Распахни врата полуночи

Я больно ударилась обо что-то. Меня тащило, а я, словно тряпичная кукла с мягкими непослушными руками, не способными зацепиться и удержаться за какую-нибудь опору, не могла сопротивляться этой силе. Мне уже стало почти все равно, как я погибну – упав ли с высоты, разбившись ли о металлические ступени какой-нибудь лестницы или застряв в трубе – лишь бы эта пытка прекратилась как можно скорей. Я даже перестала сопротивляться: этот ветер сильней меня. Я – простая смертная, слишком слабая для того, чтобы тягаться с разгневанными темными силами. Но интересно, как могла маленькая фигурка кошки оберегать семью моего отца? Какая магия в ней скрыта? Может, черный человек боится стекла? Нет. Ведь он поселился на фабрике стекла. А может, отступает перед кошками? Тоже не верно: с этими животными он вполне благополучно сосуществует.

Фигурка, которую дал мне сегодня Пако, со мной, но она почему-то не работает. А помогла бы мне та стеклянная кошка, что осталась в Москве? Кто знает. Стеклянная кошка… Стеклянный кот…

Такое название дал своей группе Рауль, видимо, наслушавшись старика. Рауль… Глупое сердце встрепыхнулось, будто хулиганистый воробей. Не обманешь его, оно уже безнадежно отравлено магией голоса. И пока оно помнит этот голос, оно пульсирует. Воспоминания зашелестели страницами, как оставленный на сквозняке журнал, замелькали картинки из недавнего прошлого – соленые капли на губах, сладкий сок на запястьях. И вдруг я почувствовала, что смертельная схватка ветра как будто ослабла. Я даже смогла привстать.

«Любовь ребенка чище хрусталя, нинья», – будто наяву услышала я вдруг слова старика. Вот он, секрет! Вот она, магия! Не в самой фигурке было дело и не в материале, из которого она изготовлена, а в содержимом – той любви к Ане Марии, которую вложил в нее Пако.

«Стеклянный кот тебя спасет», – вновь зазвучал в голове голос Пако. И я вдруг все поняла. Не фигурка кошки послужит мне оберегом, а воспоминания. Моя любовь. Мудрый старик, знает ли он, что только что спас мне жизнь?

Но некстати в голове всплыли ядовитые слова Ракель, говорящей, что для Рауля я была лишь средством, чтобы досадить ей. И кольца смерча вновь удавкой сжали мое тело. Меня опять потащило дальше – к какой-то печи. Я закричала и раскинула руки, сопротивляясь заталкивающей меня в раззявленный зев остывшей много лет назад печи силе. Бесполезно. Скоро меня поцелует вечность. «У нас будет много времени. Целая жизнь. Нет, вечность. Достаточно?» – говорил Рауль. Черт возьми, мы были с ним счастливы, пусть только и эти два дня, но так счастливы, что наша любовь казалась безграничной, как Вселенная, и бесконечной, как вечность.

Сладкие, пахнущие дыней поцелуи, звездная ночь, бегущая нам навстречу, мягкий песок, крепкие объятия, клятвы, которые мы давали друг другу не словами, а прикосновениями – мои щит и меч, мое оружие против темных сил, не выдерживающих света, растворяющихся, как от кислоты, от выплеска концентрированного счастья. Любовь – это тот свет, пред которым тьма отступает в бессилии.

Я даже не сразу заметила, что уже стою на ногах – свободная, в тишине вновь затаившейся фабрики. Надолго ли хватит моего «оружия»? Успеть бы добежать до выхода. Не заблудиться бы.

Успела. Не заблудилась. Я выскочила в двери, пересекла двор со скоростью газели, с легкостью перемахнула через забор и… оказалась в объятиях Ракель.

– Наконец-то! – истерично вскрикнула она, ощупывая меня руками, будто не веря, что это я – живая и невредимая. – Что это было? Кто этот – в капюшоне?..

– Черный человек.

– Кто? – изумилась девушка.

– Потом почитаешь местные легенды, некогда мне их тебе пересказывать. Сходишь в библиотеку и возьмешь путеводитель по поселку.

– Что этому черному человеку нужно? – проигнорировала мой ответ Ракель.

– Вернуть долг, – задумчиво пробормотала я.

Похоже, кто-то из моих предков не сдержал обещания. Вот почему черный человек охотится за мной – как за одной из представительниц этого рода. Уехать! Срочно отсюда уехать! Сегодня я получила отсрочку, но это еще не полное спасение. Человек-тень не уничтожен и не «задобрен» возвращенным долгом.

– Ты спасла мне жизнь, – сказала Ракель. – Мне бы хотелось отблагодарить тебя, но все, что я могу сейчас для тебя сделать, это рассказать о Рауле. Я знаю, что ты завтра уезжаешь. И хотя бы поэтому могла бы промолчать. Но мне кажется, что уезжаешь ты с раненым сердцем. Поэтому узнай правду и не жалей о Рауле. Им очень легко очароваться: он красив, обаятелен, талантлив. Но на этом все его положительные качества заканчиваются. Я его хорошо знаю и уверяю тебя, что не встречала человека лживее и расчетливее его. Недавно он проговорился, что тебе по наследству должен обломиться хороший куш, и его глаза сверкали жадностью. Рауль бредит музыкой, нашей группой, его мечта – стать звездой. Но для записи диска и раскрутки нужны деньги. Как-то он сказал, что даже бы женился на какой-нибудь страшной дуре, если бы у нее было достаточно денег. Выводы делай сама. Я не хотела тебе это говорить. Но считаю, что должна была полностью открыть тебе глаза на то, что собой представляет Рауль. Хотя бы для того, чтобы ты по нему не страдала. Как-никак ты спасла мне жизнь. Да, я выбрала оригинальный способ для благодарности, – на этих словах Ракель криво усмехнулась. – Но это все, что я могу сейчас для тебя сделать. Не страдай по нему.

– Спасибо, – искренне ответила я, хотя сердце и сжалось от боли. Дура я, дура…

– Не стоит, – махнула рукой Ракель и повернулась, чтобы уйти.

– Да, это тебе, – спохватилась она и протянула мне что-то. – Безумный старик передал. Сказал, чтобы я отдала это «Ане Марии». Я правильно поняла, что это предназначается тебе?

«Не совсем», – подумала я, принимая от Ракель маленькую фигурку кошки – копию той, что обнаружила в своей московской квартире. Но какая разница? Старик всю жизнь мечтает отдать подарок своей погибшей любимой.

– Пока! Счастливого пути, – махнула мне на прощание Ракель. И ушла.

XI

Утром я попрощалась с соседями, выпила с ними кофе с приготовленными специально для меня Кармен сладостями. Мне не хотелось расставаться со стариками, но все мои дела тут уже закончились. Ничто меня не удерживало.

Я была спокойна, и даже грусть не касалась сегодня моего сердца. Я думала о том, что скоро увижу своих родных, потискаю Дусю, по которой очень соскучилась и, главное, наконец-то познакомлюсь со своим дедом по отцовской линии – как и обещал мне Петр.

Но, однако, одно происшествие нарушило гармонию в моей душе. Когда до приезда такси оставалось полчаса, ко мне пришел Рауль.

– Уезжаешь? – с каким-то отчаянием спросил он, разглядывая мой чемодан. – Вчера ты ничего не сказала об этом.

– А должна была? – иронично осведомилась я. – Впрочем, билет я купила уже после нашей встречи. Меня здесь уже ничто не держит.

Мне подумалось, что в ответ он должен спросить что-то самодовольное вроде «даже я?», но он промолчал. Закусил губу и отвел глаза, упорно стараясь не встречаться со мной взглядом. Пауза затянулась и стала слишком неловкой: я не предлагала Раулю угощения, не стремилась завязать разговор, была холодной и отстраненной.

– Анна, я к вчерашнему разговору…

– Не надо, Рауль. Не надо. Не хочу с тобой спорить. Да, мы провели вместе два замечательных дня, давай и оставим их в памяти незамаранными.

– И все же, Анна. Выслушай меня! Не хочу, чтобы ты уехала, так и считая, что…

– Рауль, ты не знаешь, но вчера кое-что произошло. Подробности тебе расскажет Ракель или твой приятель из группы, не знаю его имени, как и не знаю, зачем им понадобилось заманивать меня в ловушку. Но, как я уже сказала, обратись к Ракель. Так получилось, что вчера я простила ей очень нехороший поступок, а потом как бы спасла ей жизнь – как бы пафосно это ни звучало. Так вот, Ракель по доброте душевной призналась, что тебя очень заинтересовало наследство, которое я могу получить. Вроде бы деньги нужны тебе для раскрутки группы. Что ради денег ты даже женился бы на страшной, но богатой дуре. Нехорошо, Рауль, нехорошо…