Игра длиною в жизнь (ЛП)

Вдруг несколько голосов заговорили одновременно, и каждый стремился перекричать другие. Кэсси взмахнула руками в воздухе, призывая всех успокоиться.

— Дайте ему закончить.

Я посмотрел на всех и пояснил:

— Я завершаю свою спортивную карьеру.

Вилка Дина с шумом упала на тарелку.

— А что по поводу предложений? Ты даже не хочешь рассмотреть их? — Он вдруг из моего брата превратился в моего агента.

— Речь идет не о предложениях, — сказал я, мой голос звучал решительно. — Я принял решение.

— Но это же Высшая лига, к нам поступило немало предложений о твоем переходе в другие команды. Очень выгодных предложений.

— Мне все равно, Дин.

Мелисса потянулась через Коби и опустила ладонь на руку Дина. Это прикосновение, судя по всему, вернуло его к реальности, напомнив, кем он был в первую очередь: моим братом, а не мои агентом.

— Почему сейчас? — спросил дедушка. Это был справедливый вопрос.

— Честно? Потому что я думаю, что если продолжу дальше играть, то все потеряю. Потеряю любовь к этой игре. Потеряю уважение к организации, которая все это устраивает. Я устал от всего дерьма, что творится за кулисами игры.

— Плохое слово, папочка! — выкрикнул Ченс.

Коби хихикнул.

— Плохое слово, дядя Джек!

— Простите, ребята. — Мне, в самом деле, следовало следить за своим языком рядом с мальчиками. Пора исправляться. Выкинув из головы список дел, которые мне нужно будет выполнить в первую очередь, когда я закончу с бейсболом, я продолжил: — Но в большей степени я устал, что меня никогда нет рядом с моей семьей. Эти пять лет стали самыми тяжелыми для меня. Возможно, я являюсь успешным игроком на поле, но я чувствую себя виноватым, что не выполняю должным образом свои обязанности как отца и мужа.

— Джек. — Кэсси отодвинула свой стул, встала из-за стола, подошла ко мне и обняла со спины. Она поцеловала меня в голову. — Ты ни в чем не виноват, ты слышишь меня?

Я хотел ей верить, но я знал, как это отстойно все время быть одной. И не важно, в чем она хотела меня убедить.

— Я ценю, что ты сказала это, Котенок. Но трудно не чувствовать себя виноватым.

— Тогда прекрати. — Она шлепнула меня по плечу и вернулась на свое место.

— Да, Джек, — серьезно сказала бабушка. — Не вини себя. Ты не сделал ничего неправильного. Ты был хорошим мужем и хорошим отцом настолько, насколько это позволяла твоя спортивная карьера. Никто не винит тебя в этом. — Замечательная женщина, которая вырастила нас с Дином, с теплотой смотрела на меня. Её глаза были наполнены гордостью и грустью, и от её взгляда я почувствовал, как мои внутренности сжались в ком.

— Ты хороший человек, Джек. Я знаю, что ты не всегда в это верил, но ты такой. Я горжусь тобой, сынок, — добавил дедушка, и я чуть не сломался. Если бы за столом сейчас не сидели Дин с Мелиссой, я, скорее всего, расплакался бы как дитя, но я не мог позволить себе сделать это перед ними. Дин уж точно не должен быть свидетелем, в какую неженку я могу превратиться.

— Я хочу быть еще лучшим мужем и лучшим отцом, чем сейчас. И именно это мне больше всего надо. Надеюсь, вы меня понимаете. — Я бросил взгляд на моего брата.

— Очень трудно играть в бейсбол столько лет на профессиональном уровне, брат. Ты столько сил вложил, чтобы сделать это. И если подумать хорошенько, то у тебя действительно никогда не было нормальной жизни. Ты всегда надрывал задницу, чтобы осуществилась твоя мечта. И когда это произошло, тебе приходилось работать еще усерднее, чтобы не потерять её, — задумчиво кивнул Дин. — Это твоя карьера, и я считаю, круто, что ты решил закончить её на своих условиях.

— Спасибо. Думаешь, Марк и Райан разозлятся?

— Ха, — он махнул рукой. — Удивятся, возможно, но не разозлятся. Они все поймут.

— Поздравляю, Джек, — поддержала Мелисса. — Ты даже не представляешь, сколько всего ты пропускал.

