Страстное заклинание

— А ты считаешь мои руки правильными? — Клей задал вопрос тихо, словно нехотя выдавливая его из себя.

— О, да! — воскликнула Шелби. — Конечно, ты работаешь, чтобы получать прибыль, но люди — главная твоя забота. Твои сотрудники, твоя семья…

— Я святой, — сказал Клей, протягивая руку за бокалом с шампанским.

— Думаю, несколько секунд назад мы с этим покончили.

Клей улыбнулся, но Шелби почувствовала, что слова ее не произвели того впечатления, на которое она рассчитывала.

— Клей, я попыталась объяснить, что ошибалась в тебе. Я во многом ошибалась.

Клей покачал головой.

— Нет, это ты разбудила меня и заставила понять многие бесспорные истины.

Шелби погладила грудь Клея.

— Например то, что ты не идеален? Эй, я прощу тебя, если ты простишь меня.

Клей остановил на Шелби взгляд, в котором читались одновременно надежда и недоверие.

— Ты действительно так поступишь?

Реакция Клея озадачила Шелби.

— Конечно. А что я могу узнать про тебя такого страшного, чего нельзя будет простить?

Клей открыл было рот, но тут же осекся. Шелби не могла ничего прочесть за отрешенным взглядом его зеленых глаз, и на секунду ей показалось, что вернулся прежний, ускользающий от нее Клей. Он натянул покрывало повыше.

— Не знаю. Люди часто разочаровывают, даже те, кого любишь. — Он посмотрел в сторону. — Особенно те, кого любишь.

Шелби потерлась носом о шею Клея, надеясь разрядить таким образом напряженную атмосферу.

— Ведь в нашей команде пессимистом всегда была я, ты разве забыл? Отношений без проблем не бывает, но я думаю, нам повезет.

Шелби пощекотала Клея, чтобы хоть как-то рассеять его плохое настроение. Сама она чувствовала себя замечательно и хотела, чтобы Клей был сейчас таким же беззаботным. Ведь можно же перестать беспокоиться о других хотя бы на один день. Долгий, неторопливый поцелуй вернул ему хорошее расположение духа.

— Ты счастлив? — пробормотала Шелби, касаясь языком одного из сосков Клея.

У него сразу перехватило дыхание, но он сумел выдавить «да».

— И ты никогда не позволишь мне уйти?

— Никогда! — воскликнул Клей, поворачиваясь так, что тела их снова плотно прижались друг к другу.

Шелби подумала, что сейчас они снова займутся любовью.

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — сказал Клей.

— Конечно, дорогой. И сегодня ночью я тоже останусь. Кстати, могу я называть тебя этим сентиментальным словом?

Клей широко улыбнулся.

— Можешь называть меня как угодно, только не «королем танцев». Но, Шелби, я говорил не об одной ночи. Я хочу, чтобы ты осталась в Луисвилле насовсем.

Шелби привстала, опершись на локоть.

— Ты действительно этого хочешь?

Выражение лица Клея пьянило ее сильнее шампанского.

— Да, — объявил он. — Вот только не знаю, имею ли я право просить тебя остаться. Столько всего произошло этим летом, к тому же, было еще другое лето — шестьдесят лет назад. Мы оба обременены определенным багажом — можно даже сказать, шрамами, некоторые из которых являются последствиями того, что тогда случилось. Если ты останешься в Луисвилле, многое будет напоминать тебе об этом, не говоря уже об уроне, который это нанесет твоей карьере.

Клей снова думал о других в ущерб себе.

— А если представить, — начала Шелби, — что одного из множества препятствий больше не существует? Тебе легче будет попросить меня остаться?

Клей сел на кровати.

— Что ты имеешь в виду?

Ответ на этот вопрос зрел в голове Шелби весь сегодняшний день.

— Как только я поняла, что деньги, полученные за землю Дезире, могут скорее освободить, а не развратить меня, я тут же вспомнила обо всех авторских планах, которые мечтала осуществить. Раньше я могла только мечтать, потому что у меня не было денег, на которые я могла бы жить, работая над книгами. Я хотела писать целые исследования по социальным проблемам и художественные произведения. А это можно делать в любом месте.

Лицо Клея немного разгладилось, но слов Шелби было явно недостаточно, чтобы успокоить его окончательно. Что ж, она сумеет его убедить!

— Думаю, я по-настоящему освободилась около двух часов назад. Одна встреча на ярмарке показала мне, что я не только жила прошлым, но еще и цеплялась за свои старые страхи.

