Сделай шаг (СИ)

  - Ну что, крошка? Ты слышала мое предложение. Не хочешь с нами сегодня зажечь не по детски? Тебе понравится, я гарантирую. Уж вдвоем то мы раскочегарим тебя? На крайняк стимулов тебе накапаем. А уж после нескольких колесиков ты наконец то проснешься, ползать на коленях и умолять о трахе будешь. Если нас не хватит, мы еще братву позовем, - затянулся уже почти докуренной сигаретой. - Пару-тройку еще таких же крутых парней, или больше, нам не жалко и не в падлу. Ну как? - и сделал шаг ко мне.

  А я смотрела в голубые глаза. Смотрела и не могла сделать вздоха. Смотрела и видела равнодушие и холод. А также заинтересованность, в словах своего друга.

  Нет сил моих тут больше находиться. Бежать, бежать как можно дальше отсюда.

  Развернулась и рванула на выход. Несколько раз налетала на людей, наверное мне что то кричали в спину, не знаю.

  ...в раскорячку... кожей дивана... на всю квартиру... на коленях...

  Каким то чудом я не слетела с лестницы и не сломала шею на ней.

  ...выше трех из десятки никак... колесиков...

  Домой, только домой. Спрятаться, скрыться, забиться в свою нору и умереть там. Не на людях, не при них.

  ...полведра... кожей дивана скрипели... блонди...

  Бежать быстрее, дальше.

  ...Вдвоем раскочегарим... не в падлу...

  Убежать как можно дальше от этих слов. Быть может, мне повезет, и ветер, что шумит в моих ушах и обжигает холодом лицо, оторвет от меня эти слова. Они развеются безобидными опилками за моей спиной.

  ...Кулачник... полведра резинок... резиновая-зина...

  Еще быстрее, слезы жгут глаза.

  ...Бабочка на жопе...

  Только не плакать, горло свело от комка слез в нем. Я смогу, мне нужно только десять минут, чтобы добраться до дома. Закрыться, ото всех, уйти.

  ...Кожа дивана скрипит... тройничок... осточертела до тошноты...

  Два тела, сплетенные на кожаном диване - Вадим и я.

  ... совсем припрет... прям край будет... сунуть пару разиков...

  Понеслась еще быстрее, лишь краем глаза отмечая, что уже влетаю в свой двор.

  ...Раскочегарим... по щелчку пальцев...

  И почти падая на капот машины поворачивающей во двор с дороги.

  ...Тройничок... замутим... бабочка... тройничок... колесики... позвонишь...совсем край...

  Какие то крики мне в спину. Мне пофигу. Мне нужно продержаться еще две минуты. Потом... Потом...

  Остановилась около своего подъезда, ударившись грудью в металлическую дверь и вышибив скудные остатки кислорода. Дом отменяется. У меня просто нет с собой ключей. Я оставила свою сумку на подоконнике в курилке. Почти упала на лавку около подъезда, запустила пальцы в растрепавшиеся волосы, шпилек нет и в помине. Меня начал душить смех, истерический хохот, потихоньку перерастающий в истерику. Чем я прогневила небеса, за что мне теперь все это? Мне некуда идти. Совсем. Возвращаться? Лучше умереть под кустом, чем увидеть их еще раз.

  При встрече я просто убью Юрика, собственными руками задушу, разорву зубами горло или оторву яйца. Не смогу равнодушно пройти мимо. Больше ничего не сдерживает...

  Вадим. Сглотнула горький ком в горле. Слезы вот-вот готовы политься по щекам. Я еще держусь, раз за разом загоняя их все глубже. Не пуская истерику - просто боюсь, что остановиться уже не смогу. Внутри все сжимается, становится трудно дышать. Да и не хочется, уж если честно. Как я, такая уравновешенная и рассудительная, смогла так вляпаться? Влюбиться? Скорее заболеть человеком, поверить ему. Совсем как Лене.

  Черт! С силой ударила кулаком в доски лавки. В кисти что хрустнуло, руку прострелила острая боль. И я была ей рада, бесконечно рада, что могу хоть чем то отвлечься от раздирающей боли внутри. Лена... как же так, как я могла так верить тебе, так врасти душой в тебя, что сейчас пришлось рвать кусок с мясом. Рвать ли? Рвать! Резко, сильно, и ничего нет в остатке... Не могу, так больно разочаровываться в том, кого любишь.

