Дыши, Энни, дыши (ЛП)

– Это не проблема. Для этого ты здесь. – Я толкаю локтем его в бок, заставляя рассмеяться.

Девчонка позади нас фыркает и начинает играть в своем телефоне, украдкой бросая взгляды на Джереми. Он зевает, не обращая на нее внимания. Могу поспорить, сейчас она жалеет о том, что пыталась смутить меня.

– Кроме того, – начинает Джереми, – ты сможешь продать обратно в магазин эти книги в конце семестра и на эти деньги купить подарки на Рождество.

– Приму к сведению, – говорю я. – Ты мне поможешь отнести эти книги в конце семестра обратно?

– Конечно. А затем ты сможешь купить мне рождественский подарок. Я страшно хочу одинаковые футболки.

Я игриво шлепаю его по руке, и девчонка позади нас снова фыркает. Должно быть, она завидует счастливым людям. У меня вызывает улыбку Джереми, который занят тем, что разглядывает резинового цыпленка, одетого в крошечный свитер МТСУ. Он и правда делает меня счастливой. Когда он рядом, это прочищает мои мысли так же, как и бег.

Когда мы затаскиваем пакеты с моими учебниками через дверь спальни, обнаруживаем Ванессу, болтающую с Рори за компьютером. Слава богу, они не занимаются сексом по скайпу или еще что.

Я бросаю ключи с новым брелком-троллем на стол. Джереми настоял на том, чтобы купить его мне. По неизвестной причине он назвал его Джей-Зи.

– Что это? – спрашивает Ванесса.

– Брелок-тролль, – говорю я. – Его зовут Джей-Зи.

– Разве он не офигительный? – с широкой улыбкой спрашивает Джереми.

Ванесса подносит тролля к экрану:

– Рор, скажи же, уродский брелок?

– Нет, он прав – он офигительный, – отвечает Рори. – Можешь купить мне такой, малыш?

Ванесса забирает Рори и свой компьютер на кухню. Думаю, хочет дать нам время побыть наедине.

Я включаю музыку и вытаскиваю книги из пакетов, выстраивая их на полке. Джереми переключает внимание на свой телефон и начинает переписываться. Когда он плюхается на мою кровать, его спортивные штаны задираются, показывая тонкий белый бинт вокруг его голени.

Бинт…

Я падаю на колени рядом с ним.

– Что случилось? – Я легонько касаюсь бинта, и он вздрагивает. Какое бы повреждение это ни было, оно болезненное.

Его лицо вспыхивает, и он изгибается, чтобы отодвинуть мою руку от своей ноги.

– Ничего.

– Что ты делал?

– То, что ты сказала мне не делать, – тихо говорит он.

– Мотокросс?

Короткий кивок.

Как глупо было с моей стороны подумать, что он пришел невредимым. Он вообще когда-то был этим известен?

– Скажи мне, что с твой ногой, – говорю я, уставившись на бинт.

– Получил ожог на байке.

Я зажмуриваюсь. Проклятье. Что, если в следующий раз он сломает ногу? Или потеряет ее? Прячу лицо в ладонях, пока не чувствую, как он легонько касается моего плеча.

– Я в порядке. Просто случайно задел ногой металл, когда слезал. Это было непрофессиональное движение. Наверно потому, что я непрофессионально…

– Ты собираешься снова заниматься мотокроссом? – перебиваю я.

– Нет. Если это огорчает тебя, не буду, обещаю.

– Как я могу верить этому?

– Потому что это лучше, чем мотокросс.

– Что «это»?

Пауза. Барабанит пальцами по колену.

– Просто сидеть здесь с тобой.

Боже… слышать это страшнее, чем если бы он прыгнул с парашютом с Эмпайр-стэйт-билдинг.

– Хэй, – тихо говорит он, соскальзывая с кровати, чтобы сесть рядом со мной на пол. Наши плечи соприкасаются. Дрожь поднимается по моему позвоночнику. – С моей ногой все будет в порядке.

– Джер? Думаю, ты должен идти.

– Почему?

Слеза стекает тонкой струйкой из глаза. Я быстро смахиваю ее.

– Это слишком.

– Обещаю, я никогда снова не займусь мотокроссом…

– Дело не в этом!

Он обхватывает руками мои щеки, и мои глупые щеки наклоняются к нему без моего разрешения, а затем мы прижимаемся друг к другу лбами. Мы часто дышим. Он так хорошо пахнет.

Но бинт на его ноге убивает настроение.

– Думаю, ты должен идти, – бормочу я.

Джер дважды похлопывает меня по ноге, а затем проверяет свой телефон.

– Мне в любом случае нужно идти. Собрание членов моего братства проходит по вечерам в воскресенье, и я должен надеть свою парадную рубашку и галстук.

Он встает, протягивает мне руку и поднимает на ноги, прежде чем пойти к двери.

– Я напишу тебе.

Я трясу головой, уткнувшись взглядом в ковер.

– Пожалуйста, не надо.

Его лицо морщится.

– Энни, это был несчастный случай. Этого больше не случится…

– Ты не понимаешь. Я не хочу потерять тебя…

– Ты не потеряешь...

– Как ты можешь быть так уверен в этом? Я уже теряла… – мой голос сходит на нет.

– Ты хочешь поговорить о нем? – тихо спрашивает Джереми, выглядя неуверенно.

– Нет. Как ты не можешь понять, что я чувствую из-за твоего мотокросса?

– А как я должен узнать, что ты чувствуешь? Ты никогда не говоришь о нем и о том, что случилось. Я даже не знаю, как он умер…

– Я не говорю о нем!

– Друзья рассказывают друг другу о том, что они чувствуют. А мы друзья, Энни. Ты одна из лучших друзей, что у меня когда-либо были, – голос Джереми мягок.

– Я не хочу потерять тебя…

– Поэтому ты меня отталкиваешь? Так же, как моя мама?

– Мне нужно побыть одной. Пожалуйста.

Он закрывает глаза и испускает долгий вздох.

– Хорошо. Ну, увидимся.

А затем он уходит.

***

В колледже все по-другому.

Дома я шла в свою комнату, если мне нужно было побыть одной. Теперь у меня есть соседка с зависимостью от онлайн видео. Каждые пять секунд Ванесса хочет показать мне, как кот катится на роботе-пылесосе, кит преследует лодку или козел блеет, как Тейлор Свифт. Когда Ванесса не в ютубе, она в скайпе с Рори. Большинство ночей она не спит до трех утра, делая что угодно, начиная от укладки волос и заканчивая приседаниями и странными позами из йоги, а я люблю быть в кровати к одиннадцати вечера, чтобы пойти на пробежку утром перед занятиями. Иногда мне просто хочется полной тишины, чтобы почитать свою книжонку-триллер. (Почему докторша и агент ФБР уже просто не сделают это?!)

На четвертую ночь в общежитии я решаю купить затычки для ушей. Я люблю Ванессу, потому что она такая милая, но, боже, когда у тебя есть соседка – это может раздражать. Могло быть и хуже, полагаю. Я могла жить с Игги и с ее мандолиной.

Но даже если Ванесса была тихой, мне все равно приходилось сражаться с сумасшедшими визжащими людьми в коридоре. Два парня спорили, потому что один выпил холодный чай другого. Пара рассталась прямо в комнате отдыха, потому что он изменил с девчонкой, которая управляет проектором на его занятиях по киноискусству. Наши соседи жили ради дребезжания электроклэша, Келси с Игги сражались, потому что Келси не убрала свои волосы из канализационного стока в душе.

– Думаешь, пучки волос противоречат бехаизму, или как? – спросила я Ванессу, которая хихикала.

Занятия тоже отличаются от старшей школы. Вместо домашнего задания каждый вечер, у нас тесты по предметам и отчетные работы в течение семестра. В школу Хандрид Оукс ходили только пятьсот детей, здесь же, в МТСУ, нас триста человек только на лекции по психологии. Хорошо, что хоть Колтон на занятии со мной. Это делает меня не такой потерянной.

Читать задания по всем занятиям долго и сложно. Иногда я понятия не имею, о чем читаю. Иногда я гадаю, одолею ли я четыре года этого сумасшедшего, тяжелого обучения. Строю планы о том, чтобы посетить своих преподавателей согласно графику.

В первый день после занятий я пошла в офис науки профессиональных заболеваний. Увидела в интернете, что им требовался на неполный день ассистент в офис. Ванесса посоветовала мне вместо того, чтобы сразу менять свою специализацию с нерешенной на физиотерапию или медсестринскую деятельность (вероятно потому, что ее брат менял свою специализацию около трех раз и предупредил ее до последнего не беспокоиться об этом), попытаться найти обучающую работу в колледже, чтобы увидеть, каково это и начать зарабатывать деньги. У меня был стресс из-за того, сколько нужно заплатить за учебники и тренировки Мэтта в октябре.