Клей выглядел озабоченным.

— Что это за встреча?

— О, тут не о чем беспокоиться. Просто это была ситуация, когда я дала вырваться на свободу своим страхам, чтобы тут же убедиться, что все время была не права. Пусть прошлое уходит в прошлое. А я хочу двигаться вперед. Вместе с тобой.

Теперь Клей верил ей, верил каждому ее слову. На лице его отразилась радость и какая-то почти болезненная нежность.

— О, Шелби, — сказал он, пряча лицо в копну ее рыжих волос.

Шелби закрыла глаза, радуясь, что чувствует радость и облегчение Клея.

— Мне начинает нравиться дом Дезире, — сказала Шелби, положив голову на плечо Клея. — Но там слишком много вещей, вызывающих грустные воспоминания. Настала пора заглянуть в будущее.

— В наше общее будущее, — пообещал Клей.

Повернув к себе голову Шелби, он снова поцеловал ее. Поцелуй этот мало напоминал те, другие, которыми они обменивались, занимаясь любовью. Сейчас поцелуй говорил о благодарности Клея за тот подарок, который преподнесла ему сегодня Шелби, о чувстве, не столь горячем, как страсть, но куда более глубоком, чувстве, известном только человеческому сердцу.

Они снова занялись любовью. На этот раз Шелби была сверху, она двигалась в такт движениям Клея, отдаваясь ему целиком и полностью, стараясь доставить наибольшее удовольствие.

Пикник как раз закончился, когда Клей и Шелби вернулись в «Парк-Вью». Клей отвез Шелби домой и нежно поцеловал на прощанье. «Вполне приличная сцена прощания», — подумала Шелби. Если не считать того, что губы ее немного болели после других, более страстных поцелуев.

Клей хотел, чтобы они вместе провели ночь в хижине. Шелби хотела того же, но потом решила, что было бы слишком рискованно покидать дом на всю ночь. К счастью, в доме было тихо, все двери заперты. Непохоже, чтобы кто-то пытался сюда проникнуть. Но даже если бы все было по-другому, Шелби все равно бы не пожалела, что согласилась отправиться на пикник. Она со счастливой улыбкой бродила по комнатам и вдруг поняла, что настало наконец время свести счеты с прошлым. Пора собирать вещи Дезире, да и свои собственные, чтобы вскоре покинуть этот дом.

Теперь, когда Шелби приняла решение о продаже земли, ей хотелось, чтобы все произошло как можно быстрее. Клей настаивал на том, что заплатит сумму, превышающую все предложения, которые поступили от База Матиса. Шелби с неохотой согласилась, поскольку Клей не желал слушать никаких возражений.

Стоя в полумраке комнаты Дезире, Шелби размышляла, с чего начать. Она тщательно обыскала комнату, но при этом вовсе не думала, что из вещей оставит себе. Шелби решила начать с ближайшего чулана. Он был очень глубоким, внутри по обе стороны висела одежда. Размеры чулана позволяли углубиться на несколько футов внутрь, но, как ни странно, здесь не было света. Шелби еще раз подумала о том, что Дезире никогда ничего не выбрасывала. Это перестало казаться странным. Она с гордостью отметила про себя, что многие вещи, висящие в чулане, были по-настоящему красивы. Они были сшиты в классическом стиле, и ребенком Шелби никогда не замечала их красоты, потому что тогда этот стиль уже вышел из моды. Отложив в сторону платье из черной шерсти фасона сороковых годов, которое собиралась оставить себе, Шелби сложила остальную одежду в пакеты.

Теперь обувь. Взяв бумажный мешок, Шелби опустилась на колени и принялась складывать в него бальные туфли, сапоги, туфли с супинаторами — их она обнаружила в дальнем углу чулана. Неожиданно рука нащупала узкую щель в обоях, которыми был оклеен чулан.

Шелби ощупала щель пальцами и, к великому удивлению, обнаружила, что перед ней не что иное, как дверь. Хотя в комнате горел свет, чулан был настолько глубоким, что задняя стенка его абсолютно не освещалась. Шелби не обнаружила дверной ручки, но смогла просунуть пальцы в щель. Она потянула на себя, но дверь не поддавалась. Шелби попробовала еще несколько раз, но все попытки оказались неудачными, она только сломала два ногтя. Однако, постучав костяшками пальцев по стене вокруг, Шелби снова убедилась, что та часть стены, вдоль которой шла трещина, чем-то отличается от остального пространства.