Война Роузов

Звон серебра по стеклу заставил ее вздрогнуть. Греческий посол поднялся с места. Без своего титула и содержавшегося за государственный счет дома на Шеридан-серкл он был бы совершенно незаметным человеком. И вот он, насытившись самыми лучшими блюдами в мире и разогревшись редкими винами, стоял в своем черном галстуке, воплощая в себе дипломатический блеск. Она вдруг увидела в нем ощутимый символ элегантности ее дома. Что с того, что они едва знакомы? Он явно в восторге от ее обеда. Произнесенный тост представлял собой смесь обычных банальностей и комплиментов, и она чувствовала, что любит всех своих гостей. Ей еще ни разу не приходилось выслушивать так много хвалебных слов в свой адрес от таких блестящих и важных персон.

— Хозяйка редкой красоты, гурман высшего разряда, женщина самого элегантного, самого безукоризненного вкуса, — слова ласкали мягкими убаюкивающими волнами. Это было изумительно. После того как греческий посол сел, с фужерами в руках стали подниматься и другие гости.

Когда тосты кончились и Барбара ответила несколькими скромными словами, которые выучила заранее, она провела гостей в библиотеку, где их ждали кофе и ликеры.

— Вы не возражаете, если мы договоримся об интервью, миссис Роуз? — спросил Уайт. — Очевидно, вам есть чем поделиться с нашими читателями.

Она вспыхнула и кивнула, произведя нужное впечатление своей застенчивостью.

— Вы не представляете, как я тяжело переживала наше прежнее недоразумение, — сказала жена греческого посла, старательно выговаривая английские слова.

— Я и не представляла себе, как у вас здорово, — восхищалась жена помощника министра, целуя Барбару в щеку.

Официант передавал сигары, размашистыми движениями обрезая концы. Мужчины погрузились в разговор о политике. Женщины занялись обсуждением других проблем. Барбара с наслаждением прислушивалась к слитному гулу голосов — верному знаку удачного вечера.

Затем самым краем глаза она уловила внезапный признак недовольства, короткую складку, которая пересекла бровь французского военного атташе. Она увидела, как он шепнул что-то официанту, который быстро ответил, указав в сторону вестибюля, куда и поспешил джентльмен.

В этот момент с места поднялась жена греческого посла, вопросительно глядя на Барбару, которая тут же поняла.

— На первом этаже, — быстро произнесла она и посмотрела вслед удалявшейся женской фигуре в роскошном наряде. Какая-то странная, невысказанная мольба в ее взгляде смутила Барбару.

Когда Уайт с неестественной скоростью покинул комнату, привычное чувство беспокойства овладело Барбарой. С отчетливой ясностью она услышала быстрый стук в дверь занятого туалета в вестибюле. Поднявшись с места, она пошла туда и внезапно столкнулась с редактором, лицо которого было бледным и напряженным.

— Что с вами?

— Прошу вас…

— Наверх. Там есть еще один.

Она смотрела, как он убегает вверх по лестнице. Когда она повернулась, к ней шел посол Таиланда с лицом, перекошенным от боли. Страшная действительность начала закрадываться в ее сознание.

— Нет, — вскрикнула она. — Там уже занято. На третьем этаже.

Внезапно ее отвлек женский голос.

— Жак! — кричала женщина, барабаня по запертой двери туалета в вестибюле. Из-за двери донесся приглушенный поток французских ругательств. Слово merde [50] донеслось до нее совершенно отчетливо, послужив сигналом к дальнейшим откровениям. Повернувшись, она увидела, как к ней приближаются остальные ее гости. Казалось, они составляют единую массу, их голоса слились в какофонию нестройных криков.

— Простите меня, — закричала она. — Но вы должны понять… Это не я.

Весь дом, казалось, внезапно ожил. Звуки туалетных бачков, хлопанье открывающихся и закрывающихся дверей, торопливые шаги. Она увидела, как распахнулась входная дверь, и люди начали выходить из дома.

— Простите меня, — снова крикнула она, внезапно ощутив, как и у нее внутри начинается какая-то бурная деятельность.

— О Боже, — всхлипнула она, бросаясь в заднюю часть дома, через кухню, мимо испуганных официантов, которые, сняв свою униформу, занимались уборкой.

