Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви (СИ)

Наверное, тоже самое пришло в голову Франку.

Свернув на очередную линию, он вел нас подальше от дороги, которая могла бы привести к нам преследователей.

Те же, что предпочли бежать прямо за нами, не отставали, громко перекрикиваясь. Я быстро догадался о том, что их было двое. Двое ублюдков, сидевших у нас на хвосте.

Еще один поворот. За это время мы выровнялись с ним. Ему пришлось сбавить в скорости, потому что дорога в темноте просматривалась очень плохо, а любое падение сулило бы нам смертью.

- А-а-а!- воскликнул Дима в один момент.

Я с ужасом повернулся в его сторону, при этом сильно запнувшись.

К моему счастью, я не заметил ничего страшного. Он притормозил лишь на мгновение, прижав руку к уху, после чего вновь принялся набирать обороты.

Бах! Бах! По нам опять стреляли.

Я как ужаленный бросился в противоположную от огненного выстрела сторону. Пуля проскочила совсем рядом.

И в следующую же секунду.

- Сюда! Давай!

Боковым зрением я заметил, как Франк пересекает дорогу. Под оглушающие залпы он на полной скорости взрезался в меня, сбив с ног.

Бах!

Еще один выстрел. Еще одна пуля, как раз там, где за пару мгновений до этого бежал я.

Но это все было уже в далеком прошлом. Я чувствовал, как будто бы в замедленной съемке отрываюсь от земли. Казалось бы, хоть Дима и толкнул меня, сбив с ног, я должен был упасть на землю, а верней запутаться в придорожный кустах. Так оно и получилось в начале. Но вместо того, чтобы упасть на землю, я пролетел через колючие, поцарапавшие мое лицо ветки и полетел дальше.

- А-а-а!

Я кричал вместе с ним.

Удар за ударом.

Крепко вцепившись друг в друга, мы с устрашающей скоростью летели куда-то вниз, подставляя по очереди под удар свои спины. Я не знаю, сколько конкретно временем мы летели с крутого, высокого обрыва, но все это показалось мне бесконечностью.

Только то, что он с силой прижимал к себе, стараясь, подобно мне прикрыть свое лицо, говорило о том, что мы оба еще вместе, еще рядом друг с другом и еще боремся за свое спасенье.

Пару раз меня сильно ударило по бокам о выступающие корни, я чувствовал, что еще раз, и меня вывернет наизнанку, но я должен был смириться с этим, должен был перебороть себя. Я перестал ориентироваться в пространстве, полностью затерявшись то в темноте окружающей нас ночи, то в соприкосновении с холодной мокрой землей, что почему то, в отличие от той, что лежала вдоль самой дороги почти не была покрыта снегом.

Я не слышал ничего кроме громкого шороха опавших за все это время листьев, которые, как могли, смягчали собой наше падение. Во мне оставалась небольшая крупица надежды того, что мы смогли оторваться, что от нас отстали.

Еще пару ударов и я почувствовал, как все мое тело с угрожающей скоростью мокнет.

Ботинки заполнились водой. Холод проник под мое пальто. Грязная, плохо пахнущая вода на несколько секунд потопила меня, пока я не пришел в себя и не нащупав под собой скользкое дно, приподнялся на руках.

Только после этого я убедился в том, что мы оба выжили и преодолели это испытание. Дима приходил в себя неподалеку, стараясь как можно быстрее выбраться из холодной, верней, ледяной, местами покрытой тонким, легко ломающимся льдом, воды.

Самое ужасное заключалось в том, что не смотря на то, что благодаря этому падению, мы оторвались от преследователей, они все равно, заметив наш маневр следовали за нами, не спеша спускаясь вниз.

- Вон они!- проорал кто-то из них.

- Блять!- прошипел Франк.

Бах!

Взбесившаяся от пули вода, обрызгала мое лицо.

- Давай! Бежим!- воскликнул я.

- Нет!- он крепко вцепился в меня.- Не туда!!!

Я не знал, почему он направился в противоположную сторону, но сопротивляться не собирался.

Выбравшись из воды, мы бросились вдоль неширокой, мелкой речки, которая, судя по отвратному запаху, преследовавшему нас, служила для отвода канализации.

