Память сердца

Но на этот раз его мысли начали работать в другом направлении, Бретт словно воспрянул после долгого сна. Мысль о проведенных в душевных терзаниях годах с того момента, как погиб отец, его зацикленность на своей вине… Впервые, кажется, он не стал гнать от себя эти мысли. Неужели это новое в нем родилось тогда когда он без сознания лежал под кипарисом? Ведь все его бзики только мешали нормальному развитию отношений с Дженни, не давали спокойно войти в ее жизнь. Дженни должна связать свою жизнь с человеком, у которого честные глаза, у которого от нее не будет тайн даже в самой глубине сердца.

Дженни.

Она же полюбила и поверила ему без оглядки, как когда-то давно, сто тридцать лет назад, Анна Гэмптон полюбила Сэза Тэйлора. Они сумели убедить его в этом. Бретт почувствовал себя человеком, который, полностью одетым попал на нудистский пляж. Да, прав был Джон, тысячу раз прав! Ведь если быть честным, то ему надоело объяснять все события обыкновенными совпадениями, он сам перестал верить в них. Слишком уж много было таких совпадений!

В нескольких ярдах от Бретта стоял огромный пень, в углублении которого, будто в чаше, скопилась дождевая вода. Бретт понюхал ее, проверяя свежесть, и с удовольствием отпил несколько глотков лесной прохладной влаги. Неожиданно набежавший порыв ветра повеял на Бретта запахом старой гнилой грибницы. Он приподнялся с коленей и утер рукавом мокрые губы.

Миллионы людей в этом мире верили в перевоплощение после смерти. Кто скажет, правы ли они?

Он разглядел еще один небольшой пенек, а чуть поодаль, посередине поляны, – небольшие аккуратные столбики. Похоже, они когда-то означали границу между «Дуплом дуба» и соседней плантацией. Бретт вступил на поляну, снова почувствовав тепло припекающего солнца. После прохлады леса это было приятно. Он с удовольствием вдохнул теплый воздух, который, казалось, невольно расслаблял его усталые мышцы. Пора было идти домой, Дженни, наверное, уже сходила с ума.

Он вышел на опушку и оказался прямо около башни, но со стороны, противоположной дому. Новый порыв ветра был значительно сильнее предыдущего. Высокая трава пошла волнами, и листья дубов тревожно зашумели. Через секунду ему показалось, что земля заколебалась под ногами.

Невозможно! В штате Луизиана не бывает землетрясений! Это то же самое, что наводнение в Сахаре!

Словно привидение, серая линия замерцала перед ним тусклым светом, отрезая дорогу. Страшный рев ударил по барабанным перепонкам, и в лицо пахнуло чем-то жарким. Как будто бы перед ним был раскаленный горн. Или горящее здание. Или ворота ада… Левый висок обожгло невыносимой болью.

Все исчезло настолько быстро, что Бретт не успел опомниться. И боль, и горящее здание перед глазами. Остался лишь холод, невыносимый холод, пробирающий до костей, хотя солнце продолжало светить над поляной.

Итак, это было оно, то самое место. То место, о котором еще совсем недавно он не хотел ни знать, ни слышать.

Дженни. Он хотел быть рядом с Дженни. Сейчас.

Бретт, поминутно оглядываясь назад, побрел в сторону дома. Что он надеялся увидеть за своей спиной? Анну? Сэза? Их обоих, тех двух людей, которых он повстречал однажды во сне и которые с тех пор больше не покидали его?

Ни за какие земные блага Бретт бы не согласился показать это место Дженни.

Глава 20

Стоя на веранде, Дженни увидела, как Бретт появился из-за угла старой конюшни. Сначала она хотела демонстративно сесть и подождать, пока Бретт не подойдет к ней сам. Но когда он приблизился к веранде и стало видно выражение его лица, Дженни, поняв, что сейчас не время выяснять отношения, стремительно выбежала ему навстречу. Бретт так сильно стиснул ее, что вопрос, готовый сорваться с губ, превратился во вздох.

– Что с тобой? – Это было первое, что она спросила, вглядевшись в его заострившиеся черты. – Что случилось?

Бретт, не отвечая, жадно и крепко поцеловал Дженни. Она набрала воздуха и закричала:

– Ты пугаешь меня! Отвечай немедленно!