— Что произошло, миссис Роуз? — успел спросить у нее один из них.

Она потеряла всякое представление о том, куда бежит, и в конце концов пришла в себя в саду. Усевшись над кустом азалий рядом со стеной гаража, она услышала неподалеку от себя знакомый звук, который ни с чем нельзя было спутать. Так и есть, там сидел греческий посол, его голые ягодицы сверкали при свете полной луны. Медленно он повернул к ней свое лицо, неумолимое, непроницаемое. Казалось, оно было отделено от тела, как повисшая в воздухе осветительная ракета.

— Мадам, — произнесло лицо, кивая, улыбаясь необъяснимой улыбкой.

— Помогите, — закричала она, оглядываясь, ничего не желая в эту минуту так страстно, как обратиться в камень.

Она долго пряталась среди азалий, потеряв способность двигаться, парализованная унижением, глядя на дом. Лишь окончательно убедившись, что все гости уехали, она смогла найти в себе силы двигаться. Встав на ноги, она почувствовала, как ее переполняет ярость, подобно кислоте разъедающая ее внутренности. Если бы он сейчас находился поблизости, она задушила бы его и сделала бы это с удовольствием. Когда она обшаривала взглядом пустынный сад, лунный свет отразился от сверкающего чехла его "Феррари", который был виден ей через окошко гаража.

Словно подчиняясь какой-то внешней силе, она вошла в гараж через дверь со стороны сада. Двигаясь медленно и целенаправленно, сняла с машины чехол, затем подняла плексигласовый верх, который осторожно положила набок. Когда-то он показывал ей, как это делается. Купив "Феррари", он хотел научить ее водить его, но она не получала от этого никакого удовольствия. Это игрушка для мужчин.

В ящике для инструментов на полке она отыскала отвертку и сняла крышку с панели, в которой находился механизм, управлявший подъемом двери гаража. Ей не составило труда подсоединить механизм самоотключения. Однажды дверью гаража чуть не раздавило Мерседес, которая успела отскочить в самую последнюю секунду, и Оливер тогда объяснил ей, почему не сработало самоотключающееся устройство. Дверь гаража была слишком тяжелой. Теперь она улыбнулась над иронией ситуации, и это освежило ее голову, позволив полностью сосредоточиться на предстоявшей ей задаче.

Закончив возиться с механизмом, она взяла пульт дистанционного управления дверью, висевший на крюке, и опробовала, подняв и опустив дверь. Затем сняла "Феррари" с ручного тормоза, поставила ручку переключения скоростей в нейтральное положение и наполовину вытолкнула легкий автомобиль из гаража. Он двигался очень легко.

Она почувствовала, как ее губы складываются в улыбку, когда она нажала на кнопку "ВНИЗ", глядя, как тяжелая дверь опускается на беззащитный автомобиль. Скрежет металла принес ей удовлетворение, отдавался в ушах необычной музыкой. А она раз за разом поднимала и опускала дверь гаража. Когда все, что можно было раздавить, оказалось раздавленным, она передвинула автомобиль и принялась уродовать его дальше. Рулевая колонка погнулась, руль отскочил, приборная доска превратилась в месиво. Каждый удар двери заставлял ее дрожать от радости. Еще никогда прежде не доводилось ей испытывать такого веселья, и она целиком отдалась необычному возбуждению. Пальцы перебирали кнопки пульта дистанционного управления с неослабевающей целенаправленностью.

Когда же новизна удовольствия несколько притупилась, она просто затолкала остатки автомобиля в гараж и, закрыв дверь, повесила пульт на прежнее место.

То, что она сделала, придало ей храбрости, и теперь она снова чувствовала в себе силы вернуться в дом. По крайней мере, сказала она себе, теперь можно спокойно предаться ярости.

ГЛАВА 23

Он сидел за столом в своем офисе, потягивая утренний кофе, заедая его пончиком, который принесла мисс Харлоу, и мрачно глядя в окно. Он был совершенно уверен, что после разгрома на кухне она раз и навсегда покончит со всеми дурацкими фантазиями относительно званых обедов. На подготовку у него ушла целая ночь. Она не имела права распоряжаться в его доме, издеваться над ним, воруя его имущество. Но, решив во что бы то ни стало довести свой обед до конца, она переложила всю ответственность на себя.