Сексоголик. Откровения девушки, повернутой на сексе

Положив голову Нику на плечо, я вдохнула свежесть его аромата. Так хотелось нежно чмокнуть его в затылок, но я просто вдыхала его запах — будто желая запомнить его.

Расцеловав друг друга в обе щеки, неловко, будто подростки, мы ударились во взаимные расспросы.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно и радостно спросил Ник.

— Да вот, решила повидать своих старых друзей. Остановлюсь у них, — пояснила я. — Надеюсь остаться в здравом уме к отъезду, в чем, откровенно говоря, сомневаюсь.

Ник рассмеялся, от знакомых морщинок вокруг глаз у меня сразу потеплело на душе. Я вспомнила, как влюбилась в эти глаза, в очарование Ника, в его северный акцент и безудержное остроумие.

— Ну а ты как? — спросила я. — Тоже в отпуске?

— Нет, я теперь здесь живу, — ответил он. — Вот застрял здесь, встречаю друга, он должен прилететь.

Ник показал на терминал «Прибытие».

— Вот оно что. Я и не знала, что ты переехал.

Это известие меня даже чуточку напугало, и момент, когда мы были вместе, когда он лежал рядом и смахивал волосы с глаз, показался мне безнадежно далеким.

— По-прежнему занимаешься музыкой? — спросила я.

— Да, время от времени. Сейчас чаще пишу для других.

Мне вспомнились тексты его песен, лиричные и так не вязавшиеся с грубовато-простецкой внешностью Ника, вспомнилось, как я впервые увидела, насколько мастерски его пальцы перебирают струны гитары, извлекая щемящие душу мелодии, как тронули меня они.

— А ты все еще в кино? — поинтересовался он, и тут перед глазами возник вечер, когда мы отмечали мое вступление в киноиндустрию. Сколько было тогда выпито пива, как мы хохотали до упаду, как я рассуждала о том, что, неплохо было бы изменить этот мир в лучшую сторону, как Ник набивался мне в эскорт, когда я отправлюсь за «Оскаром».

— Да, все еще изображаю из себя голливудскую знаменитость и планирую социалистическую революцию.

Ник хохотнул.

— Ни чуточки не изменилась, — отметил он, дружески ткнув меня в бок.

Нет, я-то как раз изменилась. Сейчас я пытаюсь стать другой. Сейчас я уже не такая боязливая, как в твою бытность. Теперь меня уже не гложут ни сомнения, ни ненависть к себе. И у меня нет необходимости поступать наперекор просто из принципа, просто ради того, чтобы защитить свое ранимое и потрепанное эго. Теперь я научилась яснее выражать свои чувства. Научилась считать любовь благом, даже в случае расставания с любимым. Я теперь не впадаю в депрессию, если кто-то надумает покинуть меня, хотя это все равно не проходит безболезненно. Теперь я понимаю, что боль расставания лучше, чем прожитая в одиночестве жизнь, когда у тебя вместо сердца камень. Я начинаю понимать, что истинное счастье возможно лишь тогда, когда двое делят все — наслаждение, любовь, эмоции, а не только обмениваются оргазмами.

Вдруг я почувствовала желание протянуть руку и дотронуться до Ника. Прикоснуться к его лицу, сказать ему, как мне больно, что между нами все кончилось, но не могла подобрать слов.

— Это сколько уже лет прошло? Семь, кажется? — спросила я, прекрасно помня, сколько.

— Что-то вроде того. Ты прекрасно выглядишь, — добавил он.

Ник оглядел меня, и по его глазам поняла, что он раздел меня донага, и, надо сказать, меня это здорово смутило. После долгого перелета я выглядела ужасно растрепанной, невыспавшейся, впору детей пугать. Ник оглядел меня снизу доверху, и я вспомнила, как он любил целовать меня от пяток до шеи, не упуская ни единой складки кожи, ни одного изгиба пальцев, ничего. Как он обожал ласкать мою грудь… я могла бы вечно предаваться ласкам с Ником. Я помнила его эрекцию, когда он начинал поглаживать мне соски. Как он повторял мне, какая я красивая, но я этому не верила. Интересно, а как сейчас? Неужели он до сих пор считает меня красивой?

— Ты тоже выглядишь хоть куда, — ответила я и не лгала.

