Самое обыкновенное чудо (СИ)

-- А Ваня? Где Ваня?

Дерюгин что-то хотел сказать, но его опередила Лариса:

-- Ивана перевели в А-ский военный округ. Он уехал три дня назад. Сами понимаете, служба! Мы позвонили ему. Никак не может.

-- Да, - подтвердил муж. - Никак не может.

Мария Георгиевна не ответила; ни муж, ни Лара, не знали, что причиной сильного расстройства матери был Иван, навестивший её вчера поздно вечером, он привел нотариуса и требовал, чтобы мать переписала завещание, пока не умерла. Мария Георгиевна наотрез отказалась. Ванька с угрозой сказал:

-- Зря ты так, мать, пожалеете вы все. По психушкам распихаю вас с папочкой, опекуном вашим стану. И Ларка не поможет! Нейду способ деньги себе забрать.

Мария Георгиевна долго плакала после его ухода. Ночью женщине стало вновь очень плохо. Она терпела, ждала Ларочку с внуком и думала:

-- Как хорошо что когда-то Катюша родила Ларису. От Яши! Я ему все давно простила. Он меня тоже с ребенком взял. Зато у нас есть Ларочка. Дочка наша. Она не даст Ивану разлучить меня с Яшей. Не бросит нас. И все деньги оставим ей.

Марии Георгиевне надо было отдыхать. Лара хотела остаться с ней. Не разрешил Яков Петрович. Он быстро сунул денег медсестре, теперь уход за его Машей был обеспечен. Дерюгин повез своих гостей все-таки на дачу. Остановился возле большого супермаркета, попросил Ларису помочь закупить продуктов.

-- Ларка, - приказал Леонид, - для борща все купи. Соскучился я по твоему борщу.

Лариса с Савкой и Леонидом прожили на генеральской даче две недели. Ждали из больницы Марию Георгиевну. Лара привела все в порядок, смахнула пыль, вымыла полы, наварила вкусной еды. Савка круглые сутки бегал на улице, загорел на весеннем солнышке. Уставший Леонид отдыхал, много спал, сидел с удочкой на берегу небольшой речушки. Часто к нему присоединялся Дерюгин. Они сдружились. Через неделю привезли Марию Георгиевну. Пожилая женщины чувствовала себя хорошо. Лара и Леонид пожили еще немного и уехали домой.

Бабушка Фрида.

Пробежал еще год. Леонид так и не ушел работать в платную клинику, государство повысило зарплаты учителям и врачам, прекратились невыплаты. Дом Леонид достроил. Помощником ему стал Семен Сергеевич Вольциньер. Старый опытный банкир помог реализовать алмазы, часть денег удачно вложил в акции, разместил на выгодных счетах. Но Лару в эти дела не посвящали, хотя она догадывалась. Порой Семен Сергеевич заходил к ним. Говорили дед с внучкой ничего не значащие фразы, Лариса всегда стремилась найти дело и уйти. Савка же часто сбегал к соседям. Мальчишку там любили, забирать сына всегда шел Леонид и, как правило, задерживался. Он звал и Лару с собой, она наотрез отказывалась.

Леонид был дружен с новыми соседями. Савка лазил туда за вкусными ранетками. Улыбалась немолодая Фрида, глядя, как малыш палочкой пытается выковырять из-под забора круглое небольшое яблочко. Потом, убедившись, что нет рядом Ларисы, находила плоды получше и протягивала мальчику. Ешь! А тот радовался и тут же бежал к маме Лале похвалиться. Лариса грустно улыбалась, целовала мальчика, мыла яблочко - кушай малыш, тебе витамины нужны, а в этих ранетках их много. Савка опять часто болел прошедшей зимой без отца. Сильно похудел, опять стал к весне прозрачный, личико бледненькое. Лариса оставила все мысли о работе. Ждала тепла. Наступило лето. Леонид занялся закаливанием сына, рядом была речка, и как только стало возможно купаться, он шел туда с мальчиком. Лариса тоже стала присоединяться к ним. Малыш с аппетитом ел первую зелень, жимолость, что созревает раньше всех, а потом и остальные появляющиеся плоды и ягоды, только на участке Леонида их было еще мало. Вот и старались соседи: Семен Сергеевич несколько раз приносил клубнику, Лара благодарила и пыталась отказаться. Но Семен Сергеевич грустно улыбнулся, оставил корзиночку и ушел. А Фрида изобрела новый путь, она давала маленькое ведерко, полное отборных ягод ребенку, и он тут же уносил домой. Спешил, радовался. А отдать назад Савка ни за что не соглашался. Да Лара и не стремилась этого сделать. Пусть лакомится ребенок. Фрида же порой специально зазывала малыша к себе, когда дома бывал один Леонид, без Лары. Тот разрешал. При Ларе бабушка не решалась этого делать. Теперь Лара смотрела на неё и не видела, как не видела она долгие годы Катю и внучку.