— Догадываюсь. В этом и весь смысл.

— Нет, не догадываешься. Ты хотя бы знаешь, что такое лето? Кроме разгара сезона в бейсболе?

Я рассмеялся.

— У меня есть смутные представления о том, что такое лето.

Кэсси взвизгнула:

— Боже мой. Ты будешь здесь на четвертое июля [29]. И мы будем все лето устраивать барбекю! И вечеринки у бассейна! Джек, ты хотя бы догадываешься, что это значит? — Её глаза сияли, когда она посмотрела на меня.

— Да, Котенок. Именно об этом я и пытался тебе сказать. У нас будет обычная семейная жизнь. И больше никаких разъездов, связанных с бейсболом. И лучше тебе поскорее привыкнуть к этому, потому что я планирую прилипнуть к тебе надолго.

— Пап, что значит прилипнуть?

Я бросил на Кэсси шокированный взгляд.

— Уф, это когда ты весь день ходишь за мамой по дому.

— Ох, — сказал Ченс, широко распахнув глаза. — Я все время прилипаю к мамочке.

Все за столом рассмеялись, и я чувствовал себя самым счастливым парнем на свете, окруженным семьей и людьми, которых любил. Я не мог дождаться, чтобы начать следующую главу моей жизни.

Глава 17. Наша новая жизнь

Я постоянно спрашивала Джека, уверен ли он в принятом решении, и он продолжал настаивать, что уверен. Если Джек вдруг передумает, то я бы хотела, чтобы он знал, я ничего не имею против. На самом деле, я не питала больших надежд, что он окончательно распрощается со спортом, и была готова к тому, что в последний момент он решит не уходить на пенсию. Я пойму его в любом случае. Просто мне было тяжело согласиться с тем фактом, что Джек действительно спокойно воспримет свой уход из бейсбола, и я не собиралась злиться на него, если он изменит свое решение.

Но после того как он официально объявил о своем решении уйти из бейсбола, его поведение заметно изменилось. Словно какой-то невидимый груз, о котором никто из нас не подозревал, свалился с наших плеч. Он стал чаще улыбаться и получал искреннее удовольствие от простых, на первых взгляд, вещей, таких, как поход в кино. Он не мог вспомнить, когда мы последний раз это делали. К сожалению, и я тоже.

Даже в те несколько месяцев в году, когда был перерыв между сезонами, Джек никогда полностью не отключался от игры. Как и любой другой бейсболист. Этот вид спорта требовал от него слишком много времени и энергии. Джек всегда был сосредоточен на игре, а все остальное отодвигал на задний план, особенно, когда дело касалось каких-то праздников. Он не мог абстрагироваться от бейсбола, и поэтому чувствовал себя виноватым перед нами. Я раньше не понимала этого… до настоящего момента.

Свою последнюю игру Джек провел на Энджел Стадиум под крики переполненных трибун. Мои родители отсидели только половину игры, после чего мама пожаловалась на мигрень и сказала, что ей нужно уехать. Папа хотел остаться, но я сказала ему, что кто-то должен отвезти маму домой, поскольку я не могла уйти. Он кивнул и взял маму под руку. Было чудесно разделить с ними этот момент, хоть и не весь, но я все равно была благодарна родителям за то, что они пришли.

Ченс крепко обнял их обоих и звонко чмокнул каждого в щеку. Он любил моих родителей, и, честно говоря, это делало меня счастливой. Неважно, как они огорчали меня в прошлом, я хотела, чтобы у моего сына были хорошие отношения с бабушкой и дедушкой. Они были неплохими людьми, и я знала это. Мой отец, казалось, сделал над собой усилие и в последнее время старался выполнять свои обещания. Я поняла, что сейчас настало благоприятное время, чтобы начать исправлять родительские огрехи.

Когда игра закончилась, каждый болельщик на стадионе стоя аплодировал Джеку. Они скандировали «Картер» в течение всей игры, и практически весь вечер у меня в глазах стояли слезы.

Ченс никак не мог взять в толк, почему я плакала, но ему нравилось наблюдать, как подавал его папа. Взгляд сына был сосредоточен на поле, и я понимала, что означал этот блеск в его глазах. Я была уверена, что в нашей семье подрастает будущий бейсболист. Хотя каждый раз, когда толпа выкрикивала имя Джека, Ченс закрывал уши руками и жаловался мне: