Чертовски знаменита

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

С того дня, как он взялся за ее дела, Жан-Клод настаивал, чтобы Катерин участвовала во всех решениях, принимаемых им от ее имени. Он заставлял ее сидеть за своим столом по меньшей мере раз в неделю и следить за мелькающими таинственными цифрами на мониторе.

– Я хочу, чтобы ты меня проверяла, – говорил он. – Вся твоя беда в том, что ты чересчур наивная и доверчивая. Именно поэтому тебя и грабила шайка мошенников, а ты полагала, что они блюдут твои интересы.

Катерин вынуждена была признать, что цифры Жан-Клода выглядели впечатляюще. Ему удалось получить прекрасный аванс за использование ее имени в этикетках на одежде, а также восемь процентов от объема розничных продаж. С косметикой тоже все было на мази, выпускалась целая серия кремов для ухода за кожей под ее именем, а также духи. Они должны были появиться осенью одновременно с показом первого эпизода мини-сериала «Все, что блестит».

Уволив большую часть работников Катерин, Жан-Клод нанял себе на неполный день секретаршу, чтобы помогала ему с бумагами Катерин и ее контрактами. То была студентка-старшекурсница экономического факультета, хорошенькая рыжеволосая девушка по имени Али, которая самозабвенно отдалась работе с Жан-Клодом.

Он также подыскал Китти нового юриста по имени Кеннет Стрингер, который признался ей:

– Жан-Клод действительно заботится о ваших интересах. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так сражался на переговорах. Вы бы только поглядели на него. Он становится похож на тигра. Ни уступает ни пяди, и знаете, что самое удивительное? Он обычно добивается своего.

– Он действительно устроил мне замечательный мини-сериал. К тому же мы сами будем его ставить.

– Он очень талантлив, и столько энергии. Вы везучая женщина, Катерин.

– Я знаю, – согласилась Китти. – Мне не надо об этом напоминать.

За несколько месяцев Жан-Клод разделался с большинством завалов в делах Китти. Уволил половину прислуги, а оставшимся – верной Марии, Вону, новой горничной Эсперанце и садовнику – было сказано, чтобы получше старались, иначе и им придется уйти, Барри Лефковиц получил предупреждение, что, если он не перестанет присылать счета в связи со всякими «непредвиденными обстоятельствами», его услугами больше не будут пользоваться.

Уорика Кингсли перевели на гонорарную систему.

Жан-Клод сказал ему:

– Вам следует делать Китти большую рекламу. Мало публиковать снимки в разделе мод в «Инкуайрере» и всю эту ерунду в местных газетах. Если вы не сумеете добиться чего-то большего, вам придется уйти. – Последними прогнали Сэма и бухгалтера.

– Я сам буду вести бухгалтерский учет, – заявил Жан-Клод. – Я это делал, будучи поп-звездой. А шофер тебе и вовсе не нужен. Вечерами тебя вожу я, а Бренда может посидеть за рулем днем.

Бренду он предупредил, чтобы перестала пользоваться кредитными карточками Катерин.

– Никогда не видел, чтобы столько денег тратилось на писчебумажные принадлежности, – рявкнул Жан-Клод. – За один прошлый месяц сто пятнадцать долларов только на бумагу, блокноты и карандаши!

Он просмотрел счета за месяц, связанные с закупкой продовольствия и домашними расходами, и сократил все до предела.

– В холодильнике почти ничего нет, а ты тратишь по семьсот баксов в неделю у Гельсона! Да они за твой счет содержат свои семьи, – резко заметил Жан-Клод.

Китти запротестовала, не желая слушать, как обвиняют ее верную Марию, но Жан-Клод уставился на экран компьютера и напечатал еще несколько цифр и фактов.

– Никогда никому не доверяй, cherie. Приобретай только самое необходимое! Ты должна откладывать деньги, иначе разоришься.

Катерин вынуждена была признать, что ее счет в банке под его присмотром стал выглядеть куда внушительнее. Впервые она начала копить деньги.

Иногда, вернувшись домой, она заставала Жан-Клода настолько погруженным в свой компьютер, что он лишь бегло целовал ее перед ужином. Но случалось, что он все бросал и проводил весь вечер с ней.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты самая прекрасная и элегантная женщина в мире? – бормотал он, когда они обнявшись сидели перед камином.

