Гламурная жизнь

Нас всех троих чуть не стошнило! Если уж что-то и отсутствует в Витте по определению, то это робость. Макс как раз собирался продолжить чтение, но тут одновременно зазвонили стационарный и сотовый телефоны. Нетрудно догадаться, кто это. Обычные подозреваемые: мама, Лилли или Катарина.

Я отозвалась по сотовому. Лилли. От волнения она буквально захлебывалась:

— Видела сегодняшние газеты?

— Да, Лилли, как раз сейчас я читаю про роман года, так что меня уже мутит.

Лилли никак не могла успокоиться:

— Пия, дело зашло еще дальше. Агентство «Рейтер» уже предложило нам видеоматериалы и выражения восторгов, к сожалению, мы прямо сегодня запустим эту лабуду в «Теле поздравлениях». Парочка вчера произвела свой первый великий выход в люди, на кино-балу они представляли свои физиономии ко всем отверстиям, похожим на микрофон, и даже дали интервью.

Меня это ни капельки не удивило.

— Ты действительно хочешь узнать подробности? — осторожно спросила Лилли.

Безусловно, я хотела, и даже очень.

— На Витте было кольцо от «Тиффани», она подтвердила факт помолвки. Леандер не постеснялся к месту и не к месту долдонить про свою биографию, которая поступит в продажу в следующем месяце. Там был Кристиан, наш фотограф. Он утверждает, что Витта производила впечатление дамочки по вызову, поскольку неустанно посвящала всех присутствующих в свою историю.

Фи, они плохо знают нашу мерзкую Витту. Зато она прекрасно разбирается в пиаре.

Макс, которому второй телефон действовал на нервы, снял трубку и закричал:

— Это Катарина. она велела передать, что она этого так не оставит.

Я попрощалась с Лилли и схватила вторую трубку.

— Ни стыда ни совести, — заявила Катарина без всякого вступления, — не могу дождаться, когда наконец увижу его раздавленным. Вместе с Виттой. Вот посмотришь. За такие вещи надо платить. Кстати, Герберт говорит, что с удовольствием составит тебе компанию во время визита к Леандеру. Я все ему передала. Он уже готовится. Обратила внимание, что они потеснили с обложек Бориса и Бабс (Знаменитый теннисист Борис Беккер и его подруга, родившая от него ребенка)? А это кое-что значит. — Катарина много лет была поклонницей Бориса и Бабс и не оставляла надежду, что они наконец сойдутся, причем хотела этого не меньше, чем их ребенок.

— Они навсегда останутся нашей самой яркой парой. Кто еще кроме Хайди Клум, Штеффи Граф и Франца Беккенбауера достоин представлять нас в мире?

— Карл Лагерфельд и Армин Мюллер-Шталь, — успокоила я ее.

Потом положила трубку и как раз собиралась вернуться к журналу, но снова зазвонил сотовый. Значит, мама. Она очень боялась, что я начну переживать. Успокоив и ее, я снова повернулась к Максу и Вере.

Они все еще качали головами.

— Как она гордится тем, что ею заинтересовалась пресса. Посмотри сюда. Как преданно она смотрит ему в рот! — Снимок сделал тот же самый фотограф, с помощью которого по мановению руки Леандера я скатилась на уровень спутницы, хотя по буквам продиктовала свою фамилию. Стоило Леандеру, как это принято у добрых старых друзей, произнести: «Тут ничего серьезного. Не превращай это в акт государственной важности», и вот ты уже не человек, а анонимная спутница.

Взгляд Макса выражал тревогу.

— Как ты себя чувствуешь?

«На удивление хорошо», — подумала я. Ситуация казалась мне все более и более смешной. И почему мои друзья мне не верят?

— Все в норме. Давайте работать, пора заканчивать эту тягомотину. Я уже пишу последнюю главу.

Они ушли, не забыв обменяться озабоченными взглядами.

Я еще раз посмотрела на обложку. Ведь это могла быть я. Хотелось бы мне жить такой жизнью? Постоянно пребывать в тени Леандера, считаться не самостоятельной женщиной, а просто женой. Не слишком ли высокая цена? Не случайно доктор Корнелиус сказала, что, впутываясь в эту историю, я не ощущала никакой опасности, потому что сразу почувствовала ее неестественность.

