Если ты останешься (ЛП)

— Садись, — говорит она мне твердо. — Твоя кожа ярко-красная.

Я послушно шагаю в ванну, хотя я не использовал ее с тех пор, как был маленьким. Горячая вода покалывает тысячью игл мои конечности, но мне все равно. Я устраиваюсь в ванне и закрываю глаза, блокируя все.

— Пакс, — начинается Мила. Но потом она передумывает. — Ничего. Я проверю тебя скоро. У меня есть твое лекарство, но так как ты выпил столько виски, я не думаю, что ты должен принимать его.

Я ничего не говорю.

Открыв глаза мгновение спустя, я понимаю, что она ушла, а потом закрываю их снова.

Проблема в том, что закрыв глаза, я вижу лицо моей матери.

Ее глаза широко открыты, и смотрят на меня. Мертвые. Я сделал это с ней. Это был я. Парень не собирался убивать ее — я нажал пальцем на спусковой крючок.

Это была моя вина.

Боль разрезает меня, и я вскакиваю на ноги, пробиваю плиточные стены. Я даже не чувствую боли – боль в груди затмевает ее. Я хватаю полотенце и вытираюсь, натягиваю нижнее белье.

Я должен что-то сделать.

Я не могу так жить.

***

Мила

Пока Пакс отмокает, я наливаю немного воды для чая. В этот момент на столешнице звонит его сотовый. Я смотрю на него и вижу имя Пола Тейта. Я нерешительно тянусь к телефону. Должна ли я отвечать? Моя интуиция говорит — да.

— Алло? — Я все ещё не определилась.

— Здравствуйте, — удивлённо отвечает Пол Тейт. — Пакс рядом? Это его отец.

— Секундочку, — говорю я ему. Я хочу сказать гораздо больше, но не говорю. Я просто поднимаюсь по лестнице в ванную и открываю дверь, только, чтобы увидеть, что комната пуста. Ванна по-прежнему наполнена водой, но Пакса здесь нет.

Чёрт.

— Его нет там, где я думала, — говорю я его отцу. — Мне нужно найти его.

Я начинаю идти по коридору, но Пол прерывает меня.

— Подождите, — говорит он. — Как он? Я получил от него голосовое сообщение. Он сказал, что вспомнил, что случилось с его матерью.

Гнев проходит через меня. Этот человек скрывал подробности случившегося от Пакса в течение многих лет. Он должен был знать, что это рано или поздно всплывет в его памяти. Его это не волновало? Его не волновало, что все это сделает с Паксом?

— А вы как думаете, как он?— спрашиваю я жестоко. — Не хорошо. Никто не смог бы воспринять это хорошо.

Громкий вздох на другом конце.

— Я всегда боялся этого дня, — признаётся Пол. Его голос отдаленный и грустный. — Я не знал, что сделать, чтобы это предотвратить.

— Вы не могли предотвратить это, — говорю я ему недоверчиво. — Пакс совершил кое-что трагическое и разрушительное. Он должен был разобраться с этим с помощью терапевта несколько лет назад. Было непростительно позволить эму забыть это. Мне очень жаль. Я вас не знаю и жаль, что осуждаю, но я знаю его. Он этого не заслужил. Ничего из этого.

Долгая тишина. Наконец, Пол снова говорит:

— Вы не понимаете. После смерти Сусанны, Пакс отказался говорить об этом. Я нанял ему психотерапевта, но Пакс и с ним отказался говорить. Ему снились кошмары, но он никогда их не описывал и не говорил мне, о чем они. Я не мог помочь ему, потому что он не позволял мне это сделать.

— Он не говорил вам, потому что человек, который убил вашу жену, угрожал Паксу. Он сказал ему, что будет следить за ним и убьет, если только он кому-нибудь расскажет о нем, что Пакс отправится в тюрьму за убийство своей матери. Вы можете себе представить, он не справился хорошо с этим. Со всем.

— Вы думаете, мне стоит приехать? — говорит неуверенно Пол. Я поражена и шокирована. Если бы я была на его месте, и Пакс был моим ребёнком, я бы приехала сюда немедленно. Я никогда не стала бы спрашивать, я бы не приняла нет как ответ. Но Пол Тейт колеблется. Не могу поверить.

— Делайте то, что вы чувствуете, — говорю я ему сердито, прежде чем повесить трубку. Я знаю, что создала о себе не лучшее первое впечатление для отца Пакса, но мне все равно. Как он может быть таким эгоистом?

