: дочка доктора Сигрейва со спущенными джинсами и задранной футболкой и беспутный патлатый сынок Пита Девейна. Джонни был уверен: полицейские арестуют его не только за то, что он сбил замок, висевший на двери, но и за изнасилование. Так бы все и случилось, если бы один из полицейских не узнал Джонни – он часто наведывался домой к Девейнам. Итак, их отпустили, ограничившись строгим предупреждением.

«Наверное, тот парень просто сжалился надо мной, – думал теперь Джонни. – Или же совесть не позволила ему задержать беззащитных подростков».

Ведь и сам Джонни за все эти годы не раз оказывался в подобной ситуации. Вспоминая свое детство, он вновь вызывал в памяти череду нескончаемых кошмаров: гневные вопли, крики, звон разбитого стекла, кровь на потрескавшемся линолеуме… и страх, всепоглощающий страх. Страх преследовал его, пока он не подрос и не научился защищаться.

Полицейские были частыми гостями в их доме. Будни семьи Девейнов сводились к бесконечным перепалкам и потасовкам между вечно пьяными отцом и матерью. Доставалось и Джонни с братом, но их запугивали угрозами, и мальчики молчали. Полицейским Джонни говорил, что упал с мотоцикла: синяки все-таки лучше, чем интернат.

Был ли его выбор правильным – этого он не знал. Но несчастья закалили Джонни. Правда, когда его старший брат, Фредди, погиб во Вьетнаме в самом конце войны, Джонни чуть не сломался. Он стал пить, целыми сутками пропадал невесть где, ввязывался в драки и тем самым упрочивал свою репутацию трудного подростка.

Все изменилось после того, как Джонни познакомился с Дафной. В то время как его сверстники уже вовсю хвастали новенькими автомобилями, полученными в подарок от родителей, судьба преподнесла Джонни куда более ценный дар: первую и единственную любовь.

Перемена произошла так быстро, что отец не заметил этого. В тот вечер он выпил больше обычного и начал избивать мать за то, что та сожгла сковородку. Тут-то все и случилось. Джонни крикнул отцу, чтобы тот оставил мать в покое. Пит посмотрел на него налитыми кровью глазами и увидел у себя под носом здоровенный кулак Джонни.

«Если ты еще хоть раз тронешь ее или меня, я тебе морду расквашу», – пообещал сын.

С тех пор отец больше не поднимал на него руку. Джонни понял, что справедливости не добьешься кулаками. Он мог бы, конечно, ударить отца в челюсть, но тогда в нем никогда не пробудилось бы уважения к себе.

Джонни припарковал автомобиль и выключил двигатель. Школа совершенно не изменилась со времен его детства и юности. Все осталось прежним, кроме причесок и одежды подростков, наводнивших школьный дворик.

И как так случилось, что у него уже почти взрослый сын? Джонни нашел Джей Джея в приемной директора. Сын ссутулился в кресле, и Джонни показалось, что сейчас он увидит мисс Уикершем в очках в золотой оправе. Но он тут же вспомнил, что бывшая секретарша умерла год назад. Теперь на него смотрела приятная женщина средних лет в кружевной блузке и вышитом жакете.

Джонни похлопал сына по плечу. Джей Джей поднял голову и мрачно уставился на отца. Глаз у него опух, а синяк приобрел фиолетовый оттенок. Его настороженный взгляд так напомнил Джонни себя прежнего, что к горлу его подступил комок.

– Мне сообщили, что тебе нужен адвокат, – сухо заметил он.

Джей Джей усмехнулся.

– Отец, я…

– Поговорим об этом по дороге домой. Тебя отпустят под залог?

Сын заметно приободрился.

– До конца недели я не буду посещать занятия. Мне запретили заниматься в секции. – Джей Джей, не по возрасту рослый и широкоплечий, играл за университетскую футбольную сборную и сейчас ужасно переживал.

Они вышли в шумный коридор, заполненный детворой. Когда они подошли к выходу, Джонни небрежно спросил:

– Может, объяснишь, что случилось?

Джей Джей пожал плечами. Джонни попытался зайти с другой стороны.

– Насколько мне известно, твой друг выглядит еще хуже. Ты что, отрабатывал на Стю тот удар правой, который я тебе показывал? Или же вы оба свалились с лестницы?

Джей Джей покраснел.

– Не хочу говорить об этом. Потом, ладно?

Джонни взвесил свои шансы: можно нажать, но это ни к чему не приведет. На этот раз Джей Джею действительно больно, и вовсе не там, где подбородок украсили кровоподтеки.

– Хорошо, отложим до ужина, – согласился он. – Но уясни вот что: не обязательно все проблемы решать кулаками. Поверь тому, кто и сам часто получал синяки и шишки в твои годы.