Хозяйка ночи

– У меня четверо, это мой младший. Я вышла замуж за Дэнни Литтла, ты его помнишь?

– Да, помню, он любил показывать нам птичьи гнезда.

– Он до сих пор коллекционирует птичьи яйца, Бриони. Знает все о птицах. А у тебя, я слышала, дела идут хорошо. Я рада за тебя, Бриони. Рада, что ты убралась отсюда. Ты всегда отличалась умом, всегда знала, как не упустить свой шанс.

Бриони смутилась:

– Ну да, Лил. Мне было приятно повидаться с тобой. Ты должна знать, где я живу. Приезжай как-нибудь ко мне, выпьем по чашечке чаю, поболтаем о старых временах.

– Может, и приеду: устроим вечер воспоминаний.

Они обе знали, что Лили не приедет, что у ее детей вши и она побоится занести паразитов в дом Бриони. Но все равно Лили порадовало приглашение. Открыв сумочку, Бриони вытащила все деньги, что оказались там, примерно восемь фунтов, и насильно запихала их в руку Лили.

– Нет, нет, Бриони! Мне было приятно увидеть тебя, но мне не нужны твои деньги.

Бриони засмеялась.

– В таком случае, ты единственная, кому они не нужны. Но ты единственный человек, которому я по-настоящему хочу их дать. Не стесняйся – там, откуда они берутся, их гораздо больше!

Лили кивнула. В глазах ее стояли слезы.

– Спасибо, Бри. Это смешно, но мы сегодня были на грани… Дэнни уволили с доков. Эти деньги поддержат нас.

Бриони и Лили обнялись, сжав между собой ребенка. Он запищал, напоминая о себе.

– Скажи Дэнни, чтобы не унывал. У него будет работа, я за этим прослежу.

Лили вновь кивнула. У нее перехватило горло, и она не могла говорить.

Оказавшись в машине, Бриони заметила, что Кевин Картер смотрит на нее как на сумасшедшую.

– Церковь Святого Винсента, Кевин.

Отец Макнамара не удивился, увидев Бриони Каванаг в прихожей своего дома. Он улыбнулся ей и пригласил в библиотеку.

– Здравствуй, Бриони. Что я могу для тебя сделать?

– Пожалуйста, помогите мне найти Элизабет О'Мэйлли и ее сына Джошуа.

Священник кивнул:

– Как же, знаю. Вы теперь родственники, не так ли? Ведь он женился на твоей сестре всего пару недель назад.

Бриони процедила:

– Он бросил ее. Мне надо поговорить с ним, но я не могу найти ни его самого, ни его мамашу.

Священник зажег сигару и выпустил облачко ароматного дыма.

– Эта женщина – все равно что чума, ее языку до всех есть дело. Она и тебя довела?

– Можно сказать и так, святой отец. Ну, так вы их видели?

– Нет, я их не видел.

Бриони встала.

– В любом случае спасибо. Буду искать дальше. Не знаете случайно, к кому они могли бы поехать?

Священник посмотрел на девушку, мысленно прикидывая, стоит ли откровенничать с ней.

– Садись-ка и расскажи мне, что случилось. Тогда я отвечу на твой вопрос.

Бриони села и рассказала священнику про Эйлин, опуская пикантные подробности.

– Значит, Эйлин вновь разболелась и в этом виноват Джошуа? Я хочу увидеть его и попытаться вразумить. Бедняжка Эйлин! Она была не в себе еще тогда, когда работала на этого усатого господина, который владел красильной фабрикой и половиной доков.

Бриони кивнула:

– Да, святой отец. Я тоже на него работала.

Бриони и священник обменялись взглядами, без слов понимая друг друга.

– Да, она уже тогда прихварывала, бедная девочка. Может, работа изнурила ее? Я помню, как твой отец ходил на исповедь – каждую неделю, регулярно, как часы.

Бриони не произнесла ни слова. Священник намекал на то, что он благодаря исповеди Пэдди знает о причинах болезненного состояния Эйлин.

Священник вздохнул. Эта девушка и ее семья заинтриговали его. Информация о них могла стоить дорого.

– Ну хорошо… Вот что: у Элизабет О'Мэйлли есть брат в Айлингтоне.

Бриони кивнула и встала.

– Спасибо, святой отец. Напоследок хочу попросить вас кое о чем.

– Слушаю тебя, дитя мое. – Священник смотрел на нее, щурясь от табачного дыма.

