Даже если вам немного за тридцать (СИ)

Девчата оставили хмельных мужчин на кухне, прошли в зал и закрылись там. Анька притащила кальян, по комнате поплыл приятный дымок; в углу расстелили ковер. Соня и Настя набросали на пол маленьких подушечек. В квартире Шевченко появился маленький уголок Востока.

Лиза достала флешку с музыкой. На компьютере убавили звук и проверили, как звучит песня. Лиза всегда относилась ко всему очень тщательно. А сейчас речь шла о завоевании своего мужа. Что может быть важнее! Она знала, что он влюблен. Но этого было недостаточно. Он должен жить ею! Он должен дышать ею! Он должен болеть ею всю жизнь! И только так!

Они с Олькой и Анькой тихонько пробрались в спальню, и Оля помогла ей переодеться. Костюм был очень шикарным. Тройная юбка, дорогие ткани, парча, шелк. Очень много бусинок и монист. Лиза тряхнула бедрами, как красиво зазвучали все бубенчики и монеты! Она накрасила губы ярко-малиновой помадой в тон юбке и впервые задумалась, что мужчины Востока, любуясь танцовщицами, намного правильнее проводят свое свободное время, чем ее соотечественники, которые без конца сидят в пивнушках и бесконечно заливаются пивом и водкой. Или стреляют дичь, ловят рыбу и, опять таки, заливаются водкой. Бррр. У них в семье так не будет!

Соня с Настей поставили у дверей зала табуретки и позвали всех "посмотреть сюрприз".

Все удалось. Она была в ударе и очень старалась. У Лизы была очень женственная фигура, тонкая талия и массивные бедра - идеально для восточного танца. Движение волны животом давалось ей еще не очень и она продемонстрировала его совсем немного, но удачно. "Египетская тряска" во время второго припева прошла на "ура". Она вошла в раж и сделала волну бедрами, восьмерку, почти коснувшись ног Дашкова. Потом наклонилась к нему и сделала волну грудью, потом плечом. В восточных танцах все части тела должны двигаться автономно.

В конце она немного расслабилась и поимпровизировала. Получилось даже лучше, чем она репетировала вначале. Она позвенела бедрами, на прощание, сделав "тарелочку" и замерла. Все захлопали и закричали. Конечно, это был не совсем настоящий восточный танец, это был вообще не восточный танец, но это было зрелищно, черт возьми!

Она поклонилась публике, сложив руки на груди, ладошками друг к другу. Лиза всматривалась в Дашкова. Ей хотелось увидеть его реакцию. Но все смешались, задвигались, кто-то подошел к ней...она не успела рассмотреть его лицо.

Его реакцию она увидела только дома. Это была такая сумасшедшая ночь, что перед ней померкла даже ее первая брачная. Должно быть, заговорили восточные корни Дашкова.

Лиза с гордостью подумала, что она не зря потела на тренировках. Игра стоила свеч. И еще она подумала, что Валентина Николаевна -- большая умница: женам нужно всегда немного удивлять своих благоверных, оставаться для них непрочитанной книгой, и показывать им не больше четвертой части полупопия.

- Лиза, - тихо говорил Дашков, целуя ее, - Ты даже не представляешь, что ты значишь для меня... Я когда тебя увидел в первый раз, помнишь, вы были с Иришей в абсолютно одинаковых костюмах, веришь -- у меня сердце пропустило удар. У тебя такая энергетика...я еще не видел твоего лица, ты стояла ко мне спиной -- но уже понял, что пропал.

- Ага. От моей задницы кто хочешь пропадет. Знаем мы, на какую "энергетику" вы, мужики, клюете. Кому ты рассказываешь?

- И знаешь, я загадал: вот если ты сейчас оглянешься, и у тебя голубые глаза -- все, будешь моей!

- Ничего себе! А если бы я была страшная, как атомная война?

- Нет, я знал, что ты - красавица.

- А если бы я была замужем? С десятью детьми?

- Мне все равно. Сказал моя -- значит моя.

- Ничего себе! А если бы ты мне не понравился?

- Ну, понравился бы позже. Я не могу не нравиться! И вот, значит, ты оглядываешься -- а глаза такие - синие-синие. И ты еще так тряхнула волосами. И знаешь, у меня в груди все сжалось -- и поскакало. Никогда со мной такого не было.