Собираясь с мыслями, я слышу стук, громкий и частый.

Бум.

Бум.

Бум.

Я закрываю уши и следую на шум. Он идёт снизу, из подвала. Интересно. Я тихонько спускаюсь вниз по деревянной лестнице и вижу Пакса в нижнем белье, бьющего боксерскую грушу, которая висит на стороной балке. Я даже не знала, что она была здесь. Но в то же время, раньше у меня никогда не было причин бывать здесь.

Он вспотел, и его мышцы выпирают и выгибаются, когда он несколько раз бьёт по груше. Снова и снова, со всей силы. Он даже не замечает, что я стою здесь, наблюдая за ним. Он сосредоточился исключительно на груше.

Бум.

Бум.

Бум.

Моё сердце разрывается, и я втягиваю воздух. Я не знаю, что делать. Я не знаю, как ему помочь. Я на цыпочках поднимаюсь по лестнице и съезжаю на пол, прислоняясь к стене. Я все ещё слышу его удары. Снова, и снова, и снова. Боюсь, он разобьет руки или порвет мышцы. Но я знаю, что он не остановится, даже если я попрошу.

Я сижу ещё, по крайней мере, час. Мои локти на коленях, моё лицо на руках. А затем стук останавливается. Тишина, а потом шаги по лестнице.

Я смотрю, как появляется Пакс.

Он смотрит на меня сверху вниз, потом наклоняется и захватывает меня.

Он потный, но мне все равно. Я склоняю своё лицо к его груди.

Он несёт меня вверх по лестнице и в спальню, где снимает своё нижнее бельё и подходит ко мне. Я удивлена, что снова в его объятиях. Если это то утешение, которое ему нужно, то так тому и быть. Я сделаю все, чтобы забрать себе его боль.

Его губы жёстко опускаются на мои. Я целую его в ответ, но быстро понимаю, что это не будет таким же, как наш обычный секс. Это будет жёстко и первобытно. Мучительно. Он опускает меня на кровать и скользит в меня без прелюдий. Я немного вздрагиваю, но не проходит много времени, как я уже мокрая.

Он скользит внутрь и наружу; жёстко, грубо, быстро.

Он хватает мою задницу и толкается в меня сильнее.

Мои руки вцепились в одеяло на кровати, и я смотрю на него. Пакс на самом деле не здесь сейчас, не со мной. Это не он. Он просто пытается все заблокировать. Я знаю это, даже если он этого не говорит.

Не проходит много времени, прежде чем он вздрагивает напротив меня; напрягаясь, толкая.

Он падает со мной на кровать, и когда я смотрю на него через секунду, это снова Пакс. Его глаза открытые и широкие.

— Мне очень жаль, — говорит он мягко, сжимая меня. — Мне очень жаль. Мне очень жаль.

Я не знаю, перед кем он на самом деле извиняется, передо мной или даже перед своей мамой. Я просто не знаю. Но мне все равно. Я глажу его по спине, когда его трясет, пока он, наконец, не успокаивается. Он лежит так в течение долгого времени, прежде чем поднимается и закрывает за собой дверь спальни.

Я не следую за ним. Я знаю, что он хочет побыть один. И клянусь своей жизнью, я не знаю, как ему помочь.

Глава 21

Пакс

Часы превратились в дни.

Я не знаю, сколько сейчас времени, да и мне похуй. Я знаю только то, что не могу отключить свои эмоции и не могу не видеть воспоминания, которые крутятся в моей голове.

Отец пытается дозвониться, но я не разговариваю с ним. Мила берет трубку и поворачивается ко мне, но я отворачиваюсь. Я не хочу его слышать. Черт с ним.

Доктор Тайлер тоже пытается дозвониться. Но с ним я тоже не буду разговаривать. Мила что-то спрашивает, потом отворачивается, что-то мягко говоря доктору. Но мне похуй. Они могут говорить о чем угодно.

Мила.

Ебать.

Мой желудок сжимается при мысли о Миле. Я причиняю боль и ей тоже. Потому что не могу быть человеком, в котором она нуждается прямо сейчас. Я не могу поехать обратно к доктору и сидеть с ней, когда мы обсуждаем мои чувства. Вместо этого, я веду себя как мудак. Потому что я и есть мудак. Быть мудаком получается у меня лучше всего. Некоторое время я старался делать вид, что не такой, но сейчас проявляются мои истинные качества.