Горький мед

— Но тем не менее меня-то разбудить побоялась, — напомнил Кирилл. — Скорее всего, тебе просто хотелось так думать… ну, что все обойдется.

Эта печальная новость настолько овладела всем ее существом, что Ольга забыла даже о своих страхах по поводу квартиры. Она машинально открыла все замки, и, только когда Кирилл, отстранив ее, осторожно вошел первым, держа руку во внутреннем кармане куртки, где лежал пистолет, Ольга вздрогнула и почувствовала участившееся биение сердца. Через несколько секунд Кирилл позвал ее:

— Заходи!

Непослушными ногами она переступила порог своей квартиры и судорожно вздохнула. Раздался телефонный звонок. Звонила тетя Тамара с пушкинского переговорного пункта.

— Оля, Павел у тебя? — задыхаясь от волнения, закричала она.

— Я только что вошла, тетя Тамара, — ответила Ольга. — А что такое? Что случилось?

— Павел… Павел сбежал!

— Как это — сбежал?

Из сбивчивого рассказа тети Тамары Ольге удалось выяснить, что дядя Паша, рано утром узнав о жертвах у Белого дома, страшно разнервничался, сказал, что идет к Степанычу, а сам потихоньку прошел к старому сараю, приспособленному под гараж, вывел машину и, крикнув из окошка: «Я в Москву! Вечером вернусь!» — умчался на своей «моське» под носом у изумленных сестер. Тетя Тамара села на первый же автобус и поехала в Пушкино, чтобы позвонить Ольге.

— Оля, умоляю тебя, — чуть не плача, говорила она, — как только он появится, уговори его ехать в Александровку, а еще лучше — приезжай вместе с ним… Он тебя послушает…

— Конечно, тетя Тамара, обязательно! Не волнуйся, ради Бога, все будет нормально, — успокаивала ее Ольга. — Он когда выехал? Больше часа назад? Ну и отлично! К обеду ждите нас, я тебе обещаю.

— Даже лекарство с собой не взял, представляешь? — продолжала в отчаянии тетя Тамара. — А ведь он так плохо себя чувствует, уж я-то вижу…

Договорились, что она перезвонит минут через сорок, удостоверится, что дядя Паша добрался до Ольги благополучно. Почему они обе решили, что он сразу же поедет в Сокольники, они и сами не могли бы объяснить, но тем не менее оказались правы. Не успела Ольга как следует проверить ящики письменного стола, как позвонил дядя Паша, сказал, что он рядом и сейчас зайдет.

Дверь ему открыл Кирилл. Дядя Паша, бледный, растерянный, застыл на пороге, не веря своим глазам.

— Кирилл Андреич, какая неожиданность! — радостно проговорил он, протягивая руку. — Вы ли это? Какими судьбами?

Кирилл в двух словах рассказал о вчерашней случайной встрече с Ольгой и, обрадованный появлением Павла Сергеевича, заявил, что идет в магазин, так как в Ольгином холодильнике шаром покати, а они еще не завтракали.

— Посидим спокойно за чайком-кофейком, поговорим, все обсудим… — бодро сказал он.

— Может, не надо в магазин? — заколебалась Ольга. — У меня кофе есть, сахар…

— А хлеба нет! — развел руками Кирилл. — Да я мигом, не волнуйся, здесь же все рядом.

Ольга проводила его до входной двери.

— Ключи я беру с собой, — сказал он тихо, чтобы дядя Паша не услышал. — На звонки никому дверь не открывай.

— Да ты ведь знаешь, они и без звонка… — отчаянно зашептала Ольга.

— Ладно, я только в булочную и обратно, — перебил ее Кирилл и, улыбнувшись на прощание, вышел.

Ольга закрыла за ним дверь и вернулась на кухню. Чтобы скрыть волнение, попыталась взять добродушно-шутливый тон:

— Ну что, дядя Паш, поменял статус больного на статус беглеца? Или беженца?

— Тамара звонила? — с виноватым видом спросил он.

Ольга кивнула.

— Ты же понимаешь, они не отпустили бы меня по-хорошему, — как бы оправдываясь, сказал дядя Паша. — Ну и пришлось… того… удрать. Я, Олюшка, так за тебя волновался, ты не приехала вчера… А уж как узнал про этот ночной кошмар… — Дыхание у него перехватило, он немного помолчал и продолжал уже тише и медленнее: — Подумал… вдруг ты ночью там… вдруг с тобой что-нибудь…

Ольга подошла к дяде Паше и обняла его.