- Дашков, ты последний романтик на земле, - она, улыбаясь, взъерошила его волосы.

- И меня страшно задело, что ты тогда так равнодушно скользнула по мне взглядом. Как правило, женщины засматриваются на меня!

- О, я даже не подозревала, какие охотничьи инстинкты пробудила в тебе, дорогой. А мне ты тогда страшно не понравился! Ты так на меня смотрел, словно собирался купить!

- А я и собирался. Потом понял, что дохлый номер, и решил, что придется понравиться этой восхитительной, капризной блондинке. А потом, когда на следующий день, я увидел тебя в ресторане -- понял, вот она -- судьба. Это твое красное платье...Это был контрольный выстрел по моему бедному сердцу.

Он помолчал.

- Лиза, а почему ты все-таки выбрала меня? Чем я тебя взял?

Лиза улыбнулась:

- Ээээ, думаю, тортом!

- Тортом? - он даже привстал на локте.

- Да, тортом! Когда ты, поздним вечером, мельком говоришь малознакомому мужчине, что завтра у тебя проверяющий, и что ты не успеваешь испечь любимый "Наполеон" этого самого проверяющего, а потом, в восемь утра, этот торт уже в твоем кабинете - это невероятно приятно. Это дорогого стоит. Это стоит больше всех роз и подарков!

- Вы - необыкновенная женщина, мадам!

- Я тоже так думаю. Понимаешь, Николя, духи, украшения и прочее -- это все -- декорации, а торт -- это настоящее! Умная женщина должна отличать настоящее от декораций. Дашков, а как случилось, что ты, по слухам - такой убежденный холостяк, сделал мне предложение чуть ли не в первый день знакомства, а?

- Лиза, когда встречаешь такую женщину - надо хватать ее моментально! Зазеваешься -- и тут же уведут!

- А если серьезно?

- Серьезно? - он помолчал. - Такие, как ты -- никогда не согласятся быть любовницами. А потом еще и не простят, что ты посмел предлагать "низкие", гражданские отношения. Я что, не прав?

- Прав...Ты прав.

Уже под утро, обхватив руками ее голову, он вычитывал ей мораль:

- Никогда больше, никаких восточных танцев для других мужчин! Только для меня! Ты поняла? У тебя такая фигура...Мужикам сносит крышу! Я убью тебя, если это увидит кто-нибудь еще! Только для меня! Ты поняла?

Она улыбалась. Она и заснула под его угрозы. Засыпая, еще успела подумать: "Нет, ну какое у него врожденное высокомерие -- "Значит, потом понравлюсь! Я не могу не нравиться!"

Вечером следующего дня, он привез ей изящные, продолговатые бриллиантовые серьги. Она отреагировала очень спокойно, словно он купил салфетки на кухню. Только подумала: "Как странна жизнь... Еще месяц назад я не могла позволить себе серьги из бисера."

Лиза наслаждалась своим маленьким отпуском, спала допоздна, пекла торты, валялась в версальской постели, часами играла на пианино, примеряла шубы, брызгалась новыми духами, читала новое издание очень занимательных дневников Марии Башкирцевой и поражалась, что, оказывается, на Полтавщине, уже давным-давно родилась блондинка, которая не могла сложить себе цены. А Лиза то думала, что она -- первая.

Оксана Ивановна вышла на работу шестнадцатого, и весь день приводила дом в порядок. Эти две недели им практически не занимались. Лиза попробовала было пропылесосить на кухне, но Дашков прикрикнул на нее, что это, мол, не царское дело и чтоб бегом прекратила. Она допылесосила, но больше своих попыток не повторяла.

Анна Григорьевна с Костиком упорно сидели в селе. Дашков позвонил теще и предложил приехать за ними. Анна Григорьевна наотрез отказалась и сообщила, что они вернутся в Полтаву только после Крещения. Костик соскучился по маме, но не настолько, чтобы оторваться от новорожденного теленка коровы Зины. Была б его воля, он бы вообще не выезжал из села, заявил ее сын.

Дашков немного обескураженно рассказал Лизе о звонке теще.

- Она не хочет возвращаться. Ты извини, Лиза, но я не настаивал. Знаешь, с землячками Роксоланы -- шутки плохи. Чуть что -- и секир-башка будет.