– Никогда больше не пытайтесь вникать в дела нашей семьи. То, что вы знаете и о чем догадываетесь, – это ваше дело. Но в дальнейшем не забывайте, откуда берутся деньги на ваши дорогие сигары и виски. Настоятели других храмов встретят меня с распростертыми объятиями, и при этом не будут задавать вопросов.

Она вышла из комнаты, оставив отца Макнамару с каменным лицом. Почему-то дорогая гаванская сигара внезапно утратила для него свой вкус.

Глава 23

Кевин Картер разговаривал с Томми Лейном в его новом доме в Стратфорде.

– Если бы она знала, что я вижусь с тобой, она оторвала бы мне голову.

– Я понимаю это, Кев, и ценю твою дружбу. Сама Бриони в порядке?

– О да. То есть внешне в порядке. Ты же знаешь Бриони, она более скрытная, чем наше правительство.

Томми невольно улыбнулся.

– Это точно. Значит, Джошуа перед ней провинился, да? Вот ублюдок! Надо нам самим попробовать найти этого святошу.

– Идет, Томми. Я тоже хочу дать Бриони передых. С ее сестрой дело дрянь. Я сам видел ее. Она больна, дружище. Этот парень потрудился над ней основательно, у нее все руки в синяках. Что за извращенец? – Кевин осуждающе покачал головой.

– Посиди, пока я переоденусь. Налей себе чего-нибудь выпить.

Едва Томми вошел в спальню, женский голосок спросил:

– Ты возвращаешься в кроватку, Томми?

Ширли Дарлинг, так звали девицу, вытянула руку навстречу Томми. Тот поморщился.

– Прости, Ширл, но у меня дела. Одевайся и выметайся отсюда.

Ширли села в кровати. При этом одеяло упало, обнажив пышную грудь.

– О, Томми! А я не могу подождать здесь, пока ты вернешься?

– Нет уж! Одевайся и марш домой, юная леди. Я занят.

– Ты онанист, Томми Лейн!

– Очень изящно сказано, – расхохотался Томми.

Ширли сощурила глаза и заявила:

– Правильно, я леди, не то что твоя Большая Бриони, как ее все называют. У нее есть и другое прозвище – Ядовитый Карлик. Ты слышал? В чем дело, Томми? Испугался, не узнает ли она про меня?

Томми за руку стащил Ширли с кровати и проволок через всю спальню в гардеробную, где на стуле была аккуратно сложена ее одежда.

– Одевайся и уматывай отсюда. Что же касается Бриони, то ты недостойна даже идти рядом с ней по тротуару.

Ширли, голая, сидела на стуле и терла руку.

– Ты сделал мне больно!

Томми состроил трагическое лицо:

– Не может быть! Как же я мог? И учти: если будешь распускать язык, я просто скажу Бриони, чем занимался всю ночь.

Он вышел из комнаты и, спускаясь по лестнице, ощутил приступ гнева. «Сколько народу думает, что я боюсь Бриони!» Потом он улыбнулся. «Ядовитый Карлик! Бриони рассмеялась бы, если бы услышала о себе такое».

Пэдрэг О'Коннор был тощим жилистым ирландцем с пламенно-рыжими волосами, большой кустистой бородой и огромными грубыми руками. Он был невысок ростом, всего пять футов с небольшим, но производил впечатление очень сильного человека. Его глубоко посаженные голубые глаза блестели религиозной одержимостью.

Пэдрэг ходил в самые захудалые пабы и питейные заведения и нес в эти скверные места слово Божие. Он знал Библию вдоль и поперек и верил в возможность жить чистой и святой жизнью в соответствии с десятью заповедями. Пил О'Коннор только воду и ел простую пищу. Он работал угольщиком и доставлял мешки с углем по всему Ист-Энду. Его руки и спина пропитались угольной пылью, и это был знак того, что он тяжело трудится, честно зарабатывая себе на жизнь. Пьяницы, шлюхи и священники прятались по углам, когда видели, что он идет.

Сейчас он проповедовал в пабе «Лесовик», вкладывая в проповедь весь свой пыл и не обращая внимания на смешки. Он верил в истинность своих слов и не понимал, почему никто не получает от Библии столько же радости, сколько он.

Табачный дым разъедал ему глаза и горло. Он громко закашлялся, и бармен подтолкнул ему по стойке пинту пива.

– Продолжай, человече, только выпей сначала. Пивко остудит тебя.