Хорошо, что мне удалось выпутаться да этой истории, я смогла оценить изнанку жизни. Я поняла: мне нужны реальные отношения с мужчиной, который может сделать меня счастливой, который не будет заниматься онанизмом перед собственным отражением в зеркале, а проявит интерес ко мне.

Пока я предавалась этим мыслям, снова зазвонил сотовый. Кто же еще решил выразить мне сочувствие?

Леони.

— Привет. Сегодня я ходила за покупками и видела заголовки в журналах. Вам наверняка сейчас очень больно. Я хотела сказать, что не имею ничего против вашего плана. Попытайтесь. Вчера вечером я разговаривала со своим другом.

— Я очень рада. И как он отреагировал?

— Сначала я так мялась и дергалась, что он решил, будто я собираюсь его бросить. А потом обрадовался, узнав, что речь совсем о другом. Но мне пришлось его удерживать, он хотел найти Леандера и с ним разобраться. А ведь вообще-то он пацифист. В любом случае следующий раз мы пойдем в клинику вместе. А еще он передает привет вам и Катарине. Он очень вам благодарен за то, что вы меня заставили во всем ему признаться, и я полностью с ним согласна. Ни пуха ни пера, пусть все получится, как вы задумали. Держите меня в курсе, хорошо?

Я с удовольствием пообещала.

Постучалась Вера:

— Пия, мы собрались выпить в «Бартоке». Пойдешь с нами?

Почему бы и нет? Дома меня никто не ждет. Я, собственно, не слишком стремлюсь стать алкоголичкой, но и одиночество меня не прельщает. Я позвонила Лилли и пригласила присоединиться.

В «Бартоке» все обрадовались, увидев нас с Лилли.

Мы взяли по пиву, и Лилли принялась информировать меня о новостях на канале.

— Представляешь послезавтра Леандер и Витта будут гостями на «Допросе».

Макс вполуха прислушивался:

— Эй, дамы, давайте сменим тему! Я не могу больше слышать эти имена. Принесу еще выпить.

С удовольствием. Я смотрела, как он идет к бару. На полпути его остановила светловолосая красотка, которая принялась бурно здороваться. Они явно знакомы. Лилли толкнула меня в бок:

— Ты знаешь, кто это такая?

Я понятия не имела.

— Новая топ-модель. Ее зовут Каприче. И откуда только Макс ее знает?

Наверняка с фотосессии. Мне показалось, что он нервничает и пытается от нее отделаться. И тут до меня дошло. Это и есть его любовь, его несчастная любовь! Он знал, что она здесь, и не случайно предложил нам наведаться в «Барток».

Идти один он не хотел. Уж слишком она хороша. Интересно, ее ноги где-нибудь заканчиваются?

На прощание она поцеловала его в губы, и снова в животе у меня появилось странное ощущение. Вера сказала, что он целуется так же хорошо, как и выглядит, то есть невероятно хорошо. Я твердо решила больше ничего не пить и храбро перешла на «Биттер Лемон».

Около полуночи я собралась домой. Лилли и Макс тоже решили, что пора спать.

— Пия, ты не возьмешь меня с собой? — спросил Макс. — Мне бы хотелось оставить свою машину здесь.

Я выпил, а ждать такси придется целую вечность.

Что-то не очень он похож на пьяного. Когда мы добрались до его дома, он пригласил меня посидеть еще.

— У меня есть крем-брюле.

Я не стала отказываться. Честно говоря, люблю поесть ночью.

Макс пошел на кухню.

— Устраивайся поудобнее. Я быстренько поставлю крем в микроволновку.

Я легла на огромные подушки, раскиданные по гостиной, и включила телевизор.

Денек выдался напряженный. Как приятно вытянуть ноги. Макс вернулся с крем-брюле, имеющим нужную консистенцию.

Лег рядом со мной на пол, и мы начали болтать обо всем на свете.

В камине гудел огонь, Макс поставил пластинку «Motown». Мы посмотрели друг на друга, и на этот раз щекотка в животе была совершенно отчетливой.

— А с кем ты впервые поцеловалась?

Макс умеет задавать неожиданные вопросы.

— С одним англичанином во время школьного обмена. А что?

— Просто так. Англичане целуются так же плохо, как играют в футбол? — Он усмехнулся.

— Нет. С этим все в порядке. А ты с кем? В смысле первый раз целовался? Наверняка со своей сексапильной няней, которая таким образом испортила тебя навсегда. Я права?