– Я прошу прощения. – Он поймал ее взгляд. – Сам не знал, что так получится. Просто… – Он снова прижал Дженни к себе. – Короче, мне не нужно было убегать от вас сегодня.

– Что «просто»? Что «просто»? Думаешь, я не вижу по твоим глазам, что что-то произошло? Отвечай, слышишь?

Бретт потерся щекой о ее заплаканное лицо.

– В самом деле ничего. Ходил по лесу и рассуждал, каким ослом я вам кажусь. Вот и все. Пойдем в дом?

– Сейчас? Днем?

– А ты что-то имеешь против?

– Против я имею только то, – проворчала Дженни, успокаиваясь, – что потом, к ужину, все равно придется вылезать из постели.

– Ну и чего же мы тогда ждем? – улыбнулся Бретт.

Они зашли в дом через флигель, повстречав по дороге Хестер.

– Я как раз из вашей комнаты, – сообщила она. – Никак не могу окончательно выветрить запах старой плесени в этом доме, но с той комнатой я, кажется, справилась. Если вам вдруг что-то не понравится, обязательно скажите мне.

– Я уверена, что, если за дело взялись вы, все будет прекрасно, – ответила Дженни, улыбаясь.

Они вошли в комнату. Дженни, шедшая первой, остановилась около дверей и замерла на месте. На полу перед кроватью лежал небольшой коврик с красивым цветочным узором коричневатого оттенка. Ковер уже во многих местах потерся от старости, но Дженни сразу узнала его, слишком уж знаком ей был этот орнамент. «Цветочный сад любимой бабушки»! При первом же взгляде на него у нее перехватило дыхание. Присев на корточки, она погладила старый коврик, вздрогнула и вдруг заревела.

Бретт со страхом взглянул на Дженни:

– Джен? Что?

По лестнице забухали шаги Хестер, которая, услышав плач Дженни, сочла своим долгом прибежать наверх. Она вопросительно уставилась на Бретта, который стоял посередине комнаты и прижимал Дженни к себе, качая ее, как маленького ребенка.

– Я сам еще не понял, – ответил Бретт Хестер. – Джен, маленькая, не плачь. Ну что случилось, черт возьми?! – не выдержал он.

Ее огромные глаза были полны слез.

– Я… И сама… Не зна-а-аю. П-п-просто посмотрела на кове-е-ер…

– О Господи, ну и ну, – только и смогла произнести Хестер.

– Что здесь происходит? – в комнату вбежала Сью.

– Все в порядке, Сьюзен, – пробормотала Дженни. – Боже, как мне неудобно!

– Я думаю, миссис Темплтон, будет лучше, если вы покажете ей и другой дневник, – сказала Хестер.

Дженни мгновенно перестала всхлипывать, а Бретт, круто развернувшись, посмотрел на обеих женщин.

– Какой дневник? – вопросы Бретта и Дженни прозвучали одновременно.

«6 июня 1857 г.

Великий Боже на Небесах, помоги мне!

Сегодня состоялись похороны нашей дорогой Анны и Сэза Тейлора. Они погибли в огне, неожиданно охватившем наш хлопковый склад, находившийся в башне. Я все еще прихожу в ужас от мысли, что отпустила их одних в тот злосчастный вечер. Но потерять их в суматохе ночного бала, особенно когда Рэндолф начал произносить очередной тост за предстоящее счастье молодых, было очень просто.

В определенный момент что-то будто подтолкнуло меня и еще нескольких гостей выйти на верхний ярус галереи. Мы увидели языки пламени: горел хлопковый склад. Пламя было настолько сильное, что деревья, стоящие вокруг, освещались как днем.

Эта ужасная трагедия, случившаяся на наших глазах, привела к гибели двух молодых людей – наших любимых Анны и Сэза. Я не знаю, смогу ли это пережить.

Пожар случился три дня назад, когда Анне исполнилось девятнадцать. Рэндолф сказал, что это очень жестоко: Господь призвал к себе его дочь прямо в день ее рождения. Он обратился ко мне этим утром: «Мэри, я не могу смириться с мыслью, что наша дочь навсегда ушла от нас». Мне очень хотелось согласиться с ним, но я посчитала лучшим сдержать слезы и, сделав строгое лицо, ответить, что наш долг – претерпеть утрату, так как другого выхода у нас просто нет.