Спаси меня (ЛП)

— Тамара Пердю — настоящая путана, — сказала Пэнси Джин.

Через несколько секунд Сэйди зашла в кухню и налила в стакан чай. Добавила немного льда и повернула голову из стороны в сторону. От всех этих объятий болели мышцы, а от трехдюймовых каблуков начинали ныть ноги. Сэйди задумалась, заметит ли кто-нибудь, если она прокрадется наверх и сменит туфли.

— Слышала, ты проводишь время с Винсентом.

Она узнала прокуренный голос прежде, чем обернулась.

— Здравствуйте, миссис Джинкс. — На Лоралин была розовая футблока и длинные сережки из бисера, болтавшиеся до самых костлявых плеч, прикрытых футболкой «Невероятный Лас-Вегас». — Не знала, что вы вернулись.

— Приехала домой этим утром. Пришла отдать дань уважения и принесла тебе пирог, вот и все. — Она сунула пирог Сэйди. — Мне всегда нравился твой отец. Он уважал других.

Сэйди взяла блюдо.

— Спасибо. — Лоралин была права. Клайв уважал других и научил этому свою дочь. — У нас полный стол, если вы голодны.

— Так теперь ты останешься в городе?

— Я еще не решила. — И даже если бы решила, последним человеком, которому Сэйди рассказала, была бы Лоралин Джинкс. — У меня еще есть время определиться.

— Не затягивай. Девушки не могу ждать так же долго, как парни, — прохрипела та. — Ты вернулась к своим корням, но теперь твой отец умер. — Она подняла костлявый палец. — Тебе нужно помнить, что твое место здесь.

Сэйди улыбнулась и передала блюдо проходившей мимо Каролине.

— Еще раз спасибо за то, что пришли и отдали дань уважения. — Отвернувшись, она шепнула кухарке на ухо: — Пойду к себе полежу.

— Конечно, сладкая. Мы с Кларой Энн присмотрим, чтобы все здесь было в порядке. Отдыхай.

Не оглядываясь, Сэйди поднялась по задней лестнице и прошла по коридору, увешанному портретами предков. Проскользнула в свою комнату и сняла туфли. Ей нужно было несколько секунд покоя, и она присела на край кровати. Лишь немного тишины, но звук голосов долетал сквозь окна и через лестницу. Смех мешался с приглушенными разговорами, полными уважения. Сэйди устала, но не стала ложиться, потому как знала, что попытка поспать обернется разочарованием, поэтому встала и прошла по коридору до закрытых дверей в спальню отца. Со дня его смерти она была здесь только один раз. Когда пришлось взять единственный костюм Клайва, рубашку и галстук-ленточку. Отец мало разговаривал и имел мало личных вещей. Старое одеяло лежало в изножье кровати из кованого железа. На старом деревянном комоде стояли три портрета: снимок Джоанны в короне Мисс Техаса, свадебный портрет и карточка с выпускного Сэйди. На полке над каменным камином стоял портрет Капитана Черча Хилла, одного из самых любимых и наиболее уважаемых Клайвом жеребцов. Капитан Черч Хилл умер десять лет назад.

Из уголка глаза выкатилась слеза, и Сэйди прикусила задрожавшую губу, вспоминая, как отец рассказывал ей об истории и родословной своих пэйнтов. Он никогда не говорил с Сэйди о своем детстве в «Джей Эйч». Она всегда думала, что это из-за того, что Клайв сварлив и необщителен. И все это было правдой, но теперь она знала, что его вырастил очень властный отец и что у Клайва имелись собственные неисполненные мечты о том, чтобы стать «королем дорог».

Грохот снизу заставил Сэйди подскочить. Сердце у нее забилось как сумасшедшее, и она вышла из комнаты, стерев слезы со щек.

Сэйди чувствовала себя чашкой, наполненной доверху. Она не могла стоять в коридоре, глядя на вещи отца, но и не могла вернуться вниз. Мысль о том, чтобы снова пить чай и вежливо улыбаться, вызывала уверенность, что это станет последней каплей.

Сэйди вернулась в свою спальню и сунула ноги в старые сапоги. Нахлобучила стетсон и взяла маленький черный клатч с прикроватного столика. Каблуки сапог тихонько постукивали по деревянным полам в коридоре и на лестнице. Сэйди прошла мимо нескольких человек по дороге к выходу, но не стала останавливаться, чтобы поприветствовать их. Просто продолжала идти. Мимо припаркованных машин и дальше по пыльной дороге. Шляпа прикрывала глаза от вечернего солнца, и Сэйди просто шагала. Ее сердце сжималось от тревоги и скорби. Что она будет делать теперь, когда ее папа умер? Что она будет делать с «Джей Эйч»? Ей нет необходимости жить на ранчо. У нее есть выбор. Впрячься в ежедневное управление ранчо, позволить нынешним управляющему и бригадиру взять все на себя или выбрать что-то между. В понедельник утром она встречалась с Дикки Бриско, Снуксом Перри и Тайрусом Праттом. Управляющий и два бригадира хотели поговорить с ней о планах и возможностях. Теперь Сэйди была единственной владелицей десяти тысяч акров, нескольких тысяч коров и сотни зарегистрированных американских пэйнтов. Еще она была точно уверена, что у нее есть несколько пастушьих собак и куча кошек.