  Встала. Пока еще у меня есть силы. Одна единственная мысль набатом звучала в голове. Средство и способ решения проблемы.

  Мой любимый парк. Моя отдушина, когда я не могу справиться со своими чувствами. Когда мне надо подумать и взять себя в руки. Исполнишь мою последнюю просьбу? А уже вечер. Темный вечер февраля, с почти растаявшим снегом и пограничной между плюсом и минусом температурой. А я в толстовке. Холодно? В душе мне холоднее. Хочется замерзнуть, заснуть и никогда больше не просыпаться, не чувствовать, не дышать, испытывая разрывающую боль при каждом вдохе.

  Я побежала, как когда то давно, глотая ледяной воздух широко открытым ртом, впуская его в себя, радуясь ему как лучшему другу. Опять одиночество. Тогда зачем все? Какая разница, если в душе пустота, вакуум, что постепенно затягивает меня все глубже. И желание выбраться тает, как снег под дождем.

  Закрыла глаза на бегу - а перед ними опять коричневый диван. Руки автоматически сжимаю в кулаки, стремясь прогнать картинку. С такой силой, что ногти врезаются в ладонь и режут кожу, но только одной руки - вторую кисть сжать не могу, простреливает болью. Не останавливаясь, перевела взгляд на руку - она начала опухать в районе запястья. Испуга нет, только равнодушие и отрешенный интерес. Руку я еще не травмировала. Обычно страдает голеностоп.

  Говорят, что слезы приносят облегчение. Наверное, они правы. Вот только и заплакать может быть и хочется, да не можется. Или что это? Я плачу? Подняла руку к лицу, провела по щеке с некоторым удивлением. Нет, не слезы - неожиданно пошел дождь со снегом. Попадая на меня таял, стекал по мне каплями. Судя по тому что волосы у меня уже мокрые, начался он давно. А я только заметила...

  Моя любимая горка, с шикарным крутым спуском к набережной. Мой трамплин для финального полета. Интересно, река уже вскрылась? Вот оно, мое решение всех проблем.

  Продолжая бежать, а может быть, уже просто идти, воспоминания мелькают кадрами диафильма в голове, их тяжесть придавливает к земле. Хочется лечь и отдохнуть. Подставить лицо падающим холодным каплям, слиться с ними, раствориться в них. Забыть и забыться. Все сон, все сон... и мне надо проснуться...

  Небольшая ямка оказалась под ногой совершенно неожиданно. Автоматически взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, переступила ногой на ровное место. Ровное скользкое место. Нога поехала, я начала падать на спину. Выставила здоровую руку, вот только от удара по голове она меня не защитила. Боль в затылке взорвалась искрами перед глазами, а потом темнота. Благословенная темнота без чувств, без боли, без сознания.

  Глава 17

  Сергей

  Работа. Работа. И еще раз работа.

  Я загрузил себя выше ушей, не оставляя свободного времени на бесконечные мысли. Оставаясь один на один с ними только во сне. Там уж точно никуда от них не скрыться. Вот такая, мать его, засада.

  Несколько раз я просыпался в холодном поту, судорожно трепыхающимся сердцем и совершенным непониманием, где сон, а где - явь. Но чаще с идиотской улыбкой на лице. Там она была со мной, там она была рядом, в моих объятиях, не исчезала туманом сквозь пальцы, подарив мне лишь мимолетную вежливую улыбку. Светила только для меня, дарила мне без остатка тепло и ласку. Когда мое отношение изменилось? Понятия не имею. Быть может, когда подвозил ее на выпускной вечер и впервые увидел в ней не ребенка под моей опекой, а симпатичную девушку. Быть может, когда бинтовал тонкую лодыжку эластичным бинтом, когда ее ушлепок болтался где то на катке, забив на девчонку, а потом решил скорчить обиженную рожу с прищемленным достоинством. А может быть, все началось тогда, когда я, здоровый жлоб шестнадцати лет отроду, сидел с болеющей девчонкой, и плел ей браслет. Смех сквозь слезы, да и только - у нее температура 38, она дохает до слез, периодически проваливается в беспокойный сон, а мы с ней плетем браслет из тонких кожаных полосок. Почти точную копию того, что тогда болтался на моем запястье.