Рожденная заново

В его голосе ей послышалась ирония. Как если бы он был уверен, что сейчас последует объяснение в любви, подумала Юлия. Если она права, он сейчас будет очень разочарован.

— Как в целом обстоят дела с заказами? — поинтересовалась она.

— О, хорошо, — сказал он без особого энтузиазма, — вполне удовлетворительно. Во всяком случае, ты превзошла всех! Так можно сказать по-немецки?

Юлия засмеялась.

— Да, так можно! Можно сказать, что я постаралась для этого больше, чем кто-либо, тут ты прав.

35

Пока она была в отъезде, звонил Роберт, но она позвонила ему только после того, как поговорила с Пьером.

— Я думаю, нам надо встретиться, — сказал он. — Надо кое-что обсудить.

Юлия была удивлена, что не испытывала никакого гнева.

— Хорошо, давай встретимся.

— Я могу приехать к тебе, естественно, после работы или же в ближайший уик-энд.

Она подумала и сказала:

— Нет, лучше я приеду к тебе в Винкельхоф. Мне нужно взять кое-что из одежды.

— Может быть, днем в воскресенье?

Она медлила с ответом, и он поспешил добавить: — Это удобное время. Тогда ты могла бы вернуться в Мюнхен до того, как все начнут возвращаться в город.

— Уж не хочешь ли ты что-нибудь приготовить поесть для меня? — с издевкой спросила она.

— Почему бы нет? Но мы можем и пойти куда-нибудь.

— Я постараюсь быть у тебя в двенадцать часов.

Когда Юлия положила трубку, она почувствовала облегчение. За эти несколько месяцев после ее драматического ухода это был первый раз, когда она говорила со своим мужем. Тогда она была охвачена желанием никогда больше не видеть и не слышать его. Она не представляла себе, что они смогут так спокойно и по-деловому разговаривать друг с другом.

В этот момент у нее было только одно желание — отдохнуть и вытянуть ноги, но вдруг ей показалось, что она обрадовалась разговору с Робертом. Она уже не понимала сама себя.

Когда она ехала в Винкельхоф, выпал первый снег. Она ехала не торопясь и была рада, что машина «обута» в зимние шины с шипами. Она немного опаздывала и это злило ее, поскольку шло вразрез с ее твердым правилом — никуда не опаздывать.

Роберт открыл дверь почти сразу, как только она позвонила. Он был легко одет и выглядел похудевшим.

Когда она попыталась извиниться за свое опоздание, он прервал ее на полуслове.

— Я очень рад, что ты вообще приехала.

— Ты ведь достаточно хорошо меня знаешь, я очень точно соблюдаю договоренности.

— Даже при такой погоде? Я бы не обиделся на тебя, если бы ты передумала.

— Тогда бы я, по крайней мере, позвонила. Впрочем, снег начал идти, когда я уже выехала из Мюнхена.

Он помог ей снять пальто и заботливо повесил его на вешалку. Она сняла берет, на котором таяли снежные хлопья, стряхнула его и повесила на крючок.

Что за идиотский разговор, подумала она.

Оба чувствовали себя неловко.

Он взглянул на нее с тоской в глазах.

— Ты чудесно выглядишь!

— Хочу надеяться, — ответила она цинично. — Ведь косметическая операция была достаточно дорогой.

— Я не это имел в виду.

— Но все же. Между тем ты уже привык и считаешь, что это мой обычный вид.

— Это не так. По-моему, тебе совсем не надо было делать операцию.

— Тебе ведь было все равно, как я выгляжу.

— Юлия, когда ты уже, наконец, поймешь, что лицо — это не самое главное? Все дело в характере, внутренних качествах, в самой личности — и все это у тебя есть.

— И поэтому ты меня обманул.

— Нет. Честно говоря, Рита сексуально взволновала меня на какое-то время, во всяком случае. И все. Я ни разу ее не сравнивал с тобой. И когда я сейчас сказал, что ты хорошо выглядишь, я имел в виду не твое прекрасно скроенное лицо, а совсем другое — то, что ты излучаешь. Ты выглядишь счастливой, Юлия.

— Это видно по мне?

— Да. Но почему мы стоим здесь? Входи же! Выпьешь шерри? Придется немного подождать до обеда. Я должен еще бросить в воду клецки.