— Ну все, все… Ты же видишь, все хорошо… — ласково заговорила она. — Тебе нельзя волноваться.

Послышалось легкое поскрипывание входной двери, затем щелчок.

— Вот и Кирилл вернулся! — радостно воскликнула Ольга. — Ну, все купил? Иди сюда, Кирилл!

Из прихожей не доносилось ни звука. Смутная тревога шевельнулась в ее душе.

— Дядя Паш, поставь, пожалуйста, чайник, — попросила Ольга и вышла из кухни. В прихожей не шевелясь, как изваяния, застыли два незнакомца. От неожиданности крик застрял у нее в горле. Один из них, тот, что повыше и моложе, приставил пистолет к ее груди и злобно прошипел:

— Ни звука! Кто еще в квартире?

— Ро… родственник… — от страха с трудом ворочая языком, пролепетала Ольга.

— Что происходит, Олюшка? — раздался за ее спиной встревоженный голос дяди Паши. — Кто эти люди? Как они здесь…

— Тише, папаша, шуметь не советуем! — развязно перебил его молодой незнакомец.

— Да как вы смеете! — возмущенно вскрикнул дядя Паша, сделал еще шаг и увидел пистолет, приставленный к груди Ольги. — Боже мой, что же это такое? Зачем? — Голос его осекся, задрожал, дядя Паша подскочил, оттолкнул Ольгу и, неловко, но крепко схватившись за длинное дуло пистолета, направил его куда-то себе в живот. — Не трогайте ее!! — вдруг завопил он во всю мощь. — Не позволю! — кричал он, заслоняя собой Ольгу.

Внезапно входная дверь распахнулась. На пороге стоял Кирилл с пистолетом наготове.

— Руки! — коротко скомандовал он. — Пушку на пол! Лицом к стене!

Молодой, стоя спиной к Кириллу, быстро переглянулся со своим напарником, который едва заметно кивнул, и бросил пистолет на пол. Кирилл перевел взгляд на этого напарника, стоявшего чуть в стороне, у зеркала, и рука с пистолетом невольно опустилась.

— Никита! Ты? — В голосе Кирилла было столько неподдельного изумления, даже потрясения, что молодой, мгновенно сориентировавшись, резко оглянулся и схватил с пола свой пистолет.

— Брось пушку, Малыш! — устало, но твердо, с угрозой произнес напарник. — И вообще уйди, я сам тут разберусь.

— Ага, как же, разберешься, — зло проговорил тот, не выпуская пистолет из рук.

— Дядя Паша, что с тобой? — раздался внезапно крик Ольги, и все увидели, как тот, захрипев, очень медленно оседает по стене на пол. — Кирилл, «скорую», срочно!

Она забыла обо всем на свете, даже о том, что в ее квартире находятся вооруженные бандиты. В эту минуту весь мир для нее сосредоточился на бледном лице дяди Паши, которое на глазах принимало какой-то голубоватый оттенок. Судорожно схватив из холодильника нитроглицерин, Ольга села на пол рядом с безжизненным телом, расстегнула дяде Паше ворот рубашки и засунула ему в рот маленький красный шарик лекарства, затем припала ухом к груди.

— Китыч, рвем когти… — сдавленно проговорил молодой и исчез за дверью.

— Я позвоню тебе, Кирилл, — тронув за локоть Кирилла, сказал напарник и последовал за молодым.

Кирилл в отчаянии накручивал диск телефона, почти не обратив внимания на исчезновение этих людей.

— Алло! «Скорая»?.. Человеку плохо… срочно… сердечный приступ… Адрес?.. Оля, адрес, быстро!..

Ольга сидела на полу возле дяди Паши и тупо смотрела прямо перед собой. Она раскачивалась из стороны в сторону, слезы медленно текли из глаз.

— Не надо… — прошептала она. — Ничего не надо… Поздно…

ЧАСТЬ IV

Сентябрь стоял сухой, теплый, солнечный — настоящее «бабье лето», а в октябре задул вдруг холодный ветер, небо наглухо заволоклось серой пеленой, зарядили дожди. И Ольга вздохнула с облегчением: ненастная сырая погода больше соответствовала тому душевному состоянию, в котором пребывала она после смерти дяди Паши. Казалось, какая-то часть ее души, именно та, которая любила яркое солнце, веселье, музыку, смех, с его уходом исчезла, умерла и никогда не воскреснет. От солнечного света глаза начинали слезиться, громкий смех резал слух, от звуков веселой музыки становилось тошно и хотелось выть в голос.