Игра теней

— Ну, ты довольна? Или я помешал осуществлению твоего грандиозного плана? — Дубровин закрыл за ними дверь своего кабинета. Швырнув вещи в кресло, он поджал губы и, скрестив на груди руки, уставился на Дашу. Она медленно прошла через весь кабинет, касаясь руками обивки кресел, стульев, гладкой поверхности рабочего стола Дубровина. Она словно искала себе место и, наконец, опустилась в кресло Стаса. Сложила руки, как прилежная школьница, и преданно посмотрела на активно работающего скулами Дубровина.

За все это время она впервые встретилась с ним взглядом и едва нашла в себе силы не отвести глаз.

— Здравствуй, для начала, — улыбнувшись, сказала она. — Мы так давно не виделись, а ты даже забыл поздороваться.

— Я в первый момент забыл, как меня зовут, а ты о правилах хорошего тона. — прикуривая, ответил Дубровин. Он устроился в самом дальнем от Даши кресле, стоявшем в углу. Закинул ногу за ногу. Раздражение, гнев стали постепенно покидать его. Их вытеснял неподдельный интерес к тому, что сейчас будет говорить Даша. Она выглядела усталой, измученной. Несмотря на все старания, она не была похожа на себя: ни уверенности, ни озорства в голубых глазах — молодая женщина, согнувшаяся под грузом жизненных обстоятельств. Дубровин смотрел на нее, пытаясь определить, что она чувствует. Пожалуй, он с удовольствием перестал бы играть в холодность и обнял бы ее, поцеловал. Он скучал по ней. Только эта сумасшедшая занятость и помогала ему удержаться от того, чтобы не названивать ей каждый день. Он с силой закусил фильтр сигареты, вглядываясь в ее родные черты, пытаясь найти в них отклик того, что чувствовал сам, но не видел ничего, кроме тщательно скрываемого волнения. Конечно, она волновалась, но нет ничего интимного, того, что он видел в ее глазах раньше.

— Хорошо, — после паузы произнес Дубровин. — Доброе утро, Даша. Теперь правильно?

— По крайней мере — по-человечески, — Даша откинулась на высокую спинку кожаного кресла, почувствовала, что оно вращается, и принялась поворачиваться то вправо, то влево, не сводя глаз со Стаса. — Знаешь, я знала, что ты появишься в самый неподходящий момент.

— Да? А когда, по твоему сценарию, я должен был появиться?

— Как минимум после того, как я впервые бы вышла на сцену твоего кабака, — улыбнулась Даша. Она лукавила, но почему-то снова ощутила непреодолимое желание разозлить Дубровина.

— Прекрасная идея. Кто подсказал?

— Сама додумалась.

— Я забыл, что у тебя было слишком много свободного времени. Это опасно — в голову обязательно приходят бредовые мысли, — резко выпуская дым, заметил Стас.

— Да, ощущение невесомости и полная неразбериха могут сотворить нечто подобное, но к моему случаю это не имеет отношения. У меня были очень насыщенные общением и интересными встречами дни. Не смотри с такой усмешкой. Я даже не заметила, как пролетело время. Словно один день прошел со дня нашего расставания.

— Теперь желание пожить у мамы ты называешь расставанием, — констатировал Стас.

— Слова могут быть разными, но смысл один — я прекрасно провела время. Я была свободна! — последние слова Даша произнесла с вызовом.

— Ты хочешь продолжать в таком же духе или можно начать нормальный разговор? — поинтересовался Дубровин, потушив сигарету. Даша молча пожала плечами. — Хорошо, будем считать, что перепалка окончена. Итак, ты зачем здесь?

— Я действительно пришла получить работу.

— Ужас какой-то, детство. Ты в семь лет поступала умнее.

— Как хорошо, что у тебя в твоем возрасте такая замечательная память!

— Нормальная память, обычная. Она оставляет только то, о чем вспоминать приятно, — отмахнулся Стас.

Даша скрестила руки на груди. Она не хотела признаваться в том, что ей холодно. Даша решила, что в коротком топе, открывающем талию, живот, она выглядит более соблазнительно. Она хотела так выглядеть.

— Послушай, что дальше? — нервно спросила она.

— Честно говоря, у меня нет возможности решать свои семейные проблемы в рабочее время, — поднимаясь, ответил Дубровин. — Мы могли бы поговорить в другом месте. Где скажешь.

Даша насупилась. Ей не нравилось его самообладание, но ее не обманешь: Стас поедал ее глазами, однако говорил сухо и сдержанно. Каков молодец!

— Долго говорить не придется, — Даша тоже поднялась и пошла ему навстречу.

Они остановились друг против друга и молча смотрели в глаза. Дубровин медленно взял ее за руки. Пальцы оказались холодными, словно из них ушла жизнь — Стас поднес их к губам, закрыл глаза и поцеловал. Ни одна мышца не дрогнула на Дашином лице. Она только заметила, что у Дубровина прибавилось седых волос, а может быть, ей только показалось. Она хотела найти следы страдания, мук одиночества. Его карие глаза вдруг подобрели, Дубровин усмехнулся кончиками губ, а в ответ на недоуменный взгляд Даши взял и крепко прижал ее к себе.

— Какой же ты ребенок, — прошептал он, целуя ее.

— Я не ребенок! — пытаясь оттолкнуть его, протестовала Даша, но сильные руки Дубровина не давали ей и пошевелиться.

— Хорошо, хорошо, успокойся, — добродушно сказал Стас. — Давай так. Я вызову машину, и ты поедешь домой. Я вернусь к восьми, и мы поговорим.

— Я не хочу ждать до восьми. Я не хочу снова оказаться одна в этом огромном доме, — Даша почувствовала, как ослабли объятия Стаса. Она посмотрела ему в глаза. В них была настороженность и напряженность ожидания. — Я хочу понять сейчас, что-нибудь изменится или все останется по-прежнему?

— Ты можешь выражаться конкретнее? — Дубровин опустил руки, выпрямился и свысока посмотрел на Дашу.

— Может быть, ты забыл, что последнее время мы жили плохо. Ругались, скандалили, не находили общего языка.

— Да, я помню.

— Скажи, ты по-прежнему против того, чтобы я вела нормальный образ жизни?

— В каком это смысле? — иронично поинтересовался Стас. Он почувствовал, что ему невыносимо жарко.

Горячая волна прокатилась с головы до ног, оставив неприятное онемение в кончиках пальцев.

— Начнем по порядку. Если я снова заговорю о работе, ты как к этому отнесешься?

— О господи, — Дубровин вздохнул, беспомощно огляделся по сторонам, словно ища поддержки у стен своего кабинета. Он отодвинул один из стульев и тяжело опустился на него.