Какая-то часть Сэйди хотела сбежать, как и всегда. Запрыгнуть в машину и оставить все это позади. И все же была другая часть, новая и интригующая, которая хотела остаться и посмотреть, что можно сделать.

Легкий ветерок шевелил траву и пыль. Сэйди остановилась посреди дороги и оглянулась на дом. Ей казалось, что она прошла около мили. Надо возвращаться.

— Все говорят, что Сэйди уедет из города, как только получит деньги отца.

Винс посмотрел на Бекку. Он не видел ее около недели. И думал, что, может, она забыла о нем. Размечтался.

— Именно так все и говорят?

— Ага.

Винс бросил ей холодный «Доктор Пеппер» из кулера, стоявшего на полу в кабинете заправки. Сегодня на голове у Бекки были коротенькие кудряшки. Выглядело немного странно, но не так странно, как ассиметрия несколько дней назад.

— Я не знаю ее планов.

Сэйди не обсуждала их с ним.

— Ты встречаешься с Сэйди Джо?

Опустившись на колени, Винс начал рыться в самой дальней части своего ящика для инструментов, стоявшего в центре комнаты.

Ремонт занимал больше времени, чем Винс планировал. Вместо работы днем он присматривал квартиру, а теперь должен был бросить все и ехать в Сиэтл раньше, чем собирался.

— Так да?

— Что да?

— Встречаешься с Сэйди Джо?

Его сексуальная жизнь Бекки не касалась.

— Я не знаю, что ты называешь словом «встречаешься».

— А что ты называешь?

Винс поднял взгляд на эту раздражавшую его девицу двадцати одного года.

— Я называю это «не твое дело».

Нахмурившись, Бекка открыла банку.

— Я видела, как ты смотрел на нее, Винс.

— Когда?

— На прошлой неделе, когда я была здесь, а она подъехала. — Бекка прислонилась плечом к дверному проему, где еще несколько дней назад был дверной косяк. Винс не планировал убирать деревянные двери и рамы, но смрад от сигарет Лоралин впитался в дерево, и теперь оно воняло, как бар в старом Вегасе. — У тебя глаза вспыхнули из-за нее.

Это было чертовски нелепо. Если в его глазах что-то и появилось, то только чистая похоть.

— Я не вспыхиваю, — сказал он девушке, на веках которой были сверкающие тени. И, продолжив рыться в своих инструментах, добавил: — Я никогда не вспыхиваю.

— О, ты вспыхнул.

К лицу прилил жар, и, если бы Винс не знал себя так хорошо, то бы решил, что смущен. Что было просто чертовски нелепо. Он не смущался.

— Помнишь, как мы встретились на свадьбе Талли? — Вряд ли ему удастся это забыть. Распрямившись, Винс взял свой пояс для инструментов со стола. — Я не думала, что найду кого-нибудь после Слэйда. — Он обернул мягкую кожу вокруг талии. Боже, какая драма. — Но я встретила. Его зовут Джеремайя. — Подняв на нее глаза, Винс удивился, какое это имело отношение к нему. Ах, да, Бекка же считает его своим отцом. — Так что теперь я не буду приезжать так часто. — Слава тебе, Господи. — Так Сэйди останется?

Даже если бы Винс хотел, чтобы Сэйди осталась, она всегда говорила, что сделает ноги из Ловетта, как только представится такая возможность. Обратно к своей настоящей жизни. Когда они только встретились, это было одной из причин, по которой Сэйди оказалась так привлекательна для него. Кроме очевидного: она была умной и сильной. В эти последние несколько дней она не согнулась под тяжестью потери. В отличие от матери Винса, которая всегда падала на колени, когда ее сердце разрывалось на части, Сэйди стояла и встречала то, что надвигалось на нее, со спокойным достоинством. Ему нравилось в ней это. Хотя теперь ее отъезд перестал быть одной из тех вещей, что нравились Винсу, который не возражал бы, чтобы она осталась здесь. Приехав в город в первый раз, он думал, что проведет здесь лишь неделю или две. Но жизнь — сложная штука или, если повторить слова Дональда Рамсфельда, в ней были известные известные, известные неизвестные и неизвестные неизвестные. Из-за этого заявления пресса сделала посмешище из бывшего секретаря госбезапасности, но для парней вроде Винса, которые отправлялись в известное неизвестное только чтобы приземлиться в дерьмовом неизвестном неизвестном, это имело смысл. Винс любил хорошо продуманный план из известных известных. Ему нравилось предвидеть сложности. Нравилось видеть надвигавшуюся проблему, прежде чем известное известное станет известным неизвестным. Или хуже. Неизвестным неизвестным, где не оставалось ничего, кроме как взорвать все к черту и расстрелять все, что движется. И просто спалить все к дьяволу.