Я старался правильно дышать, однако это выходило очень плохо, потому что за все это время мы пробежали приличное расстояние, и в отличие от Франка был подготовлен не так хорошо.

Я мчался за Димой, стараясь не отставать. Речка сильно петляла, что давало нам некоторое преимущество и защиту. Выстрелов стало значительно меньше.

И вот, когда я уже было поверил в то, что мы сможем оторваться, я почувствовал, как мой ботинок, который не раз подводил меня, скользя на мелких камнях, цепляется кончиком за огромный булыжник, который за несколько секунд до этого с успехом преодолел Дима.

- А-а-а,- еще секунда и я вновь оказался в ледяной воде, тот час лишившей меня воли к спасению.

Лицо вновь перепачкалось в грязной слякоти, но на это я уже перестал обращать внимание.

Острая боль, внезапно возникшая в районе щиколотки, заставила меня плотно сжать челюсти.

Только сейчас, растерянно подняв голову, всмотревшись в черное небо, я осознал, насколько устал. Насколько сильно я бы хотел, чтоб все, что происходило сейчас, оказалось ужасным кошмаром.

Больше всего на свете я хотел проснуться, и как было всегда в детстве, когда мне снился страшный сон, бегом броситься в родительскую комнату, где спала мама, моментально просыпающаяся из-за моих всхлипов.

Я помнил каждый раз, когда вспотевший перепуганный, врывался к ней, тем самым лишив ее спокойствия. Отца, зачастую, не было дома, он работал, ездил по командировкам, а если же и спал на своей половине, то его сердитый вздох вызывал у меня смущение и новые потоки слез. Как он мог не понимать, что мне страшно? Что я просто хотел поддержки и понимания.

Тогда чаще всего, мама уводила меня обратно и оставалась рядом, пока я не засыпал, крепко сжимая ее руку.

После, повзрослев, я перестал столь сильно пугаться кошмаров, предпочитая, проснувшись из-за неприятного сна, тихо спуститься в гостиную и либо же выпить чего-то крепкого, либо просто понаблюдать за ночной, не спящей Москвой, видневшейся через огромное, широкое окно на втором этаже нашего дома.

Там то я зачастую и пересекался с отцом. С отцом, смотревшим на меня иначе. Уже по-другому. Вот только мой взгляд на него тоже был другим. Не таким, каким он должен был быть в моих детских мечтах.

И вот сейчас, в этот момент, я вспомнил, как мама, стараясь успокоить меня, проводила ладонью по моим волосам, путая их между собой. Как она гладила меня по лицу, по плечам. Больше никто так не умел.

Я помнил каждое прикосновение. Горячие, мокрые, маленькие ладошки, что прижимались к моей груди. Испуганный, доверяющий мне взгляд. Белоснежные локоны, падающие на мое лицо. Слезы и ярость, с которой она бросилась на меня, решив, что не нужна мне.

Я вспомнил ее. Ту самую. И это была не моя мама. Я ошибся. Мне вспомнилась не мама.

- Встава-а-а-а-ай!- что-то резко и небрежно потянуло меня вверх.- Быстрее!

Я вновь оказался в суровой, ужасающей меня реальности.

Стоящий рядом со мной Дима, пытался поставить меня на ноги.

- Давай! Иначе нас догонят, осталось совсем чуть-чуть.

- Я не… А-а-а,- нога сильно болела.

- Не обращай внимания, просто не обращай.

- Я не могу.

- Можешь!- прошипел он, подхватив меня.- Просто ступай на нее. Будет больно, но ты должен. Давай!

Я не осознавал, куда он меня тащит, те, что преследовали нас, вновь сокращали между нами расстояние.

- Давай! Давай! Шторм!- простонал он, когда я от сковавшей меня боли навалился на него всем весом.

Я боялся представить, чем все это кончиться. Теперь у меня не осталось ни одного шанса. Кажется, это дошло и до Франка.

- Сука!- выругался он.- Сука!!!

Оглянувшись назад, убедившись, что время еще есть, он изменил траекторию нашего пути.

- Куда ты…- последовал я за ним, стараясь не ступать на больную ногу.- А-а-а!

Он толкнул меня в спину. Я оказался на земле, среди кустов.

- Давай! Ползи! Вперед!

Я не понимал, что он затеял, но послушавшись его, принялся пробираться сквозь колючие ветки.