Ник чуточку располнел с тех пор, как мы виделись в последний раз, и это ему было к лицу; полнота делала его еще привлекательнее. Я помнила, как покрывала поцелуями его уже тогда округлый, «пивной» животик, смеясь над тем, как он дергается оттого, что ему щекотно. Я не забыла, как нежно поглаживала его ягодицы, когда он входил в меня. Однажды я поцелуями написала у него на ягодицах «Ник». Надеюсь, и он не позабыл всего этого.

Мне еще нужно было доехать до знакомых, так что предаваться воспоминаниям времени не оставалось. Мы обменялись телефонными номерами, пообещав друг другу найтись, но я-то прекрасно понимала, что все этой случайной встречей и ограничится. Она как будто ставила крест на нашем с Ником прошлом — ведь именно для этого судьба и решила свести нас в аэропорту.

Уходя, я ощутила странный укол в сердце. Не могу сказать, что я страстно желала его возвращения в мою жизнь, я ни о чем не сожалела и не тосковала, просто грустно было сознавать, что этот человек олицетворял то, что было для меня дорого и чего мне сейчас до боли не хватало, — любить и быть любимой. Эта встреча заставила меня задуматься над тем, будет ли в моей жизни когда-нибудь тот, с кем я буду делить все, как было с Ником.

На такси я отправилась на квартиру к Гарри. Мимо проносился ярко освещенный вечерний город, а я сидела в машине и думала, как все-таки нелепо сложились отношения с Блоггером. Тем не менее я с надеждой смотрела в будущее.

Над небоскребами поднималось солнце, и я усмотрела в этом образ моей жизни: занимался рассвет, и я готова была ощутить тепло солнца, пусть оно и слепит меня.

3 ноября, четверг

Здорово вновь побыть в Нью-Йорке, встретиться с Гарри и друзьями. Мне нравится ходить по городу. Я всегда ощущала родство с ним, куда сильнее, чем с Лондоном. Может, потому, что с детства регулярно бываю здесь, а может, мне в Нью-Йорке везет на новые знакомства — здесь это происходит как бы само по себе.

Так, только что в вагоне метро ко мне подошел какой-то парень — я ехала в гости к своим друзьям в Верхний Ист-Сайд. Очень симпатичный парень — правда, какой-то весь взъерошенный, довольно озорного вида. Стоило ему спросить меня, не идет ли этот дополнительный поезд в центр города, как сразу же я ощутила привычный зуд между ножек.

Но поскольку ни он, ни я внятного ответа на этот вопрос не знали, то просто стали болтать. Классно, если вдруг находится интересный попутчик, в особенности, если он еще и симпатичный, и улыбка у него сексуальная.

Парень тут же затребовал мой номер телефона, а потом отправил мне эсэмэску — я еще из поезда выйти не успела. Что ж, неплохо для начала. Мы договорились о встрече через пару дней, и я буду ждать ее с нетерпением.

Однако Гарри считает меня ненормальной — ну скажите на милость, как можно идти на свидание с первым встречным?

— А если он псих какой-нибудь? — резонно спросил он.

Мы находились в его квартире, где царил кавардак.

Господи, если бы ты знал, что я вытворяла с этими, как ты выражаешься, «первыми встречными» весь год, ты бы наверняка рехнулся.

5 ноября, суббота

Мы хохотали от всей души, и тут я почувствовала, что меня берут за коленку.

Хороший признак, мелькнула мысль, когда я прихлебывала пива, может, это выльется во что-нибудь интересное.

С парнем из поезда все шло как по маслу. После нескольких дней телефонных переговоров, явно с оттенком флирта, мы сидели в баре, на стене которого гордо развевался флаг с надписью: «Мы, народ, говорим „нет" программе Буша!»

Просто чудеса, отметила я про себя, заказывая еще по кружке пива — производит впечатление, этот паренек явно на моих позициях.

Расплачиваясь с барменом и давая ему на чай, заметила позади него лозунг:

«Джорджу Бушу слабо даже до прачечной дойти, не то, что до Белого дома/»

За три тысячи миль от Лондона я вдруг почувствовала себя дома. Бармен — наш человек. Мой новый знакомый тоже — ведь он не зря притащил меня сюда, в заведение с такими девизами на стенах.