– Постоянно говорили, – шутила Китти. – Я сама себе это говорю каждое утро, дорогой, стоит мне увидеть себя в зеркале.

– Это правда, cherie, ты самая лучшая, и мне ужасно повезло.

До окончания съемок «Семьи Скеффингтонов» оставалось еще шесть недель, а Катерин уже с головой ушла в подготовку к мини-сериалу. Ей пришлось потратить уйму обеденных перерывов на примерку изысканных туалетов восемнадцатого века и париков, так что домой она возвращалась настолько вымотанной, что даже радовалась, когда Жан-Клод шел к своему компьютеру, а не ложился с ней в постель.

Каждые две недели Жан-Клод ездил на строительную площадку в Неваду, но уже не приглашал Китти с собой. Она не возражала, потому что, хотя и обожала его, предпочитала потратить это время на сон или общение с Томми.

Перед отъездом во Францию, в субботу, Китти и Жан-Клод устроили грандиозную вечеринку у себя в доме. То был частично свадебный прием и частично отвальная перед отъездом из Лос-Анджелеса. Первая их большая вечеринка. Китти хотелось, чтобы это событие запомнилось, даже на фоне большого выбора развлечений в городе. Она продумала вместе с Брендой все до мельчайшей детали, но, к ее великому огорчению, в назначенный день с утра пошел дождь. Бренда поспешно села на телефон, пытаясь договориться о том, чтобы натянули тент с пластиковыми стенками.

– В июле в Лос-Анджелесе обычно не бывает дождей. – Китти с огорчением смотрела на раскисшую землю.

– Здесь ничего нельзя считать само собой разумеющимся, – с горечью возразила Бренда. – Теперь нам только не хватает землетрясения, тогда, возможно, половина гостей решит не приходить.

В саду бригада рабочих пыталась построить леса и натянуть тент, но при таком сильном ветре и дожде его каждый раз сносило сразу же, как они его укрепляли.

– Надеюсь, это не дурная примета. – Китти вообще отличалась большим суеверием.

– Не глупи. Все будет замечательно. Тебе последнее время везет, лапочка.

В этот момент из дома донесся визг. Когда они прибежали на шум, то увидели, что Жан-Клод выталкивает Эсперанцу из дверей.

– Какого черта здесь происходит? – крикнула Катерин.

– Не лезь не в свое дело, мать твою. – Он повернулся к ней спиной и пошел прочь, в направлении своего кабинета. Китти, едва сдерживая ярость, последовала за ним.

– Жан-Клод, не будешь ли ты так любезен и не объяснишь, что ты вытворяешь? Это мой дом. Как ты смеешь выталкивать горничную? Что такого она могла натворить, черт побери?

Жан-Клод продолжал шагать, не обращая на нее внимания. Китти почувствовала, что в глазах потемнело от бешенства.

– Ты ответишь мне или нет, негодяй? – Она закричала так громко, что занятые на площадке рабочие повернули головы, затем многозначительно переглянулись.

– Да уж, эта Джорджия действительно сука. Но Катерин было плевать, кто ее слышит.

– Лучше тебе сказать мне, что происходит, Жан-Клод, – прошипела она, еле переводя дыхание. – И немедленно.

Его зеленые глаза сверкали, а рот был сжат в тонкую, угрожающую линию.

– А ты бы лучше не совала нос в чужие дела, мисс Катерин Беннет, и давай отваливай с дороги, иначе только ты меня и видела.

Катерин осталась стоять с открытым ртом. Жан-Клод был в таком же скверном настроении, как и тогда, после ее возвращения из турне.

– Я лишь хочу знать, чем Эсперанца заслужила такое обращение. – Катерин заставила себя говорить спокойно, хотя лицо ее горело от ярости.

Жан-Клод схватил ее за руку и грубо утащил подальше, чтобы никто не мог слышать.

– Ладно, я скажу, что сделала эта сука-горничная. Она сняла трубку моего личного телефона.

– Ну и что в этом такого ужасного?

– Это мой телефон, – прошипел он. – Мой личный телефон, только для меня. Никто не имеет права его касаться, поняла? Никто, даже ты.