— Ты умеешь готовить клецки? Кто тебя этому научил?

— Поваренная книга, — ответил он.

Юлия не поверила ему и почувствовала легкий укол ревности, который она сразу же подавила в себе. Какое ей дело до того, что он бывает с другой, что она готовит ему еду и еще много всего для него делает.

Гостиная, как ей показалось, совсем не изменилась. На низком столике перед кожаным диваном лежал красиво украшенный, свежий веночек по случаю адвента.

— Ой, первый адвент! — сказала она. — Я совсем об этом не подумала. — Она села.

Он наполнил два стакана и поставил их на фарфоровые подставки.

— Чтобы ты не беспокоилась, я сразу скажу, что этот венок мне никто не дарил, я купил его сам, в твою честь.

— Я больше о тебе не беспокоюсь, — спокойно сказала она.

Они выпили по глотку. Роберт поднялся и сказал:

— Я скоро вернусь, — и исчез в кухне.

Юлия села поудобнее, положила ногу на ногу и сделала еще глоток. Собственно, она не собиралась пить. Обратная дорога в Мюнхен обещала быть нелегкой. Но она не хотела обижать Роберта.

— Так, все сделано! — Он сел напротив нее. — Расскажи мне о «Насель».

— Ты знаешь про это?

— Только не сердись, пожалуйста, на Хайди за то, что она проговорилась мне. Это же не тайна. Скоро пол-Европы будет знать, что ты представляешь «Насель».

— Да, это так, — подтвердила Юлия.

— Если эта фирма похожа на твою «Про Фобис»…

Юлия прервала его.

— Она лучше, намного лучше, чем ты можешь себе представить!

— Ну тогда ты скоро обгонишь эту Шнайдер, — сказал он.

— Это звучит несколько скептически, или мне показалось?

— Расскажи мне подробнее!

Она полностью описала ему коллекцию, рассказала о фасонах и ткани и сообщила об успехе при показах моделей. Он внимательно слушал ее. Он и раньше был в курсе событий относительно коллекций, интересовался этим и неплохо разбирался во всем этом.

— Ну? Убедился?

— Не сердись на меня, Юлия, но для меня все это звучит слишком красиво, чтобы оказаться правдой. Тебе не кажется, что этот молодой кутюрье несколько ослепил тебя? Он действительно граф?

Она засмеялась.

— Теперь ты еще и ревнуешь?

Он пожал плечами.

— Я беспокоюсь о тебе.

— Совершенно напрасно. Нет никаких причин для этого.

— Тогда я рад за тебя. — Он посмотрел на часы и вскочил. — Клецки!

— Я могу тебе помочь?

— Спасибо, сейчас все будет готово. — Скоро он вернулся из кухни с кастрюлькой и поднес ее к Юлии.

— Пахнет замечательно, — сказала она, встала и направилась к обеденному столу.

Стол был накрыт. Роберт поставил клецки на стол и принес из кухни гуляш. Затем он разлил по бокалам красное вино и тоже сел за стол.

Она попробовала клецки с соусом и воскликнула:

— Это действительно вкусно!

— Обычная еда, — сказал он с наигранной скромностью.

— Можешь мне не рассказывать! Я знаю, сколько труда вложено в это! — Во время обеда они, как будто сговорившись, не касались никаких серьезных тем или личных вопросов. Они болтали о всякой чепухе и посвятили все свое внимание гуляшу и клецкам.

Юлия была удивлена, что они могут так мирно проводить время друг с другом. Еще совсем недавно она не могла представить себе такого. И все же весь ее гнев прошел.

Может быть, все дело было в том, что теперь она ему изменила? Но разве можно было это вообще назвать неверностью, если она живет как свободная женщина, уйдя от мужа? Смогла ли бы она устоять против Пьера, если бы Роберт так не разочаровал ее?

Все эти вопросы крутились у нее в голове, и она не могла ни сформулировать их, ни высказать вслух. Она не хотела обижать Роберта, не хотела давать повод для объяснений, оправданий и извинений. Для нее было шагом вперед то, что они могли разговаривать друг с другом как разумные люди. Она боялась, что неосторожно сказанное слово может перевернуть все настроение и вызвать отчаяние, злость или разочарование.