Цена счастья

— Я слышал, что ты собираешься уйти от нас.

— Не совсем так, па. Мне предложили выбрать: или жить в этом доме, когда здесь появится другая женщина, или занять ее квартиру в Дурхеме. Чего бы ты ждал от меня?

Наконец Джон повернулся.

— Учитывая все, что было сделано для тебя за эти годы, я ожидал бы именно этого, Лиззи. А если мой сын хочет на ком-то жениться, что ж, это его дело. Вот как я на это смотрю.

— Даже если эта «кто-то» Дженис Боунфорд?

— Это его дело. Его и ее. Все же это пока что мой дом, и ты вольна оставаться в нем вместе со своим ребенком, но у тебя нет права судить тех, кто сюда приходит.

Голос Лиззи зазвенел от обиды.

— А что бы ты сказал, если бы перед Рождеством твой сын объявил о своем желании жениться на мне?

— Я бы сказал, что это не очень хорошо. Вы слишком разные люди, и ваши характеры не подходят друг другу.

Лиззи тяжело вздохнула и, помедлив, кивнула:

— Не подходят, тут вы совершенно правы, мистер Фултон. — Услышав такое обращение, Джон с удивлением посмотрел на Лиззи. Но Лиззи заставила его удивиться еще больше, сказав: — У меня есть ребенок, но я не шлюха, поэтому ваш сын, безусловно, выбрал себе более подходящую пару. Надеюсь, что вам составит удовольствие знакомство с вашей будущей невесткой.

— Лиззи, как ты смеешь!..

— Да, смею! Я говорю правду, и вы прекрасно это знаете. Я покидаю вас. Завтра утром я уйду из этого дома навсегда. Я должна поблагодарить вас за все годы заботы обо мне, но думаю, что я отработала все, что получила. Кем я была все эти годы? Служанкой. Горничной. Компаньонкой. В этом качестве вы и взяли меня в этот дом, не так ли? Даже когда я училась на курсах машинисток, я должна была делать всю работу по дому вечерами. А когда я начала зарабатывать, то отдавала все до копейки, получая взамен лишь мелочь на карманные расходы. Я не возражала, поскольку понимала, что должна отблагодарить Берту за уроки музыки, и я действительно благодарна ей за это. Еще в самом начале Берта как-то сказала, что будет делать для меня сбережения и, выходя замуж, я получу кое-что в качестве приданого. А когда она умерла, мне отдали только ее наручные часики и больше ничего — видно, в наказание за то, что я согрешила. Одно я поняла точно — у хороших людей может быть злое сердце.

— Как ты смеешь так говорить о моей жене? Неблагодарная тварь! Ты семь лет жила в этом доме, к тебе относились как к дочери! Она любила тебя!..

Лиззи покачала головой и, горько усмехнувшись, сказала:

— Нет, не любила. Иначе она простила бы мне мою ошибку. Вашей жене всегда была нужна ученица. Кто-то, кого она могла поучать и наставлять, но любить — нет. Она любила только одного человека, и это были даже не вы, Джон Фултон, это был ее сын. И я очень надеюсь, что, где бы она сейчас ни была, она порадуется той, кто займет ее место в этом доме!

Джон был слишком зол, чтобы ответить. Лиззи видела, что он готов наброситься на нее с кулаками. Повернувшись, она вышла, прикрыв за собой дверь. Вернувшись к себе, Лиззи быстро закончила паковать вещи, которых оказалось не так уж и много.

7

— Нет, ты только посмотри! Я думала, что все хорошие люди живут в Шилдсе, а оказывается, здесь тоже приличный народ попадается! — такими словами Мэг прокомментировала действия кондуктора, который помог закинуть чемоданы на полку. А уж когда какой-то мужчина и сидевший рядом с ним мальчик уступили им с Лиззи свои места, восторгу Мэг не было предела. — Я уже полюбила Шотландию! — громко, так что было слышно на весь салон, крикнула она.

Люди вокруг рассмеялись.

— А вы сами-то откуда будете? — спросил кто-то.

И Мэг с удовольствием ответила:

— Графство Дурхем, слыхали про такое?

— Эка вас занесло! А куда путь держите?

— Нам еще дальше, в горы, если я не путаю, Бексайд-Холл.

— Бексайд?! — Люди в автобусе переглянулись, а один мужчина сказал: — Знаю я это место, далековато будет! И автобус туда не идет...

— Да, я знаю, но нас будут встречать.

Постепенно пассажиров в автобусе оставалось все меньше и меньше. Наконец Лиззи и Мэг дождались своей остановки. Кондуктор помог им вытащить багаж, помахал рукой, и автобус покатил дальше.

Оглядевшись, Лиззи увидела знакомую двуколку, ждавшую их у развилки. Рядом с экипажем стояла молодая женщина. Она помахала им рукой и, приблизившись, сказала:

— Привет! Как раз вовремя! И я только подъехала, — и, посмотрев на Лиззи, добавила: — Меня зовут Джин Мак-Кензи. У Мэтти разыгрался ревматизм, так что я буду за кучера. А Ричард... Эдит, наверное, говорила, что он вернется только к вечеру.

Женщина протянула руку. Лиззи пожала ее и, чуть смутившись, представилась:

— Я — Лиззи, а это, — она кивнула на сверток, который прижимала к себе другой рукой, — это Джейн.

Женщина посмотрела на девочку.

— Какая славная малышка! — сказала она, а затем повернулась к Мэг. — А вы, думаю, Мэг, верно?

— Точно, я — Мэг! — с достоинством ответила та.

— Давайте мне багаж! — Джин Мак-Кензи нагнулась и без видимых усилий подхватила оба чемодана. — Как путешествие? Надеюсь, вам не пришлось стоять? Я, когда добиралась до Портсмута, всю дорогу стояла, ужас!

Пока они садились в повозку, Лиззи уже сделала вывод, что Джин — женщина толковая и практичная. Хотя вблизи она оказалась не столь уж молодой, — лет тридцати, а то и побольше. Высокая, стройная, даже худощавая, с густой гривой светлых волос и темными выразительными глазами на симпатичном лице, Джин оживленно болтала обо всем понемногу, а когда Лиззи ухитрилась вставить: «А Ричард...» — она энергично закивала:

— О, Ричард будет очень рад всех вас видеть. Он мне много рассказывал о вас, Лиззи. Видите ли, мы с ним вместе выросли... — она вдруг рассмеялась. — Выросли — это громко сказано. Росли, пока ему не исполнилось девять, а мне — семь. Потом нас отправили по разным пансионам, так что встречались и хулиганили мы только на каникулах.

Мэг, сидевшая рядом с Джин впереди, обернулась и посмотрела на Лиззи. Лиззи отвела взгляд, как будто не заметив многозначительного выражения в глазах Мэг, и спросила:

— А как Ричард сейчас, как у него... здоровье?

— Прекрасно! Недавно он снова посетил госпиталь, и врачи отлично с ним поработали. Мы так рады за него! А на прошлой неделе мы с ним ездили в город за покупками и он, понимаете, не чувствовал... никакой неловкости, не то что раньше. Чудесно, что он так заметно меняется к лучшему!..

Мэг снова поймала взгляд Лиззи, и обе поняли, что думают об одном и том же: а не прыгнула Лиззи, как говорят в Шилдсе, со сковороды да в камин?

Всю ночь накануне отъезда Лиззи почти не спала. Час проходил за часом, и постепенно ее наполнило странное чувство спокойствия. Случилось то, что должно было случиться. Наконец она поняла разницу между воображением и реальными чувствами, и все встало на свои места. Лиззи вспомнила подслушанные как-то слова Ричарда о том, что он никогда не сделает ей предложение, но это вовсе не означает, что он не любит ее. Может быть, со временем Лиззи смогла бы взять инициативу в свои руки и переломить ситуацию...

Но сегодня, увидев эту женщину, так много рассказывавшую о своей дружбе с Ричардом, Лиззи растерялась... Да, такая не будет ждать, пока Ричард сделает ей предложение, а сама, в своей весело-откровенной манере и поставит вопрос, и добьется положительного ответа. Да, хорошенькое дельце получается! Эта несчастная повозка, кажется, везет Лиззи точно в такую же ситуацию, из которой она убежала всего несколько часов назад...

«Хорошенькое дельце!» — вспомнила Лиззи. Почти то же самое сказал Тед Хонисетт, когда утром, за полчаса до отправления автобуса, они с Мэг притащили на остановку чемоданы и сумки. Мэг осталась охранять багаж, а Лиззи вернулась обратно за дочкой и оставшимися пожитками. Джефф так и не вышел проводить их, а Джон, очевидно, уже отправился на работу. Лиззи даже не задержалась, чтобы в последний раз окинуть взглядом бывшие родными стены, она хотела уйти отсюда как можно скорее. В воротах она столкнулась с Тедом Хонисеттом, катившим свою тележку. Не сказав ни «здравствуй», ни «привет», он спросил самым обычным тоном: