Проси, что хочешь: сейчас и всегда (ЛП)

Отец смеется.

- Это потому что он еще тебя не знает. Думаю, что, как только он узнает мою смугляночку поближе, он не сможет без тебя жить.

Я вешаю трубку с широкой улыбкой на лице. Мой папа самый лучший. Никто, так как он, не может поднять мне самооценку и дать мне силы бороться.

В воскресенье Эрик предлагает мне поехать с ним на стрельбы. С нами едет Флин. Он представляет меня всем своим друзьям, и, как всегда, когда они узнают, что я испанка, я снова слышу все те же слова «оле», «торро», «паэлья». Это уже начинает утомлять!

Я замечаю, что Эрик – меткий стрелок, и удивляюсь. Из-за его проблем с глазами, я бы никогда не подумала, что он может заниматься таким видом спорта. Я не люблю оружие. Я всегда чувствовала себя рядом с ним неуютно, и поэтому, когда Эрик предлагает мне пострелять, я отказываюсь.

- Эрик, я же уже тебе говорила, что это мне не нравится.

Он улыбается, смотрит на меня и шепчет, целуя в губы:

- Попробуй. Возможно, ты удивишься.

- Нет. Я уже сказала, нет. Если тебе хочется, вперед! Кто я такая, чтобы лишать тебя этого удовольствия. Но я не собираюсь стрелять, я отказываюсь! Более того, я считаю недопустимым, чтобы Флин смотрел на стрельбу. Оружие несет опасность, даже если оно спортивное.

- Дома оно хранится под замком. Он к нему не прикасается. Флину это запрещено, - защищается Эрик.

- Это самое малое, что ты можешь сделать. Хранить его под замком.

Мой немец улыбается и отступает. Он меня уже знает, если я говорю, нет, значит, нет.

Проходит несколько дней, и я решаю немного оживить интерьеры дома. Я отправляюсь с Симоной за покупками. Женщина меня с радостью сопровождает и смеется, когда я ей показываю шторы фисташкового цвета, которые купила для гостиной вместе с белым тюлем. Она утверждает, что хозяину они не понравятся, а я говорю, что должны понравиться. Так или иначе. Я безуспешно пытаюсь добиться, чтобы Симона и Норберт звали меня Джудит, но это невозможно. Слово «сеньорита», кажется, стало моим вторым именем, и я, наконец, соглашаюсь, чтобы они им пользовались.

Целыми днями я покупаю все, что мне заблагорассудится. Эрик счастлив видеть меня такой увлеченной и дает мне карт-бланш, позволяя переделывать в доме все, что я захочу. Он только хочет, чтобы я была счастлива, и я ему за это благодарна. Немного поразмыслив и никому ничего не сказав, я перевожу Труса в гараж. На улице очень холодно, и меня беспокоит его кашель. Гараж у Эрика огромный, а бедное животное не перенесет таких морозов. Я надеваю на него другой шарф, который связала ему из синей пряжи, и пес в нем так хорош, что прямо хочется съесть его. Увидев Труса, Симона протестует. Она хватается за голову.

- Сеньор разозлится. Он никогда не любил животных в доме.

Но я говорю ей, чтобы она не беспокоилась. Я сама позабочусь о сеньоре. Я сознаю, что будет, если он узнает, но отступать поздно.

Трус – самый замечательный пес. Он не лает, никого не беспокоит, а только дремлет на чистом, сухом одеяле, которое я постелила ему в укромном уголке в гараже. Даже когда приезжает Эрик на своем автомобиле, Трус не шевелится и тем более не показывается, и я улыбаюсь, видя, какое это умное животное. С помощью Симоны мы выводим его за пределы нашего участка на прогулку и по его нуждам, и спустя всего несколько дней, она обожает собаку так же, или даже больше, чем я.

Однажды утром после завтрака Эрик, наконец, предлагает мне съездить с ним в офис. Обрадовавшись, я, чтобы произвести впечатление и выглядеть профессионально, надеваю темный костюм и белую рубашку. Мне хочется, чтобы на работе у Айсмена обо мне сложилось хорошее мнение.

До «Мюллера» я еду вся на нервах. Огромное здание с двумя пристройками является одним из центральных офисных зданий Мюнхена. Эрик прекрасно выглядит в дизайнерском пальто глубокого синего цвета и темном костюме. Как и всегда, смотреть на него одно удовольствие. Чувственность и властность сочатся из его пор. И эта властность меня заводит. Когда мы заходим в великолепный вестибюль, на нас смотрит блондинка со стойки регистрации, а охранники берут под козырек перед большим боссом. Мой парень! На меня все глядят с любопытством, и когда я собираюсь пройти через турникет, меня останавливают. Эрик быстро голосом хозяина поясняет, что я его невеста, и мне позволяют пройти без карточки посетителя.

Да здравствует мой мужчина!

Я улыбаюсь. Лицо Эрика серьезно, сосредоточенно. Профессионально. В лифте мы сталкиваемся с красивой темноволосой девушкой. Эрик здоровается с ней, и она здоровается с ним в ответ. Я краем глаза наблюдаю за тем, как эта женщина смотрит на него, и по ее глазам я вижу, что она его хочет. Я готова раздавить ее одной левой, но сдерживаюсь. Я не должна так поступать. Нужно себя контролировать. Когда мы выходим из лифта и оказываемся на президентском этаже, у меня изо рта вырывается только вздох «о!». Здесь нет ничего общего с нашим офисом в Мадриде. Черное ковровое покрытие. Серые стены. Белые кабинеты. Абсолютный хайтек. Пока я иду рядом с Айсменом, я серьезным взглядом рассматриваю людей вокруг. Все на меня смотрят и разглядывают, особенно женщины, они прямо-таки изучают, как под микроскопом.

Я немного напугана. За мной наблюдает слишком много чужих глаз и сосредоточенных лиц, и, когда мы останавливаемся у стола, Эрик говорит сидящей за ним красивой и элегантной блондинке:

- Добрый день, Лесли, позволь представить тебе Джудит, мою невесту. Пожалуйста, зайди в мой кабинет и введи меня в курс дел.

Девушка на меня смотрит и удивленно приветствует меня:

- Приятно познакомиться, сеньорита Джудит. Я секретарь сеньора Циммермана. Когда вам что-то понадобиться, сразу же обращайтесь ко мне.

- Спасибо, Лесли, - с улыбкой отвечаю я.

Я следую за ними, и мы заходим в потрясающий кабинет Эрика. Как можно было ожидать, он напоминает стиль всего офиса, современный и минималистичный. Я с раскрытым ртом сажусь туда, куда мне показали, и довольно долго слушаю их разговор.

Эрик подписывает несколько бумаг, которые передает ему Лесли, и, когда, наконец, мы остаемся одни в кабинете, он смотрит на меня и спрашивает:

- Ну, как тебе офис?

- Это просто бомба. Гораздо красивее того, что в Испании.

Эрик улыбается и, поерзав на стуле, шепчет:

- Я предпочитаю тот. Здесь нет архива.

Я не могу не рассмеяться. Я встаю, подхожу к нему и тихо говорю:

- Так даже лучше. Раз я здесь не работаю, то тебе не нужен архив.

Мы весело смеемся, и Эрик сажает меня к себе на колени. Я пытаюсь подняться, но он силой удерживает меня.

- Никто не войдет без предупреждения. Это одно из самых главных правил.

Я хихикаю и целую его, но внезапно я хмурю брови:

- С каких это пор оно главное? – хочется мне знать.

- Всегда.

Тук-тук… Здравствуй, ревность! И прежде чем я спрашиваю, Эрик признается:

- Да, Джуд, то, о чем ты думаешь, верно. Я встречался с женщинами в этом кабинете, но все уже давно закончилось. Теперь я хочу только тебя.

Он пытается поцеловать меня. Я уклоняюсь.

- Ты пытаешься меня избегать? – забавляясь, требует он ответа.

Я киваю. Я ревную. Очень сильно ревную.

- Любимая, - шепчет Эрик, - перестань думать об этих глупостях!

Я выскальзываю из его рук и обхожу стол.

- С Беттой, да?

Едва упомянув это имя, я тут же понимаю, что не должна была этого делать. Черт! Но Эрик искренне отвечает:

- Да.

После неловкого молчания я спрашиваю:

- У тебя было что-нибудь с Лесли, твоей секретаршей?

Эрик откидывается в кресле и вздыхает:

- Нет.

- Точно?

- Точнее не бывает.

Но, подстегиваемая ревностью, я настаиваю, несмотря на то, что у меня начинает чесаться шея.

- А с той темненькой девушкой, которая поднималась вместе с нами в лифте?

Он думает и, наконец, отвечает:

- Нет.

- А с блондинкой из вестибюля?

- Нет. И не трогай шею, а то все там расчешешь.

Я не обращаю внимания на его слова и, не удовлетворившись его ответами, спрашиваю: