Преобладающая страсть. том 1

Сибилла спустилась в вестибюль в обшитом панелями из красного дерева лифте. «Что же, миссис, вы приняты в лучших домах, – сказала она себе. – Скоро один из них будет вашим!» – и она милостиво улыбнулась будущей миссис Сибилле Эндербай.

На рождественские праздники Ник привез Чеда в Нью-Йорк. Они остановились в номере «люкс» гостиницы «Элгонквин», что очень удивило Сибиллу.

– Ты что, выиграл в лотерею?

– Нет, я оказался намного удачливее, – ответил Ник. – Мы заняли первое место на торговой выставке.

– Первое место, – повторила она. – Что ж, теперь вы хоть выберетесь из гаража.

– Мы оттуда выбрались уже месяц назад, – следуя за метрдотелем, он пропустил Сибиллу вперед к стоящему в комнате для отдыха бархатному дивану викторианских времен.

Ник был сильно удивлен поразительно изменившейся внешностью Сибиллы. Ей очень шла прическа с собранными и уложенными на затылке в довольно старомодном стиле волосами – она выглядела весьма современно. Сибилла теперь предпочитала более смелый, чем раньше, стиль одежды, и Ник отметил это дважды: днем, когда она была в костюме, и сейчас – в черном шелковом платье, низ которого был украшен блестящими стеклярусными пуговицами. В ушах были со вкусом подобранные серьги. Казалось, что она намеренно провоцирует Ника своею сексуальностью. «Хищница», – машинально подумал про себя Ник.

Походив вокруг дивана, на который села Сибилла, Ник уселся в кресло слева от нее. Их разделял маленький мраморный столик.

– Перебравшись из гаража, мы арендовали пол-этажа отремонтированного складского помещения, – продолжал он, хотя она ни о чем его не спрашивала. Ник огляделся, окружающая роскошь несколько давила его. Он никогда раньше не останавливался в «Элгонквин», Пари Шандар посоветовала ему эту гостиницу.

Большая часть холла была отделена от стойки гостевой приемной огромной ширмой и представляла собой комнату для отдыха, обставленную старинной мебелью, знаменитую еще и тем, что уже в течение более пятидесяти лет являлась местом сбора представителей литературных и театральных кругов. Несмотря на то, что Ник заказал столик на десять тридцать, когда Сибилла могла встретиться с ним, им все равно пришлось немного подождать, так как в комнате для отдыха было полно народу. Дверь в холл постоянно открывалась настежь, пуская гостей на поздний ужин или на коктейль, ожидавшийся после спектакля. Сидевший в углу пианист наигрывал мелодии известных песенок и рождественские гимны. Разговоры и смех то разгорались, то затихали, перемежаясь с элегантным звоном серебра и фарфора. Какофония автомобильных сирен и свистков швейцаров врывалась в холл каждый раз, когда открывалась дверь гостиницы. Казалось, что Сибилла совсем не замечала шума, но тем не менее вопросы стала задавать более громко.

– Вы арендовали складское помещение? Что это значит?

– Это значит, что через несколько месяцев будет налажено производство нашей продукции, – Ник повернулся к остановившемуся возле их столика официанту, уголком глаза отметив, как быстро прищурилась Сибилла, услышав от него последнюю фразу. – Коньяк, пожалуйста.

– И мне тоже, – добавила Сибилла.

Удивившись, Ник сказал:

– Ты раньше не пила коньяк.

– А теперь научилась, – глядя в сторону, она, казалось, думала о чем-то своем. Затем, как будто очнувшись от своих мыслей, она снова спросила: – Производство чего?

– Компьютеров, – ответил Ник. – Того, над чем я работаю, как тебе известно.

Не заметив иронии в его ответе, она рассеянно кивнула головой.

– Кто вас субсидирует?

– Мы ведем переговоры с заинтересованными людьми.

– С предприимчивыми капиталистами, – сказала она, вслушиваясь в удачное, на ее взгляд, словосочетание. – Они сами предлагают свою помощь?

– Да.

Пришел официант с напитками, и, пока он накрывал на стол, Ник сидел, отвернувшись от Сибиллы. Его вовсе не удивило то, что она проявила интерес к делам их новой фирмы, но ничего не спросила о своем сыне. Если бы она была другой, возможно, они не расстались бы. Сейчас Чед спал в забронированном Ником и расположенном наверху номере «люкс» под присмотром выделенной гостиницей няни.

Днем, когда Чед с криком радости и распростертыми ручонками встретил свою мать, у Ника чуть сердце не разорвалось на части. Несмотря на то, что им было хорошо вместе, что они любили друг друга, что Чед искал у отца утешения и поддержки, – ребенок все равно нуждался в материнской ласке.

Услышав ликующий детский визг, Сибилла сама чуть было не закричала от радости. В той же самой гостиной апартаментов Вебстера, где Сибилла развлекалась с Квентином Эндербаем, она, присев на корточки, принялась говорить ему что-то о том, каким большим, красивым мальчиком он стал за два года, потом протянула к нему руки, чтобы обнять. Бросившись ей на шею, крепко обняв ее и с силой прижавшись к ее лицу, он чуть не свалил мать массой своего упитанного, весом почти тридцать фунтов тела. Инстинктивно Сибилла оттолкнула его, и малыш обиженно сел перед нею. Расширившиеся глаза наполнились слезами, и вскоре его рев огласил помещение. Сибилла, стараясь его успокоить, поспешила к нему со словами:

– Ну прости меня, Чед. Я действительно не хотела тебя обидеть.

Но в этот момент Ник подхватил ребенка на руки.

– Не плачь, Чед, все хорошо, – успокаивал он малыша, крепко прижимая его головку к своему плечу. Схватившись за шею и зарывшись носиком в плечо отца, Чед немного успокоился, но продолжал судорожно всхлипывать.

Приподнявшись и поправляя свой костюм, Сибилла попыталась что-нибудь сказать в свое оправдание:

– Извини, я вовсе не хотела его отталкивать. Просто не удержалась на ногах. Чед, мальчик, ну прости меня.

Услышав эти слова, Ник отвернулся.

Она сказала с обидой в голосе:

– Я все делаю неправильно, да? Я так скучаю по Чеду, думаю о нем дни и ночи напролет и так хочу, чтобы он поскорее вырос. А когда я совершила одну маленькую ошибку, заметь, только одну, ты тут же отбираешь у меня ребенка. Конечно, ты всегда лучше меня справлялся со всеми делами, не так ли, и всегда знал, что необходимо предпринять.

Страшно разозлившись, Ник не удостоил ее ни единым словом.

– Чед, – сказал он тихим голосом, – твоей маме жаль, что так случилось, она толкнула тебя нечаянно. Может быть, она себя неважно чувствует, простудилась или подхватила грипп, или что-то в этом роде. Об этом мы с ней поговорим попозже, за обедом. А сейчас давай лучше не беспокоить ее, и пойдем-ка разглядим хорошенько наши комнаты. К обеду она будет чувствовать себя лучше, и тогда мы обсудим, чем мы будем заниматься и что интересного увидим в Нью-Йорке. Тебе нравится такое предложение?

Ник ждал ответа. Через минуту, все еще шмыгая носом, Чед, соглашаясь, покачал головой. И снова уткнулся в плечо отца. Переполненный чувством нежности и любви, Ник, уже ни о чем не думая, еще крепче прижал к себе ребенка. Его снова разобрала злость.

– Это последний раз, когда ты обидела моего сына, – сжав губы, сказал он, обращаясь к Сибилле. – Я тебя теперь на пушечный выстрел не подпущу к нему. Но этот вопрос мы обсудим позже.

– Ты не имеешь права диктовать мне условия.

– Об этом мы поговорим позже, – громко повторил он и, кипя злостью, пошел к выходу.

– Я же попросила прощения, – кричала Сибилла ему вслед. – Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Только из-за того, что у меня не все так хорошо получается, как у тебя… Ты не можешь отобрать ребенка у матери только потому, что она не такая ловкая, как другие…

Стоя к ней спиной, сбитый с толку, он все-таки услышал последнюю брошенную ею фразу: «Ты не можешь отобрать ребенка у матери…»

Она мать Чеда. И Чед любит ее и нуждается в материнской ласке. Возможно, если б она чаще виделась с ним, она бы более спокойно с ним обращалась… Но ведь в Сент-Луисе она виделась с Чедом каждый день. Она никогда не чувствовала радости от общения со своим собственным ребенком с самого первого дня его появления на свет.