-- Не сердись, Ларка, - говорил ей муж. - Ну, принесли ягоды и принесли. Савка наш любит смородину. Пусть ест. Он-то не вдумывается в ваши проблемы. Да и пора тебе помириться со стариками. Никто из вас ни в чем не виноват.

-- И мама была не виновата, - упрямо опускала голову женщина, - она любила папу. И их любила. А они...

Дедушка Семен откровенно любил малыша, приносил ему подарки, шоколадки. Лариса пыталась в эти моменты отвернуться. Это напоминало те дни, когда бабушка вычеркнула десятилетнюю внучку из своей жизни, а дедушка не смог возразить ей и также покупал девочке шоколадки, подарки.

-- Не можешь до сих пор простить нас? - как-то спросил её Семен Сергеевич. - Почему убегаешь от меня? Отворачиваешься.

-- Я могу, а десятилетняя девочка, у которой не стало отца, а потом дедушки с бабушкой, не может, - откровенно ответила Лара.

Дедушка вздохнул. Права Лариса, ой как права.

Лариса очень любила новое жилище, свою сложившуюся жизнь, лишь две причины её расстраивали: соседство бабушки Фриды, и женщина упорно не беременела. А вот Фрида была рада, что внучка рядом, что к ней прибегает маленький мальчик, который называет Лару мамой, а её бабушкой. Что же случилось? Почему стало меняться отношение Фриды к Ларе, которую она не замечала много лет.

Первый сигнал к сомнению был, когда умерла Катюша. Долго снилась она ночами Фриде, говорила с укоризною:

-- Как вы могли такое подумать? Я любила только Левочку. Я никогда не изменяла ему. Он один был у меня.

Катя была терпеливая, не такая, как Лариса. Она умела прощать. Но Фрида с каждым годом все больше чувствовала вину, хоть и убеждала себя, что правда на её стороне. Потом прошло несколько лет, но все также так жгло в груди, когда вспоминалось, как умирала невестка. А окончательно сомнение овладело Фридой после одного случая.

Как-то вечером Фрида почувствовала себя плохо. Сдавило сердце. Женщина побледнела, села на стул. Испуганный муж побежал за ближайшим врачом. А это был сосед, Леонид Ковалев. Лариса встревожилась, но не смогла заставить себя перешагнуть порог соседского дома. Леонид тут же пришел. Он сделал укол соседке, но не ушел, заставил лечь в постель, присел рядом. Следил за состоянием Фриды. Боль в груди отступила.

-- Вам завтра надо в больницу, - сказал врач, - снять кардиограмму, пройти курс лечения. Следить надо за своим сердечком. Возраст все-таки...

-- Хорошо, схожу, - покладисто согласилась Фрида. - Все сделаю.

Её красивые зеленоватые глаза внимательно смотрели на Леонида.

-- Знаете, - сказал врач, - у вас удивительные глаза. Я всегда думал, что они голубые, а оказывается с зеленоватым оттенком.

-- Нет, голубые глаза у Фриды, - ответил Семен Сергеевич. - Только когда ей больно или сердится, они цвет меняют. Вот такая аномалия. Разве бывает такое, доктор, чтобы глаза меняли цвет?

-- Бывает, - ответил Леонид. - Я знаю одну такую женщину, я её оперировал. Это Лариса, моя жена, - пояснил он. - У нее глаза тоже меняют цвет. Когда мне привезли Лару на операцию, я думал у неё зеленые глаза, а утром оказались голубые.

-- Господи, - запоздало испугались одновременно Фрида Семен Сергеевич, - что было с нашей Ларочкой? Чем она болела?

-- Внематочная беременность, - коротко ответил мужчина.

Леонид ушел. Молча сидели супруги.

-- Вот, наверно, почему Лариса больше не рожает, - сказала Фрида, надо же было что-то говорить. - Может, у неё осложнения после операции? Надо было все-таки подробнее Леню расспросить. Родила бы она нам внучку. Как бы хорошо было.